Итерации Иерихона

— Розен, так тебя перетак! Вылазь из койки, падла!

Я откинул одеяло и спустил ноги на пол. Правая наткнулась на полупустую бутылку пива; я тупо смотрел, как она катится по деревянному полу, отскакивает от кухонного стола и останавливается, покачиваясь, возле входной двери, оставив за собой легкий след пивных опивков. Почему-то это показалось мне захватывающим зрелищем: наглядная демонстрация ньютоновской физики.

— Розен!

— Слышу, слышу, — пробормотал я. — Глаза не проплачь по моей погибшей душе.

Ноги еще, оказывается, работали — по крайней мере настолько, что я мог дойти до двери без костылей. Подобрав с пола какую-то футболку, я сунул в нее голову, побрел через всю комнату к двери, вытащил засов и распахнул дверь.

Эрл Бейли, двести шестьдесят фунтов злобы, упакованные в шесть футов два дюйма безобразия, был последним, кого я хотел бы видеть с похмелья. Он смотрел на меня, как на крысу, которую забыли прикончить дератизаторы. Хотя с тех пор, как он стал владельцем здания, дератизаторы здесь не были ни разу.

— Ты чего это? — рявкнул он. — Я уже пять минут в дверь стучу.

— Прости, у меня был междугородный разговор с президентом. Он спрашивал, могу ли заехать к нему сегодня и помочь бороться за всеобщий мир, но я ответил, что сначала должен разобраться с тобой.

Перл переступил порог и с отвращением сморщил нос.

— Ну и разит от тебя. Ты что, уже сегодня с утра?

— Нет, я вчера с вечера. — Я потянулся и достал бутылку, которую до того отфутболил под стол.

— Тут еще осталось. Хочешь глотнуть? — спросил я, встряхивая бутылку и запуская винтом полудюймовый слой теплого пива.

— Дай войти. — Он оттолкнул мою руку.

Он прошел твердыми шагами на середину комнаты, упер кулаки в широкие бока и оглядел кучи шмоток и пустых коробок от пиццы на полу, засохшие стебли, свесившиеся со стропил, полупустой остывший кофейник на электрической плитке, беспорядочно набросанные книги и бумаги возле компьютера на столе.

— Парень, тут у тебя смердит, как на помойке.

— Да брось ты, Перл, — вяло буркнул я. — Ты что, думал, что пускаешь сюда жить Папу Римского?

— Нет, я думал, что здесь будет жить нормальный взрослый человек. — Он глянул на меня через плечо. — Ты мне сказал, что собираешься в Форест-парк за материалом для статьи.

— Там я и был. И даже нашел материал.

— Ха! — Он прошел к моему столу и глянул на книги и газеты. — В утренних газетах сказано, что вчера вечером в парке был рейд ВЧР. — Он наклонился, пытаясь выбросить какой-то мусор в переполненную корзину. «Пост» заявляет, что в амфитеатре Муни арестовали несколько нарушителей.

— Если что-то заслуживает слова «преуменьшением, то это оно и есть, ответил я. — О стрельбе ничего не сказано?

Он внимательно посмотрел на меня, чуть приподняв в удивлении бровь:

— О стрельбе ничего. А ты видел?

Я помотал головой:

— Нет, но слышал выстрелы. Извини, я там не лез под пули…

— И не остановился посмотреть, да? — Он поставил банку вертикально и отряхнул руки о джинсы. — Почему?

Я осторожно потрогал руками болевшую шею:

— Ну, босс, ты же знаешь, что они говорят, когда в тебя стреляют. Дескать, тебе естественным языком объясняют, что пора домой.

— Херня. Ты репортер. И первым делом ты собираешь материал для статьи, а потом уже думаешь, как уносить ноги.

— Тебе легко гово…

— Но ты же не видел раненых, верно?

Я мотнул головой. Бейли закрыл глаза, сделал глубокий вдох и сказал спокойным голосом:

— Значит, стрельбы не было. Только если мы можем предъявить тела погибших.

— Да иди ты, Перл! — заорал я. — Я там был! Я слышал выстрелы и слышал крики…

— Но ты же не видел пострадавших? — Перл смотрел на меня в упор. — Да я-то тебе верю. Я даже думаю, что ты на самом деле там был, а не забился в эту дыру накачаться до одури. — Он подошел к кровати, подобрал скинутые мной с вечера ботинки с коркой грязи и бросил их опять на пол. По крайней мере одно вещественное доказательство, что я не наплевал на задание. — Но если ты мне не найдешь трупа с пулей ВЧР в груди, то ты отлично знаешь, что скажет стадион.

Я кивнул. Это уж точно. Заранее известно, что заявит официальный представитель Войск Чрезвычайного Реагирования, когда (и если) его спросят о стрельбе во время вчерашнего рейда. Войска были вынуждены открыть огонь по вооруженным сквоттерам в порядке необходимой самообороны. Либо такой ответ, либо вообще полное отрицание.

Не в первый уже раз молодчики из ВЧР открывали огонь по невооруженным гражданским лицам в Сент-Луисе, но еще ни разу никто, от прессы до Союза Гражданских Свобод США не возбудил успешного дела против ВЧР по обвинению в неоправданном применении вооруженной силы. Жизнь в моем родном городе стала как в банановой республике третьего мира: обвинения выдвигались часто, но вещественные доказательства имели привычку таинственным образом исчезать. Как и свидетели.

Местная пресса ходила по тонкой ниточке. Особенно «Биг мадди», которая имела привычку подробно освещать истории, в «Пост» едва упоминавшиеся. Федералы не могли отменить Первую Поправку, но насолить Перлу — вполне. Налоговые проверки, судебные иски… Бейли знал, каково приходится тем, кто будоражит общественность, и умел соблюдать осторожность.

Доказательств нет — значит, нет и статьи. Бездоказательные заявления ему были по фигу, и мне следовало бы уже это знать.

— Черт, Перл, ты уж прости. Я не думал…

— Не зови меня Перл, — сказал он. Свое прозвище он ненавидел, хотя так называл его каждый. Он глянул на часы: — Ты уже должен быть на заседании редакции.

— А… да. Заседание. А когда оно должно было начаться?

— Полчаса назад. Ты его пропустил. Потому я и здесь. — Он направился было в ванную, но оттуда из-за двери потянуло воздухом, и он решил, что лучше не надо. Ткнув большим пальцем в сторону уборной, спросил: — Там кто-нибудь есть?

— Никого, кого ты раньше не видел. — Я встал из-за стола. — Извини, что опоздал на заседание. Я прямо сейчас спускаюсь…

— Ни в коем случае. В таком виде от тебя всех стошнит. — Он с омерзением мотнул головой, затем одарил меня ехидной улыбочкой: — Ты вчера вечером тяжело работал. Прими душ и переоденься в чистое.

— Спасибо. Я через полчаса…

— У тебя пятнадцать минут. А президенту скажи, что он ублюдок и что в мир во всем мире я не верю. — Улыбка исчезла. — А если через пятнадцать минут я тебя не увижу, можешь начинать читать объявления о работе. Уловил?

— Уловил.

Мне не понравилось, как он это сказал.