История всемирной литературы Т.7

Опираясь на творческий опыт своих зачинателей — Б. Левинзона, Ш. Этингера, А. Аксенфельда, испытывая сильнейшее воздействие идей Просвещения в их специфически национальном варианте («Гаскала»), литература на идише в России за сравнительно короткое время вступает в пору идейно-эстетической зрелости. Тому способствовала социально-политическая атмосфера 60-х годов, эпохи первой революционной ситуации в России, эпохи реформ. На мировоззрение и творчество первых классиков новой еврейской литературы наложили свой отпечаток растущий авторитет идеологов русской разночинной демократии, расцвет русской литературы критического реализма. Еврейская литература проникалась идеями демократизма, протеста против национального гнета, особенно ужесточившегося в годы царствования Александра III, энергично вступала в борьбу с религиозным обскурантизмом еврейского духовенства и авторитарно-догматическим «средневековым» строем мышления. Эта остроактуальная для еврейской среды проблематика была затронута уже в беллетристических опытах литераторов-просветителей начала века. В 60—70-е годы она становится центральной. Значительно повышается художественный уровень литературы.

Во второй половине века заявила о себе целая плеяда даровитых литераторов: А. М. Дик (1814—1893), написавший свыше трехсот дидактических рассказов, драматург и прозаик А. Б. Готлобер (1811—1899), поэты-песенники Вольф Эрнкранц (1823—1883) и Берл Бродер (1815—1868), выражавшие протест против социальной несправедливости. Приобретают известность романы Переца Смоленскина (1840—1885), публицистика М. Л. Лилиенблюма (1843—1910), поэмы на исторические темы И. Л. Гордона (1830—1893) и др.

Наследуя традиции народного творчества, создавал в первой половине века свои басни, сказки, эпиграммы «еврейский Крылов» Ш. Этингер (1800—1856). В сатирические тона было окрашено творчество и других авторов, закладывавших фундамент литературы на идише.

Значительный вклад в становление новой еврейской литературы внес Аврам Гольдфаден (1840—1908), основоположник национального театра, плодовитый драматург. Взыскательный художник слова И.-Л. Перец писал, что Гольдфаден наивен, местами даже примитивен, но национален, сердечен, музыкален. Будучи связан с русской демократической литературой критического направления и с демократически-просветительской еврейской средой, Гольдфаден корнями своего творчества уходит в глубины народной жизни. Драматург нашел опору в протестующей народной мысли, как она выразилась в сатирическом слове еврейских скоморохов (пуримшпилер).

Театр А. Гольдфадена — при очевидной его идейной ограниченности — наносил ощутимые удары по отжившим традициям в общественном сознании. Сатира автора любимейших демократическим зрителем комедий «Бабушка и внучек», «Колдунья», «Двое простодушных» и др., написанных в духе народных комических представлений, была нацелена против устаревших форм жизни, религиозного фанатизма, проникнута сочувствием к обездоленному люду. Драматург проповедовал просветительские идеи, верил в созидательные возможности народа. Гольдфаден черпал вдохновение в народной мудрости. Созданные им образы шутников-острословов пользовались большой популярностью. Многие стихи Гольдфадена стали народными песнями.

Крупнейший еврейский драматург, чье творчество глубоко национально, пропитано духом родного фольклора, неоднократно подчеркивал свою духовную связь с русским театром и с русской литературой вообще. Примечательно в этом отношении его признание: «Кто имел случай читать первого знаменитого критика Белинского, мог убедиться в том, как строг просвещенный рус в своем принципе и как сильно он ненавидит всякий обман и балаганщину. Когда я начал писать для еврейской сцены, я хотел идти тем же путем, что мои соотечественники».

В начале 80-х годов, после запрещения царским правительством еврейского театра, А. Гольдфаден вынужден был эмигрировать.

Закономерно, что именно в 60—70-е годы, когда значительная часть еврейской интеллигенции находилась под влиянием революционно-демократических настроений, чутко прислушивалась к голосу Чернышевского, Добролюбова, Писарева, произошла решительная переориентация многих литераторов, начинавших свой творческий путь на древнееврейском языке.

Художественная культура на языке, которым народ в массе своей не владел, была крепчайшими узами связана с религиозным мировоззрением, носила преимущественно элитарный характер и по сути своей была консервативна. Но за этой литературой был опыт веков. Престиж идиша, разговорного еврейского языка, восходящего к одному из германских диалектов, не был высок, хотя первые произведения на нем относятся к средним векам. Правда, язык этот постоянно обогащался, становился более гибким, выразительным, но вместе с тем подвергался и порче, наводнялся чужеродными элементами. В этих условиях борьба за признание «жаргона», языка простонародья полноправным наряду с древнееврейским литературным языком приобретала особую остроту и требовала гражданской смелости. Тем более что теоретики «Гаскалы», еврейские просветители, занимали в этом вопросе, как и в ряде других, непоследовательную позицию.

