Истребитель братвы
Шрифт:
Эти античными исполинами застыли в дверях. Штырь усомнился, что кто-то сможет пробить такой заслон. И почуял себя зверем в западне. Хреновато ему было, жутковато – но он должен был держать марку. Положение обязывало.
– И ордер попрошу. И адвоката потребую, – жестко отчеканил он.
– Да заткнись ты, Аркаша, – как от надоедливой мухи отмахнулся от него Круча. – Тебе же лучше будет...
– Я не понимаю...
– Сейчас поймешь, – тяжело навалился на него взглядом подполковник. – Твои люди разоружили моих людей. Знаешь, что тебя за это ждет?
– Мои люди?
Аркаша не мог не знать, какие
– Да, твои люди... Один из них – Дима Левенцов, он же Петлюра. Продолжать?
– Да продолжай, мне-то что? – Штырь с трудом сохранял невозмутимость.
Этот мент знает его людей по именам, фамилиям и даже кличкам. Это уже не абстракция, это факт. А против факта переть трудно.
– Я бы продолжил. Да только какой в этом смысл. Смысл в том, что это твои люди совершили противоправные действия по отношению к сотрудникам милиции...
– Ну, знаю я Диму Левенцова, – медленно, с расстановкой начал Штырь. Он обдумывал каждое слово. Только давалось это ему не просто – мешал Круча своим гипнотическим взглядом. – Знаю, но знать больше не хочу... Дружили мы с ним когда-то. А потом он послал меня на три буквы. И ушел...
– К Сереге Елисееву по кличке Елисей...
– Может, к нему, а может, нет, мне-то какая печаль?
– И Елисея ты, конечно же, не знаешь?
– Знаю, врать не буду...
– Не будешь, это верно. Врать в твоем положении бессмысленно... Хотя нет, смысл есть. Ты открещиваешься от Левенцова и иже с ним, и с тебя как с гуся вода. Так?
Штырь вмиг ухватился за эту мысль. Лицо его просветлело. И на душе полегчало.
– Святая правда, господин начальник. Мне до Левенцова никакого дела нет. Он сам за себя в ответе...
– А Елисей?
– И до него тоже...
– А как на счет Ирины Славянкиной?
– Какая Ирина?
– Знакомая твоя. Ты ее к Елисею в секретарши устроил. Через своего Петлюру. Чтобы она спала с Елисеем и стучала тебе на него...
– Начальник, ты говоришь что-то не то, – вскинулся Штырь.
Такой поворот в разговоре его явно не устраивал.
Да, это так, он нашел стоящую девчонку и подсунул ее Елисею. Если сучка Соня соскользнула с его крючка, то Ириша даже не пыталась этого делать. И готова была добросовестно работать на него... Но откуда Круча все это знает?
– Твоя девочка мне все рассказала. От «а» до «я». Мало того, ее показания запротоколированы в официальном порядке. Хочешь прослушать запись нашей беседы?
– Не отказался бы, – взглядом загнанного волка посмотрел на Степана Штырь.
– Поехали в отделение, прокручу.
– Ага, нашел дурака. Мне и здесь неплохо.
– Плохо тебе здесь. Чувствую, муторно тебе.
– Чувствуют хрен в заднице, – зло огрызнулся Штырь.
– Вот ты его и чувствуешь. Правда, пока только наполовину. Но ничего, скоро ты его на всю длину получишь.
– Угрожаешь, начальник.
– Не угрожаю – предупреждаю... Я сейчас буду говорить, а ты молчи. Молчи, потому что твои оправдания меня абсолютно не волнуют.
– Да что вы такое говорите? – съязвил Штырь.
И тут же пожалел об этом. Будто дьявол в Кручу вселился. Взбесился мент,
да как бросится на него. Штырь и понять ничего не успел, как Волчара оторвал его от кресла и прижал к стене. Штырь просто не мог представить, что в человеке может быть столько силы. Этот Круча запросто мог бы перевернуть самый тяжелый трактор...– Я сказал, молчать! – прошипел подполковник.
Даже если бы Штырь хотел что-нибудь сказать в ответ, он бы не смог сделать этого. Слишком крепко держал его мент, горло пережал.
– Знаю, мразь, куда ты метишь, – продолжал Круча. – Битово тебе по ночам снится. С Елисеем связался. На замену Сафрону его прочишь. Чтобы наркоту свою поганую через него толкать... Только прогадал ты. Ничего у тебя не получится. Пока я жив, ноги твоей в Битове не будет... Я мог бы выйти на прокурора, подписать ордер, закрыть тебя в Бутырке. Но не нужно мне это. Возни слишком много. А через месяц-другой ты снова выйдешь. Вся работа коту под хвост... Но ты не радуйся. Потому что у меня свой закон. И ты попал под статью этого закона. Следствия не будет, оно уже проведено. Суда не жди – он уже состоялся. Я пришел предупредить тебя, что ты приговорен. Твое счастье, что с отсрочкой приговора. Если, конечно, сдашь Елисея. Завтра, крайний срок – послезавтра этот слизняк должен быть у меня. Сдашь его и затаись. Чтобы я никогда больше не слышал о тебе. Дернешься в сторону Битова, все, считай, что сам намазал себе лоб зеленкой. Ты меня понял?
Штырь кивнул. И тут же Круча разжал руки. Словно мешок с дерьмом, тот шлепнулся на пол. Штырю даже показалось, будто что-то хлюпнуло.
Снизу он с ужасом взирал на ментозавров. И облегченно вздохнул, когда они вышли из его кабинета.
С диким ревом он бросился за ними. Но не для того, чтобы остановить их, проучить. Слишком страшно было связываться с ними. Он собирался наказать своих недоумков, которые пропустили Кручу. Но те уже и без того были наказаны. Одному менты свернули набок нос, второму выбили несколько зубов, а у двух других проверили на прочность брюшной пресс. Все до сих пор не могли прийти в себя.
Штырь мог бы пожалеть, что связался с Битовом. Поздно жалеть. Мент Волчара крут. Но бояться его также поздно. Потому что теперь он сам должен бояться Штыря.
Елисею было не по себе. Зеленый, глаза неестественно расширены. Он, конечно, пыжится, строит что-то из себя, пальцы веером бросает. Но все это понты, не более того. Аркаша видел, боится Елисей, уже жалеет, что связался с ним. А сам Аркаша не жалеет? Да ему уже в падлу нужду справлять на одном гектаре с этим слизняком, не то что дела с ним иметь. Но каша заварена, придется расхлебывать ее с ним на пару. Хотя тут такое дело – кое-кто может подавиться этой кашей. Тот же Елисей, например.
– Какого хрена ты Сафрону отказался отстегивать? – жестко спросил Аркаша.
После инцидента с битовскими ментами Елисей отсиживался на старой даче Штыря. Только не здесь ему место. В Битове он должен быть. В своей конторе. Иришу на коленках держать, рассказывать ей все о своих делах. Но, увы, этого уже не будет. Елисей спорол глупость, подставил под удар всех, в том числе и Иришу, которую раскололи менты.
– Да пошел он, сколько можно ему отстегивать?
– Почему со мной не посоветовался?