Истребитель
Шрифт:
– Не могу, дорогой, не терпит время!
– Хорошо! Он со шведами у себя, на Сирени. Только не испугай его своим появлением, он сейчас наэлектризован до предела этим парнем, будь он неладен!
– Хорошо, спасибо!
Григорьев махнул невидимым охранникам и залез в «мерседес». Через минуту дежурный снайпер-«самоход» снялся, а две иномарки устремились через центр города в сторону Курганского тракта.
Никита связался прямо из конторы с Лысым.
– Юра, мне сегодня две тачки нужны…
Через час кончался рабочий день в фирме, но Топорков
В институт парень подъехал на тачке, поднялся на второй этаж, поздоровался с заведующей аспирантурой Эммой Евсеевной – милой добродушной женщиной бальзаковского возраста. Известил её о том, что собирается поступать к ним, тянуть на кандидата. Расположился в мягком зелёном кресле. Разговор затянулся.
Ровно в 16.30 раздался телефонный звонок. Никита посмотрел на часы, а затем на Эмму Евсеевну. Та пожала плечами, а потом передала трубку Топоркову.
– Ты? – раздался голос Татьяны, чуть взволнованный и неуверенный.
– Я! Говори, как условились. Слушаю, – прошептал в телефон Никита.
– Значит так! Ниточка оборвана. Я боялась, что сама её порву, но сделала всё так, как ты велел! Около дома, у Ленкиного подъезда стоит машина. УАЗик, кажется. Ну, такой, на котором Ольга работает! Во дворе полно милиции. Была стрельба. «Скорая» приехала… Мамы с папой нет ещё. Насчёт следующей связи, как договорились! Я тебя люблю и уже скучаю!
– Пока, ласточка! – сказал Никита и положил трубку на аппарат.
– Кто это, если не секрет? – спросила заваспирантурой.
– Знакомая одна… Эмма Евсеевна, ну я пошёл, завтра приду насчёт вступительных?! До свидания!
Он сделал прощальный жест и удалился. Женщина удивлённо пожала плечами и улыбнулась. Скоро к ней придут люди в штатском, со старыми удостоверениями КГБ энного отдела. Подробно расспросят, запишут, оставят «дежурного» и, виновато раскланиваясь, уберутся восвояси. Кабинет главы аспирантуры с этого времени возьмётся под прицел шуменских эфэсбэшников.
Никита шагал по широкой улице с растерянным выражением лица и с гордой прямой осанкой. Гудели по главному проспекту города автомобили, мельтешил народ, но в башке бурлило, как в адовом котле.
Домой путь закрыт стопудово. Побывали, черти, и там! Наступают на пятки. Пристали же! Так. Теперь каков ПДД? Что теперь? Куда?
Лысый? Да, Бяшенцева Юрика надо убирать! Немедленно! Аккуратно. Чисто.
Теперь надо ликвидировать… истребить следующего. Так, кто там у нас на мушке?! Регина Ананьевна? Хорошо! За женщин возьмёмся. Искоренять будем этот драный матриархат над Шуменью! Вычёсывать блох поганых! Фу, ладно!
Так, дальше. Стоп! Э, не-е-т, дамочка, подождёт пока! Этого оставлять без присмотра нельзя, нехорошо! Подпол?!
Никита скривился и отвернулся от электросварки, шипящей до мурашек в гениталиях на крыльце ремонтируемого здания.
Вспомнил последнее дельце с Рябченко, не забыл, как тыкал электродом в арматуру, вызывая слепящие брызги. Усмехнулся: расплавленное варево клеилось, липло, а он, лжесварщик, упорно отдирал электрод от железа.
Вспомнил и забыл. Отключился от постороннего.
Звякнуть
Коломейцеву? А стоил ли? Спросить, как идут дела? Про Подпола? Надо!Топорков зарулил в первый подъезд нового блестящего гранитной крошкой пятиэтажного дома. Скинул рубашку, надел солнцезащитные очки, обрезал потёртые джинсы под шорты, поправился, слегка изменил походку и осанку. Вышел на свежий воздух. Потопал к ближайшему таксофону, пережёвывая на миндалинах эластичные звукоимитаторы.
– Мне Коломейцева, пожалуйста!
– Его нет, но он просил оставить сообщение. А кто это говорит?
– Его знакомый, парень без имени!
– А-а… позвоните ему по сотовому! 7-15-18. Алло? – прошелестел голос дежурной.
– Что-то вы, девушка, с такой лёгкостью разбрасываетесь телефончиками?! Не страшно? Можно ли?! – съехидничал Топорков, ежесекундно осматривая окрестности.
– Мужчи…
Никита повесил трубку и трусцой нарезал во дворы по ломаной кривой. И опять оперативники Подпола не успели взять анонима, приехав слишком поздно. Слишком – это одна-полторы минуты спустя!
В ТОО «Муза ЛИЛИ» парень поднялся на лифте на седьмой этаж. В здании находилось множество фирм и обществ, разделивших девятиэтажку на сферы влияния и хозяйства.
В офис товарищества Никита зашёл, как босяк с улицы. В обрезанных штанах, потный, вразвалочку, весь на понтах рывком сняв очки и засунув в боковой карман. Футболка навыпуск, зажёванная снизу. Волосы, как недели три нерасчёсанные. Ноги волосатые до смеха – и впрямь валенки! Достал на ходу портмоне. Вынул десять долларов одной бумажкой. Протянул симпатичной девушке-референту.
– Девушка, плиз! Мне бы звякнуть на минутку, по вот этому телефончику?! – жалобно промурлыкал Никита, показывая на сотовый. Из горла, естественно, всё забрал, чтоб не напугать секретаршу.
– Ну-у… только быстренько! – кивнула симпатяга, принимая из рук парня «зелёненькую».
– О-о, спасибо, девушка! – Никита схватил маленькую чёрную плитку с кнопками и отошёл к окну, набирая номер.
Григорьев встретился с другом на вилле у последнего, в районе фешенебельного дачного городка Сирень, что в тридцати километрах от Шумени. Вилла – это много сказано, а вот коттедж отгрохал «десятник» обалденный, по современным меркам «лимонов» на девятьсот. Принадлежал полугектарный участок с кирпично-бетонной крепостью известному в Шуменской области, да и во многих других сибирских регионах, предпринимателю Мисину. Но об этом позже! Сейчас решалось судьба Подпола. Он же Григорьев Виктор Афанасьевич, юбиляр-«полтинник». Гроза УВД и шуменской уголовщины!
Пока Подпол со своей бригадой базарил с товарищем по «ДЕСЯТКЕ» Мисиным за высокой зелёной оградой, толстыми стенами и тяжёлыми дверями, Коломейцев преспокойно сидел в «Ниве», замаскированной за кустами берёзовой рощи. Сидел и ждал. Когда и куда на этот раз попрётся Григорьев-Подпол.
Сотовый затренькал, как будильник «Заря» по утрам. Саша взял телефон и, не упуская местность вокруг из виду, включился в связь:
– Да?
– Саша-«волкодав»?
– Он самый! Чё надо?
– Это я, аноним без вести пропавший!