История. Часть 2

—Не смей бить ее! Тебе Гелла еще того, что было, не простила!—девчонка совсем обнаглела—мне приказывать?! Да еще на ты?! Тем не менее доля правды в ее словах была—Гелла на удивление быстро очнулась, когда что-то стало угрожать Весте… И я почему-то не сомневался, что если я попробую не выполнить ее просьбу-приказ… А ей нужно беречь силы.

Я накинул на эльфийку рабский поводок—у меня всегда было хорошо с ментальной магией—и швырнул ее на пол перед кроватью. Веста бросила на меня недовольный взгляд, скривилась—но промолчала. Правильно, эльфийке ничего не станется, а она и так заслужила хороший нагоняй. Хотя не стоило себя тешить иллюзиями — наказать мне ее все равно не даст моя ли… Да и Тьерран в стороне не останется. Вот ему-то я сочувствовал от всей души — еще немного в обществе Геллы, и он получит образец стервозности, которую так не любит…

Тем временем эльфийка, повинуясь моему безмолвному приказу, начала отдавать свои силы. Конечно, она пыталась сопротивляться — но освободиться не могла.

Меня сильно беспокоило то, с какой скоростью исчезала энергия, при этом никаких изменений не наблюдалось. Похоже, мой ребенок настолько долго сидел на диете, пытаясь сберечь свою мать и при этом не вызвать подозрений, что теперь…

Девушки за моей спиной испуганно охнули, а парочка забилась в истерике, когда эльфийка рухнула на пол. Наверняка подумали, что она мертва. Жива она, жива — но восстанавливаться ей теперь долго. И пусть скажет спасибо — мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы отрезать ее от моего ненасытного сыночка.

Ментальная петля была накинута на следующую девчонку — на этот раз человечку. И вот уже она валяется на полу у кровати, рядом с эльфийкой. Последнюю нам оттащить не удалось — и это было плохо. Защищать их всех от полного истощения, а значит — смерти, с увеличением их числа будет все сложнее… А мой сын по-прежнему никого не впускал. Похоже, он использовал полученную энергию не только для того, чтобы напитать свою мать и себя, но и для того, чтобы выстроить щит — щит из чистой силы, на большее, естественно, у него не хватило ни опыта, ни мастерства. Но он вполне успешно удерживал нас за границей.

Резерв человечки истощился еще быстрее, чем у эльфийки. Затем настал черед демоницы, гномки, оборотня… На седьмой жертве тело Геллы сотрясли судороги, и ведьма сказала:

—Похоже, начались роды. Что делать-то? Через щит нам не пройти.

—Надо привести Геллу в чувство.

Гелла

Тьма ласково качала меня на своих волнах. Она казалась родной и близкой, а все остальное — таким далеким и ненужным… Кроме того, я точно помнила: там мне никто не дорог, ничто меня не держит… а значит можно уйти. Я помнила, как кто-то пытался угрожать Весте — Данте, откуда-то пришло имя и образ.

Пришлось вмешаться, а потом я с облегчением снова нырнула в такую ласковую тьму.

Откуда-то приливала сила, а потом… Что-то заставляло меня вынырнуть из бездны, что-то звало, дергало. Узы. Снова эти мерзкие Узы. Куда они меня тянут?

Пришлось вынырнуть — хотя бы чтобы разобраться и отомстить тому, кто посмел лишить меня покоя. Что бы ему сделать?

—Гелла! Ты слышишь? Девчонка, дай подойти!

Стоило только вернуться — как меня пронзила острая боль. Я инстинктивно попыталась добраться до ее источника—и наткнулась на живот. Роды? Нет, я боюсь! Нет, нет, нет…

Данте

—Нет, нет, нет…

Моя ли боялась. Я попытался подойти ближе — и у меня получилось. Я махнул целителям и ведьме — и они подскочили. Гелла пыталась свернуться клубочком, а я пытался перетянуть на себя хоть немного ее боли — но с неполной связью я не мог практически ничего. Глупая девчонка! Чем ее не устраивает быть связанной со мной! Ведь столько пользы!

