История всемирной литературы Т.7
Шрифт:
С полной силой талант Мопассана-романиста проявился в «Жизни», «Милом друге» (1885) и «Монт-Ориоле» (1887), принадлежащих к лучшим достижениям французской литературы в романическом жанре. Романы эти, во многом меж собой несхожие, но объединенные общей эстетической позицией и отношением автора к социальной действительности, имели в 80-е годы огромный успех. Так, «Жизнь» в течение восьми месяцев 1883 г. вышла пятьюдесятью изданиями. Это и понятно: впервые после долгого периода почти безраздельного царствования романных фресок Золя с их грандиозными символическими картинами появился роман совершенно иного плана, вернувшийся к «смиренной истории» женщины в браке.
Флоберовское начало в «Жизни» ощущается очень явственно. Оно — и в основной коллизии: внутренняя жизнь, мечтания, сама индивидуальность молодой женщины растоптаны пошлостью, низменностью реальной действительности, в которую ее вводят брачные отношения. Оно — и в композиции: в нарочитой замедленности повествования, в котором событийные эпизоды вплетены в непрерывно текущее воссоздание чувств
Мопассану чужда безжалостная объективность Флобера, в его повествовании присутствует лиризм, элегическая грусть, можно даже сказать, нежное сочувствие к героине. Мопассан не отказывается от той смелости в изображении биологического начала в человеке, и в частности физиологической стороны любви, на которой настаивали натуралисты, но эта смелость не превращается в самоцель и не нарушает реалистической целостности изображаемого. Есть основания предполагать, что план некоего романа, который был намечен Мопассаном еще в конце 70-х годов и от которого Флобер «пришел в восторг», как он пишет в письме, был именно планом «Жизни».
«Жизнь» — вполне мопассановское творение, тесно связанное с настроением и проблематикой предшествующих и сопутствующих созданию романа новелл. Ряд отдельных эпизодов и мотивов «Жизни» нашли прямое новеллистическое воплощение. Драма юной Жанны де Во, углубляющаяся в течение всей ее жизни, — это драма утраты иллюзий и веры в жизнь.
В отличие от Эммы Бовари с ее провинциальными мечтаниями Жанна, девушка из дворянской среды, привыкла видеть мир сквозь призму тех полных изящества отношений, которые царят в ее семье. Она воспитана в нравственных принципах своего отца-руссоиста, чуждого лицемерия и расчетливости, а главное — в атмосфере бесконечной доброты. Эти нравственные устои не иллюзорны, они еще действенны в момент, когда Жанна стоит на пороге жизни, — отсюда и та элегичность, которая так сильна в романе. В образе Жанны тонко и проникновенно изображено светлое поэтическое начало, девичьи надежды, радостное доверие к жизни, которое подтачивается свалившимися на нее бедствиями. Все, что происходит с героиней после ее замужества, раскрывает низменную, корыстную сторону действительности, в которую она постепенно погружается. Муж Жанны, обнищавший дворянин Жюльен де Ламар, оказывается грубым, бесконечно чуждым ей человеком, бессовестно обманывающим свою жену. В образе Жюльена уже просматриваются черты Гонтрана из «Монт-Ориоля» — обуржуазившегося аристократа, охотника за приданым.
Жанна — не беспочвенная мечтательница, хотя она и романтична, как ее поколение. На протяжении тех 27 лет, в течение которых развивается романическое действие, героиня не желает несбыточного, не строит воздушных замков: она хочет быть любимой и любящей женой, счастливой матерью, хочет делать людям добро. Но она обманута в этих скромных надеждах, рушится ее вера в дружбу, а обнаруженные старые письма матери к любовнику лишают героиню прежних идеальных представлений о родителях. Приспособиться, переделать свою натуру Жанна не в состоянии, но она не умеет и противостоять злу, которое усугубляется ее пассивностью. Так, она становится фанатичной матерью, веря, что любовь к ребенку составит смысл ее жизни. Однако именно слепая, безрассудная привязанность к сыну приводит к разлуке с ним, к разорению.
