Истребитель
Шрифт:
Пока выскакивали из машин оперы, бойцы и силовики, матерились и плевались в асфальт, напоминая эпизод кинокартины «Место встречи изменить нельзя», «форд» удалялся на всех парах по трассе всё дальше и дальше.
Вертушки и «мерс» Беляка с тремя ОМОНовцами устремились за беглецом.
Скоро состав прошёл мимо, а машины правоохранительных органов и силовиков преступных группировок рванули прямо, оставляя позади облако едкого чёрного дыма и два столкнувшихся автомобиля СОБРовцев у сломанного шлагбаума.
Но в этот миг вездеход Топоркова уже сворачивал с шоссе
Ещё вчера Никита лазил в сапогах в этих грязных полях, по скользкому бездорожью, запоминая и выявляя худшие места. Месил кашу ногами, с трудом удерживая равновесие. Ещё вчера здесь чавкала жижа, переливались на солнце большие лужи, взгляд избегал сырой непролазной местности, а ноги несли подальше, прочь. А потом парень еле-еле очистил сапоги от тяжёлых кусков глины и земли.
Сегодня же вся поверхность полей покрылась корочкой, тая под собой скользкие, как масло, почвы. И это было тоже на руку! Никите.
«Форд бронко», виляя фургоном по яйцеподобной полевой дороге, ежесекундно скатываясь на обочину, но выбираясь оттуда благодаря мощнейшему форсированному движку, широким колёсам, ведущим мостам и высокой подвеске (надо отметить эти плюсы иностранной компании!), на приличной скорости пробирался всё дальше и дальше к лесу.
«Мерседес» ОМОНа тоже был не лыком шит! Метр за метром, но и этот внедорожник осторожно двигался вслед за броневиком. Мешала только сбитая «фордом» колея, да отсутствие преимуществ перед американской громадиной.
Раз пришлось толкать пятнистый «мерс» выскочившим бойцам.
Но время катастрофически и неумолимо таяло, улетучивалось, терялось.
Когда кавалькада подмоги достигла страшного поворота на поле, а «мерседес» урчал на середине расквашенного бездорожья, броневик с Никитой был уже на опушке бора.
Пока командиры и начсостав преследователей отдавали различные указания, приказы и советы, пытались УАЗами и «Уралами» влезть в грязь отечественных полей, вызывали помощь из города в окружение Кривого массива и связывались с вертушками, жужжавшими в начинающем смеркаться небе, Топорков расседлал вездеход.
Чтоб не стать приманкой для стрелков вертолётов и снайперов на шоссе, он вытряхнул из кабины Мегафарова, уткнул его в передок «форда» и приказал не двигаться.
– Шевельнёшься, мясо, отрежу уши! – добавил Никита, рассредоточивая женщин возле него.
– Да… да… Хорошо! Я всё сделаю, как надо! – лепетал бедняга.
Через минуту на его плечо и зеркало бокового вида лёг толстый длинный ствол. И тут Топорков увидел, что брюки «генерала» мокры.
– Ой, Булатик, так у тебя ещё и недержание!? – вслух высказал удивление Никита, примеривая оружие к стрельбе.
– Не надо, прошу, не надо так! – бормотал Мегафаров, зажмуриваясь от стыда, страха и всеобщего горя.
М82А2 припрятал Никита тоже вчера под кустом. Теперь она ему очень должна была помочь.
В одно из лучших качеств этой самозарядной винтовки входили возможность ведения огня по воздушным целям, крупный калибр и прекрасный
оптиприцел.Топорков быстро поймал и зафиксировал в объективе «мерседес» с озлобленными ОМОНовцами. Прошипел сквозь зубы:
– Замри, толстый!
Никита иногда посмеивался про себя над прозвищем российского подразделения. «ОМОНовцы»! ОМОН и овцы! Смешно, не правда ли?!
Но спецслужбы Топорков уважал. В жизни он отдавал предпочтение таким ребятам и профессиям, как шофёра-«дальнобойщики», бойцы СПЕЦНАЗа и буровики.
Поэтому, может быть, и не стрелял в главке на поражение, хотя жертвы были и там! И сейчас.
Магазин на пять огромных патронов быстро опустел, но тут же был заменён другим.
«Мерседес» шипел и дымил, раскорячившись посреди дороги между глубокой канавой для поливных вод и ржавым железным туалетом, одиноко стоящим на поле со времён пионерских сельхозуборок.
Бойцы вездехода вместе с командиром ретировались и, матерясь, засели прямо в грязи за машиной и в канаве.
Теперь «мерс» долго не сможет двинуться с места.
Проклиная липкую кашу на ботах, мокрые задницы, Топоркова, обезображенный джип и ещё бог весь кого, ОМОН томился в ожидании чего-то спасительного.
«Ми-8», заруливший на пике к сосновому бору, подвергся обстрелу тяжёлой М82А2 и, почуяв неполадки в техническом организме, стал снижаться боком к шоссе. Там он грузно плюхнулся в кювет, обломав лопасти и шасси.
Спецслужбы и милиция озверели. Кто-то дал очередь из «Калашникова» в сторону леса, но безумца тотчас остановили и дали взбучку. Бойцы, цепью рассосавшись по обочине тракта, ругались и тушевались. Ожидали приказа на наступление.
Силовики преступных кланов скучковались возле своих тачек.
Руководство спецами и «правоохранкой» металось позади автомобилей, выстроившихся на шоссе.
Быстро темнело.
Никита крикнул женщинам, чтобы бежали через поле к милиции и передали следующее:
– Мы свободны. Ресторан «Тура» не заминирован. Это была шутка. Пусть СПЕЦНАЗ и прочие остаются на местах. Ждут ровно полчаса. Через полчаса Истребитель улетит… точнее, уйдёт. Мегафаров будет жить только в случае, если спецслужбы подождут полчаса. Завтра он будет в Шумени целым и живым. Всё. Полчаса. Так и передать!
Никита специально проговорился обезумевшим от радости женщинам, что улетит. Те, падая и скользя, понеслись по грязи к тракту. Оглядываясь и не веря своим глазам и ушам.
И передали всё! Укутанных в одеяла и куртки, поимых кофе с галетами, их расспрашивали, слушали, с ними советовались и прислушивались. И не пропустили мимо слово «улетит»!
– Карту. Живо! – крикнул подполковник Васёв, а сам схватил рацию. – Готовность три. Всем готовность номер три. Занять исходные позиции, взять на прицел, но ни шагу вперёд! Всем…
– Лётчиков вертушек ко мне на связь. Быстро. Капитану…
Посыпались команды, приказы, отряд на дороге мобильно рассредоточивался по кювету, настраивали и без того готовое к стрельбе оружие. Чертыхались и пялили взгляды от окуляров и прицелов в сумрак вечера.