Истребивший магию

Она спросила живо:

– Но что случилось? Почему так внезапно?

Он буркнул:

– Не хотел ставить их в неловкое положение.

– А в чем?

– Скатерть, – объяснил он. – Я видел, как скатерть превратилась в обычную. Больше волшебства от нее ждать не придется.

Она охнула:

– Ой… какое несчастье!

Он покосился на нее в удивлении.

– Правда?

– Ну да, – огрызнулась она. – А ты считаешь не так?

– Тысячи и тысячи людей, – напомнил он, – живут без всяких скатертей-самобранок. Многие вообще не знают, что такое скатерть… И, поверишь ли, счастливы.

Она сказала сердито:

– Не понимаешь, да? У них никогда и не было такой роскоши! А у этих было. И вот – потеряли. Разве не трагедия?

Он кивнул.

– Да, работать уже разучились. Теперь разве что милостыню просить… Или все же попробуют зарабатывать честно, как думаешь?

– Честно? – переспросила она. – Говоришь так, будто пользовались скатертью нечестно! Или у кого-то украли?..

Он отмахнулся.

– Да какая разница! Они пользовались магией, а это нечестно. И даже преступно. Я вообще мечтаю о таком времени, когда люди поумнеют настолько, что начнут всех колдунов и ведьм сжигать прямо на городских площадях, чтобы все видели!.. Правда, поумнеть мало, решимости бы побольше… А то понимать понимают, а сами клады ищут, древние гробницы раскапывают…

Она зябко передернула плечами.

– Такие ужасы рассказываешь. Надеюсь, такого никогда не будет.

– А я надеюсь, – сказал он со вздохом, – что будет… хотя и сам в это верю с трудом. Просто хорошо бы… Чтобы люди поняли, только трудом и талантом нужно добиваться всего на свете, а не проклятой магией…

– Она не проклятая, – возразила она живо, – это белая магия.

Его рыжие брови сошлись на переносице с такой силой, что могли бы раздавить корабль, проскакивающий между сдвигающимися скалами, такие где-то разбойничают в море.

– Глупости, – сказал он резко.

– Правда, белая! – сказала она горячо.

– Не бывает белой…

– Еще как бывает!

– …не бывает белой, – повторил он зло, – не бывает черной, серой или розовой!.. Вся магия – зло. И потому вся темная. И потому нужно изжить всю. Как эти бахвалились, что кормили всех встречных-поперечных! Как же, гостеприимство!..

Она возразила с сердитым непониманием:

– А что, не кормили?

– Да кормили, кормили…

– Так что плохого? В то время как другие стараются кусок прямо изо рта выхватить…

Он поморщился, во взгляде промелькнула некая беспомощность, Барвинок было прибодрилась, но Олег произнес тихо:

– Наверное, я сам виноват, заглядываю слишком далеко… Сейчас в самом деле надо бороться с теми, кто грабит просто и без затей… таких уйма.

Она сказала быстро:

– Вот я об этом и говорю!

Он кивнул.

– Да, верно. Но с этими понятно, так что справиться могут и другие. И кое-как справляются. А увидеть беду на горизонте… а то и за ним, это потруднее. Я могу видеть. И что, должен заниматься днем сегодняшним?

Она прокричала рассерженно:

– Я не понимаю! Где ты, чудовище, узрел нехорошесть в этих замечательных людях? Они с таким радушием угощали нас!

Он морщился, как от зубной боли, глаза потемнели, то и дело отводил взгляд.

– А что угощали, – проговорил он наконец, – не своим, это как они не понимают… так и ты не поняла.

– Как это не своим? Это их скатерть!

Он пояснил невесело:

– Одно дело угощать вот таким, что само возникает на скатерти, другое – подавать на стол каравай хлеба из того зерна, что вырастил своими руками. Но сперва надо распахать землю, засеять, дождаться молодых всходов, оберегать от зайцев и оленей, потом спасать поспевающее зерно от птиц, скосить, собрать в снопы, отвезти на ток, выбить зерно, ссыпать в закрома, смолоть, испечь из той муки наконец-то хлеб… Еще неизвестно, подали бы такой хлеб гостям или же захлопнули двери перед носом всяких бродяг, что шатаются по дорогам!

Она помолчала, потом сказала с прежним убеждением:

– Подали бы! Угостили бы!

– Тоже надеюсь, – пробормотал он, но в глаза ей не смотрел. – Хорошие люди всегда поделятся и последним. Но сейчас им придется затянуть пояса и… работать. Но станут ли? После такой жизни самим добывать хлеб покажется занятием трудным, унылым и тягостным… А значит, скорее всего, пополнят армию тех, кто ворует или грабит…

– Ну да, – возразила она, – обязательно ворует! Как же. Скорее всего, отправятся на поиски другой скатерти-самобранки. А заодно и других вещей…

Он посмотрел на нее искоса, во взгляде было недоверие.

– Считаешь, это хорошо?

Глава 2

За длиннющий летний день солнце распухло от усталости, но упорно держится за твердь небосвода и сползает по нему к краю земли очень неохотно. Барвинок опьянела от блеска, зноя и яркого багрянца, бьющего прямо в глаза, волхв же как будто ничего не чувствует, даже не обращает внимания на огромных бабочек, гигантских стрекоз, дивные цветы, красочные озера, окаймленные высоким камышом.

– Я их спас, – сказал он так, словно продолжал разговор, – я спас этих наивных дураков!

Она вздрогнула.

– Кого?.. Ах да… От кого?

– От сильных, – сказал он. – Они думают, их спасение в том, что скатерть слушается только их! Наивные… А если их связать, привезти во дворец короля и заставить заказывать только то, что велит властелин?.. Вот и будут всю жизнь… королевскими поварами в лучшем случае. Король будет пировать, а они питаться объедками.

Она не успела ответить, он соскочил с коня и припал ухом к земле. Барвинок насторожилась, но везде тихо и пустынно, только кузнечики в траве да длинная полоса кустарника далеко впереди.

– Что-то чуешь? – спросила она после долгой паузы.

Олег поднялся, отряхнул ухо, лицо задумчивое, покачал головой. Глаза грозно заблистали.

– Лучше бы не чуял.

Она пугливо огляделась.

– Где-то враги?

– Где-то, – согласился он.

Она ждала, что вспрыгнет на коня…

…однако волхв сказал что-то коню на его языке, тот мотнул головой, то ли соглашаясь, то ли высказывая неодобрение, но двинулся следом, когда его хозяин пошел в сторону длинной полосы кустарника. Барвинок сердито пустила свою лошадку следом, здесь их правила, надо подлаживаться, чтобы не оставили в ближайшем селе, вот уж вечная женская доля, приходится заботиться и о таких пустяках, как мужское отношение…

Оказалось, полоса кустарника окаймляет берег реки, неширокой и настолько медленной, что вот-вот превратится в болото.

Олег остановился, ноздри расширились, как у хищного зверя.

– Что? – спросила она нетерпеливо. Оглянулась на коня, тот покорно идет следом, хотя волхв не тянет за повод. – Не знаешь, как перебраться? Да здесь по колено!.. Только тина противная… И лягушки с пиявками…

– Переправляться не будем, – решил Олег после долгого и странного раздумья. – Пойдем.

Он повернулся и двинулся вдоль берега вниз по течению. Она пожала плечами, иногда мужчины полагают, что их должны понимать вообще без слов, а этот хоть что-то вымямлил, спасибо!