В отличие от Флобера Мопассан открыто сострадает своей героине, но он не снимает и с нее части вины в ее горестях, не разделяет ее фатализма, ее навязчивой идеи о тяготении над ней злого рока. Устами верной служанки Розали, спасающей Жанну от нищеты, автор с позиций народного здравого смысла констатирует «скромную истину»: все беды хозяйки — от ее неудачного брака.
Концовка романа, несмотря на его общий грустный настрой, пронизана светлыми тонами. Весна, эта «вечная радость пробужденного мира», приносит постаревшей седой женщине прежние мечты: «Можно ли, несмотря на ожесточенную суровость судьбы, навсегда перестать надеяться, когда кругом так хорошо?» И новорожденная внучка, которую весной Розали привозит к Жанне, вселяет в нее новые силы, новую любовь. Знаменитая реплика Розали, подытоживающая всю книгу: «Жизнь не так хороша, но и не так плоха, как о ней думают», — кредо самого Мопассана в эту пору. И не случайно, что эту сентенцию высказывает труженица-крестьянка, тоже немало пострадавшая в жизни. Можно говорить о светлой поэтической грусти, составляющей основной тон романа, еще далекого от того беспросветного отчаяния, которое овладевает писателем к концу жизни.
Действие своего романа Мопассан перенес в первую половину XIX в. — Жанна выходит из монастыря в 1819 г. Автору, по-видимому, нужна была эта историческая отдаленность, чтобы показать, как рушится дворянская культура, проникнутая просветительскими идеалами, как под натиском своекорыстных буржуазных отношений аристократы превращаются в безнравственных дельцов. Однако в романе царит «дух времени» гораздо более поздней эпохи. И свой следующий роман — «Милый друг» — писатель точно датирует своей эпохой — Третьей республикой, которую он изображает с исключительным саркастическим пафосом.
Несколько позже, в предисловии к роману «Пьер и Жан», Мопассан говорил о своем стремлении «быть уничтожающим сатириком» и называл своими учителями в этой области Флобера и Рабле. В «Милом друге» ощущается, однако, развитие бальзаковской традиции — не в смысле прямого влияния,
а в разработке темы «карьеры молодого героя в Париже». Герой этот неузнаваемо изменился за полвека, когда на смену провинциальному дворянину Растиньяку, мечтавшему завоевать столицу, явился отставной унтер-офицер колониальной армии Жорж Дюруа. Но герои Бальзака и Мопассана глубоко различны не только по происхождению и образовательному цензу, но прежде всего по характеру и моральным устоям. Герой Бальзака — крупная личность, имеющая хотя бы представление о нравственных ценностях, стремящаяся подчинить себе обстоятельства, а не приспосабливаться к ним. Жорж Дюруа — полная посредственность, помышляющая только о материальных благах, которых он готов достичь любой ценой. Победа честолюбия означает для героя Бальзака моральное поражение, и эту трагедию Растиньяк, став министром, осознает столь же отчетливо, как и Люсьен Рюбампре в свой смертный час в камере Консьержери. «Милый друг» Дюруа — мелкий, пошлый мерзавец, который не испытывает никаких угрызений совести; в нем нет ничего от бальзаковских «гениев злодейства». Такой характер отрицательного героя — примета эпохи. Жорж Дюруа, «милый друг», вписывается в круг «сильных мира сего» Третьей республики вполне мирно и естественно, его успех — доказательство общественной и человеческой деградации буржуазного строя.Примечательно, что в романе почти отсутствует столь присущий Мопассану внутренний психологический рисунок; он оставлен в удел лишь госпоже Вальтер, которой суждено стерпеть женитьбу своего любовника на ее же дочери. Кстати, этот сюжетный ход подсказан Мопассану аналогичным эпизодом из «Рене Мопрен» Гонкуров.
