История всемирной литературы Т.5

В самом освоении завоеваний культуры Запада сказывается основательность и зрелость суждений. Библиография русских переводов, опубликованных в России в 60-80-е годы, поражает не только своими масштабами, но и целенаправленностью отбора, быстротой, с какой русская общественная мысль откликалась на новые явления в философии и литературе Запада. Россия XVIII в. не только учится и осваивает иноземный художественный опыт, но в русле общеевропейского историко-литературного процесса создает свой особый, национальный вариант Просвещения.

Еще в одной стране на востоке Европы, в Польше, с конца XVII в. переживавшей глубокий социальный кризис, литература проходит стремительный путь развития. В начале века еще завершается период так называемого сарматского барокко, расцвет которого падает на XVII в. Но во второй половине XVIII в., с началом в стране общественных реформ, усиливается влияние просветительских идей и складывается новый тип культуры. Получают развитие новые жанры, оформляются новые литературные направления, ведущее место занимает просветительский классицизм, в рамках которого выступает выдающийся польский писатель И. Красицкий, явившийся создателем первых польских романов и мастером сатиры. Выступая в разных сатирических жанрах, польские просветители — А. Нарушевич, С. Трембецкий, Т. Венгерский и др. — обличают сарматско-шля хетские нравы и вкусы, а также противников общественных реформ.

В других славянских землях, а также в Венгрии и Греции XVIII век тоже отмечен значительными сдвигами. Однако определяющей здесь была идея национального Возрождения, особенно на землях, находящихся под властью турок. О включении в общеевропейский историко-литературный процесс можно говорить лишь применительно к Венгрии, к концу века — и Греции. В других странах ведется упорная подготовительная работа, предвосхищающая бурный подъем XIX в.

Характеризуя литературу Чехии, Молдавии, Валахии и Трансильвании или Болгарии, надо учитывать, что и ее состав, и тип писателя в условиях XVIII в. были здесь специфичны. В состав литературы включаются исторические сочинения, хроники, комментарии, биографии. Многие крупнейшие писатели — представители духовного звания, а новые светские жанры нередко вырастают из традиционных жанров духовной литературы («История славеноболгарская» Паисия Хилендарского).

Авторы всех этих сочинений преследуют просветительские цели. Однако в данном случае речь идет не о Просвещении, как об особом типе идеологии, а о просвещении в обычном значении этого слова, а именно о приобщении читателей к знаниям, о расширении их культурного и общественного кругозора.

Несколько иначе развивается литературный процесс у народов Прибалтики — развитие их литератур также тормозилось иноземным господством — немецких (а в Эстонии и датских) феодалов. На национальных языках бытуют произведения фольклора и публикуются преимущественно книги религиозного содержания, а также календари. К концу века в Прибалтику проникают идеи европейского Просвещения. Характерно, однако, что первую проникнутую острыми антикрепостническими тенденциями книгу о подневольной жизни латышских крестьян написал немецкий писатель (Г. Меркель «Латыши», 1797). В Литве, входившей до 1795 г.

в состав Польши, создавались произведения на польском языке, в какой-то мере отразившие и просветительскую мысль, характерную для польской литературы второй половины века. Вместе с тем в XVIII в. — раньше, чем у других народов Прибалтики, — в Литве начался процесс формирования национальной литературы, отмеченной к концу века созданием произведения европейского масштаба, поэмы «Времена года» К. Донелайтиса, основоположника литовского литературного языка.

Создав национальное по содержанию произведение, Донелайтис не только обобщал опыт европейской описательной поэзии, но и следовал лучшим демократическим тенденциям литературы европейского Просвещения.

На Американском континенте развитие просветительской мысли взаимодействует с европейским, здесь оно также органически связано с освободительным движением против английского (образование США) и португальского (в Бразилии) колониального владычества. Происходит важный процесс становления национальных культур континента.

Гегель в лекциях по философии истории, прочитанных в 20-х годах XIX в., говоря о странах Востока, утверждал: «Китай уже рано достиг такого состояния, в котором он находится теперь». И далее: «Китай и Индия находятся еще, так сказать, за пределами всемирной истории, как предпосылка тех моментов, лишь благодаря соединению которых начинается животворный исторический процесс».

Разумеется, на этих суждениях сказался уровень тогдашней науки: Восток был мало изучен. Но существенно само представление, которое складывалось у мыслителей начала XIX в., о резком контрасте между бурным ходом событий, масштабностью происходивших на Западе перемен и медленной поступью истории на Востоке. Примечательно, что ведь и Пушкин в те же годы писал: «...до стен недвижного Китая». К. Маркс говорил об Индии, что завоеватели там «основывали свои империи на пассивном базисе этого не оказывавшего никакого сопротивления неподвижного общества»

(Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 9, с. 224).

Почти все страны Востока в XVIII столетии находятся на стадии Позднего Средневековья. Однако в разных районах мира процесс разложения средневековых общественных институтов и формирование новой идеологии происходят неодинаково. При общем контрасте между Западом и Востоком следует отметить неравномерность и в развитии разных стран Востока.

Наиболее прочно держался средневековый уклад в странах Южной и Юго-Восточной Азии, в странах Ближнего Востока (за исключением, пожалуй, Турции, где новые веяния дают о себе знать раньше, чем на соседних арабских и иранских землях), а также в государствах Средней Азии.

Во всех странах Ближнего Востока, Южной и Юго-Восточной Азии оставались неизменными отношения между владельцем земли и земледельцем, трудившимся на ней; сословия торговцев и ремесленников редко пользовались какими-либо правами и вынуждены были приспосабливаться к системе, не благоприятствовавшей подъему производительных сил и развитию буржуазных отношений, и поэтому не было условий для становления новой, исторически прогрессивной идеологии. К тому же повсюду сказывалось, говоря словами английского арабиста X. Гибба, «мертвящее влияние стереотипного мышления».

Катастрофическое влияние на исторические судьбы многих народов оказали опустошительные войны. В XVIII в. особенно трагически сложилась ситуация на обширном пространстве юга Азии от Закавказья до Кампучии. Орды завоевателей прокатывались по некоторым областям по нескольку раз, сменяя друг друга, а подчас и меняясь ролями. Нередко на чаше весов оказывались судьбы не только отдельных правителей и династий — речь шла о существовании целых народов. Так, в начале века ойраты вторглись в пределы Средней Азии и заняли земли казахов. Но прошло всего три десятилетия, и ойратское царство (Джунгария) исчезло с карты Азии — войска маньчжурского императора, завоевав его в 1755—1758 гг., истребили большую часть коренного населения. Бедствием для целого региона на юге Азии явились нашествия Надир-шаха. Он возвысился в ходе борьбы Ирана против афганских и турецких завоевателей. Но, придя к власти, развернул в 1736—1747 гг. серию захватнических походов, временно подчинив своей власти обширные области Закавказья, Дагестана, среднеазиатские ханства и северо-западную часть Индостана.

Пустели города, оставшиеся в живых жители спасались бегством, приходили в упадок земледелие, ремесла, сокращалась численность населения, гибли памятники культуры, горели книги и рукописи, навсегда исчезали из памяти народной имена многих художников и поэтов.

Там, где время сохранило голоса поэтов, до нас дошли строки, исполненные трагизма. «Бедствия Грузии» — назвал свою поэму грузинский поэт Д. Гурамишвили, еле спасшийся после вторжения турок. Непрекращающиеся войны и всеобщее разорение подчас пугали своей безысходностью. Туркменский поэт Махтумкули,