Напротив, А. Аксенфельд (1787—1866), чей роман «Головной убор» (1861) положил начало художественной сатире в еврейской прозе, а также его единомышленники верили в будущее языка народа. В письме 1841 г. на имя министра Уварова он, мотивируя необходимость обращения к «жаргону», писал о высоко патриотическом и моральном значении этого акта. Несколько позднее, вступив в горячую полемику с противниками идиша, выдающийся прозаик, реалист и сатирик И. И. Линецкий доказывал, что, невзирая на всевозможные препоны, следует всячески добиваться достижения «святой цели». Речь шла о создании полнокровной и полноценной литературы, доступной и понятной народу. Только на простом и повседневном, будничном «жаргоне», настаивал Линецкий, литература может обратиться к своим братьям, забитым, бедным ремесленникам, мелким торговцам, носильщикам, батракам, и побудить их поднять голос протеста против угнетателей.

И. И. Линецкий (1839—1915) родился в Виннице и долгие годы жил в Одессе. Писатель принадлежал к радикальному крылу еврейского просветительства. В историю литературы он вошел главным образом как автор книги «Польский мальчик» (1868) — резкой сатиры против клерикальных заповедей и обычаев, против религиозного фанатизма, против устаревших форм жизни. Автор наносил крепкий удар по еврейскому «темному царству» и его охранителям. Недаром клерикалы так враждебно встретили эту талантливую повесть.

«Польский мальчик» — грустная история о деградации человека из народных низов под влиянием религиозного обскурантизма. Историки новой еврейской литературы имеют основание, говоря о «Польском мальчике»,

проводить многозначные параллели с «Очерками бурсы» Н. Помяловского: созвучен протест против духовной тюрьмы, калечившей человеческие души, протест, сильно выраженный в обоих произведениях на столь непохожем материале. Автор «Польского мальчика» одним из первых в литературе поставил под сомнение сам тезис об общности еврейских национальных интересов. Писатель-сатирик бескомпромиссно критикует «собственных» угнетателей, а с ними заодно и священнослужителей, которые вели паразитический образ жизни за счет невежества обманутой и безжалостно эксплуатируемой еврейской бедноты.

В литературе на идише во второй половине XIX в. происходит становление критического реализма. При всем своем национальном своеобразии творчество общепризнанного основоположника реалистической литературы Менделе Мойхер-Сфорима (1836—1917) — псевдоним Ш. Я. Абрамовича (в переводе с древнееврейского — книгоноша) — многими чертами перекликается с русской литературой XIX в., в частности с творчеством Гоголя и Щедрина.

Менделе Мойхер-Сфорим многие годы жил в Одессе, где он и умер. Писатель прошел сложную мировоззренческую эволюцию, серьезные качественные сдвиги претерпела и поэтика самобытного художника-реалиста. Как и другие литераторы-современники, находившиеся под влиянием идей «Гаскалы», Абрамович начинал писать на древнееврейском языке. На этом языке под влиянием «Отцов и детей» Тургенева он создал одноименный роман в духе раннего просветительства. В романе, посвященном конфликту поколений, немало риторики, надуманных коллизий. Тем не менее автор имел право впоследствии в своей биографии писать, что именно Тургенев помог ему со временем спуститься с неба на землю. И уже первое его произведение на идише — «Маленький человечек» — стало событием в литературной жизни. Отдельным изданием повесть появилась анонимно в 1865 г., а в 1879 г. она вышла четвертым, радикально переработанным изданием, подписанным ставшим популярным псевдонимом автора. Открытая социальная целеустремленность «Маленького человечка» возвышала это произведение над всей предыдущей просветительской дидактической по преимуществу еврейской литературой; писатель поднимал актуальные, жгучие проблемы действительности, непосредственно затрагивавшие жизненные интересы нации.

Линецкий стоял у истоков критического реализма в еврейской литературе, Менделе своим творчеством обозначил уже качественно новый, более зрелый этап. Шолом-Алейхем, назвавший Менделе «дедушкой еврейской литературы», утверждал, что как художник-реалист он сделал для своей национальной культуры то же, что Гоголь для русской.

Ближайшие предшественники, да и многие современники, Менделе пытались облечь новый жизненный материал в старые, испытанные традицией формы. Зачатки реализма причудливо переплетались в их произведениях с элементами дидактического классицизма. Не был еще преодолен сентиментализм. Преобладали схематические образы, надуманные сюжеты. Менделе, типичный демократ-разночинец, черпал вдохновение в реальной действительности, воплощал реальные конфликты и коллизии, поднимаясь до широких социально-философских обобщений. Писатель был знаком с сочинениями Чернышевского и Добролюбова, с русской и западноевропейской философской и естественнонаучной литературой. И это нашло свое отражение как в его художественном творчестве, так и в литературно-эстетических суждениях 60—70-х годов.