По мере того как герой романа пробивает себе «путь наверх», раскрываются различные сферы нравственной, идеологической, политической жизни буржуазной Франции. И повсюду — в сфере интимной и сфере общественной — автор констатирует цинизм и беспринципность, коррупцию и своекорыстие, распад идейных и моральных ценностей. В этом отношении Мопассан использует опыт Золя, перенеся его в ту область общественно-культурной деятельности, которую Золя в своем романном цикле не затронул, — в журналистику. В «Милом друге» показано, как бульварная газетенка становится влиятельной общественной силой, как сращивается пресса с банковскими спекуляциями и колониальной политикой, как воротилы прессы становятся «меценатами искусства», как, пользуясь бессовестностью мошенника-журналиста, можно свалить министра. Мопассан настаивает прежде всего на безнравственности карьеры Жоржа Дюруа, который взбирается по служебной лестнице, добивается богатства, ордена, положения в свете и, наконец, блестящей женитьбы одним и тем же нехитрым способом — соблазняя женщин, ум, красоту и влияние которых он использует, а затем обворовывает, обманывает, позорит, бросает их. Но за исключением, быть может, одной госпожи Вальтер, ни одна из его жертв не вызывает в авторе и читателе сочувствия. Они — достойные партнерши человека, которого называют «милым другом». Ни в одном произведении Мопассана нет героя, который был бы так груб и животен в любовных отношениях, как Жорж Дюруа; его эротические приключения грязны и низменны. В «Милом друге» автор предельно откровенен в своей антипатии к герою, но он не позволяет себе окарикатуривать Дюруа, утрировать его поведение, которое всегда строго соответствует темпераменту, выдержке, хитрости этого ловкого выскочки. Характер Жоржа Дюруа — огромная удача Мопассана-реалиста.
В связях и знакомствах «милого друга» перед читателем предстает галерея типажей — представителей всех слоев привилегированного общества, от политических деятелей до полицейских. И среди них тоже не находится неподкупных и благородных. Единственное исключение — старый поэт Норбер де Варенн, который однажды в случайной ночной беседе с Дюруа говорит ему о тщетности и скоротечности жизни, об одиночестве и безнадежности, об ограниченности политиканов и рыцарей наживы, «у которых ум затянуло тиной, или, вернее, нечистотами». И в час бдения над умершим другом Дюруа при всей своей толстокожести вспоминает слова де Варенна об ужасе и неизбежности смерти. Но эти пессимистические настроения преходящи для предприимчивого карьериста. Для самого же автора они существенны как контрапункт — «memento mori» в свистопляске низменных страстей.
Ипполит Тэн, с мнением которого Мопассан всегда очень считался, в письмах к автору «Милого друга», восхваляя его как единственного последователя Флобера, в то же время упрекал писателя в чрезмерной критичности и пессимизме по отношению к буржуазной действительности. «У вас слишком высокий идеал, отсюда и ваша строгость», — писал Тэн.
В романе «Монт-Ориоль» на первый план снова выходит тема одиночества, обманутой любви и отчужденности. Однако эта линия психологического и эмоционального конфликта развивается сопряженно с социально-критической. Мопассан насмешливо-иронически повествует об истории маленького курорта, который в руках опытного дельца Андерматта превращается в выгодное предприятие. Андерматт — богач нового типа: он — не прожигатель жизни, не бездельник; умный и расчетливый, он соединяет честность в сделках с размахом и дальновидностью. Но в то же время он не брезгует и мелкими хитростями, закрывает глаза на бессовестный обман больных, не жалеет денег на рекламу, подталкивает брата своей жены, безденежного Гонтрана де Равенеля, на брак с одной из дочерей богатого крестьянина Ориоля, чтобы заполучить в приданое участок земли для акционерной компании курорта. И на фоне этого делячества, интриг докторов, жульничества с целебными свойствами минеральных вод развивается история обманутой любви Христианы Андерматт.