Веста, увидев, что от меня никакой пользы, оттянула от Геллы и буквально вышвырнула за дверь. Я ей это еще припомню! Вскоре из двери вылетел Тьерран — судя по злому взгляду, они начинал понимать, что общение с Геллой для его ли бесследно не прошло, и теперь в его списке претензий появился еще один пунктик. За ним — вся моя Гвардия. В комнате остались только ведьма, целители и Веста.

Потянулись долгие минуты ожидания. За дверью раздавались леденящие душу крики — моя ли всегда боялась боли. Когда я понял, насколько — еще раз вспомнил нашу единственную ночь вместе. Тогда ей было очень больно. И уже после любые мои попытки соблазнить ее сопровождались полными ужаса глазами — и я отступал, потому что не мог видеть этих глаз, этого страха, при этом зная, что появился он из-за меня. Думая о ли, я не мог даже представить, что когда-либо причиню ей такую боль.

Однажды я попробовал поговорить с Геллой на эту тему, полагая, что если она будет знать, что половой акт не обязательно сопровождается болью, что она получит наслаждение… Тогда она рассмеялась и сказала, что прекрасно знает, что секс не обязательно сопряжен с болью, но ведь дело не в этом, так ведь? Дело в том, что страх в данном случае она контролировать не в состоянии — он иррационален, сказала она. Развернулась и ушла.

Из-за двери снова раздался крик — и я, не выдержав, бросился к двери. Не тут то было: Веста (а я уверен, что именно она) предусмотрительно ее заперла. Я стал барабанить в дверь, пытаясь хоть так выплеснуть накопившиеся эмоции.

—Данте, сядь,—попытался что-то предпринять Шерлан. — Женщины рожают часто, и большинство не один и не два раза…

Ну вот уж никогда! Если она все-таки меня простит, и мне удастся соблазнить ее — я приложу все усилия к тому, чтобы она не забеременела. Я больше никогда не позволю ей пройти через такое!

Шли часы. Ситуация не менялась. Через какое-то — а мой взгляд, бесконечно долгое — щелкнул замок, из комнаты высунулась Веста.

—Нужны оставшиеся рабыни. Ваше величество, вы в состоянии держать себя в руках?

Наглая девка! Что?.. Меня пустят туда? Да-да, конечно в состоянии. Схватив первую попавшуюся рабыню, втащил ее в комнату.

Вся комната была залита кровью. И как в нее столько вмещается?..

—Приведите какую-нибудь человечку. Нужна кровь. Мы не можем остановить кровотечение.

Я оставил рабыню в комнате, а сам притащил одну из человечек. Просканировав ее, ведьма удовлетворенно кивнула головой и, используя какое-то неизвестное мне заклинание, начала переливать кровь Гелле.

Тем временем Веста всунула мне маленький сверток. Я на автомате принял его — и чуть было не воронил, когда на меня уставились черные глазенки. Чееррт!

—Веста! — крикнул я, и самому стало стыдно за свой голос—настолько жалобно он никогда не звучал. — Веста! Я же его покалечу!

Веста хмыкнула и отвернулась.

Я же уставился нам малыша снова, осторожно держа его на руках. Он так же внимательно смотрел на меня, и я неожиданно для себя сказал:

—Ну что, заставил ты нас побегать, сын?

Тот только странно на меня посмотрел, а потом схватил меня за прядь волос, которые я, как оказалось, весьма неосторожно оставил распущенными, и неожиданно сильно дернул. Мдааа… Чувствую, проблем от него будет еще больше, чем от его матери.

Веста

Этот день оказался самым тяжелым в моей жизни. Вдруг оказалось, что Гелла заслонила собой весь свет — и ее жизнь стала моим солнцем. Конечно, я отдавала себе отчет в том, что это глупо… но ничего не могла — да и не хотела — делать…