ИВ. Тетралогия

Тирон несомненно гордился собой, об этом говорил постоянно подергивающийся в самодовольной ухмылке уголок его губ. Надо признать, с точки зрения охотника, это, несомненно, грандиозный замысел, но я была в ужасе, хотя едва ли это слово передавало гамму взбесившихся чувств, вызванных его рассказом. Подозревала, что он на многое готов пойти в своем стремлении, осторожничать в выборе средств не станет, но неужели он действительно решился на такой шаг?!

Помимо отдыхающих вампиров, на катере присутствуют и люди. Полагаю, не меньше десятка человек. Обслуживающий персонал, повара, музыканты, возможно, и жертвы предстоящей кровавой оргии тоже. Это те, кого мы должны защищать, кого ограждаем от вампирской жажды и смерти от клыков. Как он может приговорить столько людей? С чего думает, что имеет право распоряжаться их судьбами? Мы же охотники, а не бомбисты, для которых цель оправдывала любые средства. Знала, что брат при необходимости всегда готов поставить на карту собственную жизнь, не говоря уже о моей. Но сознательно планировать и готовить массовое убийство, при котором неизбежно погибнут невинные — уму непостижимо!

Слушала его, упивающегося своим триумфом, притащившего меня на показательную казнь, уверенного в правильности своего выбора, и понимала, что впервые не страх и отчаяние наполняют душу, а самая настоящая злость и гнев, поднимающиеся из глубин. Давно, в Кливленде, едва не убив моего друга, Тирон предупредил, что, если еще хоть раз использую способности на нем, горько об этом пожалею. Но сейчас мне казалось, что жалеть больше не о чем. Те несколько часов, что брат водил меня по набережной, терпеливо дожидаясь, пока сработает дело рук его, я отчаянно боролась с невероятным, почти непреодолимым желанием выкачать из него все силы и сбросить с пирса в озеро. Пусть найдет и он свое успокоение в его водах, как и несчастные на «Сан-Блуд». Я бы простила ему бесконечную череду издевательств над собой, но никогда не прощу гибели неизвестных случайных жертв его безумия.

— Как ты мог так поступить с людьми на катере? — не знаю, что я хотела услышать от него — раскаяние, сожаление или уколы совести, но удержаться от вопроса не смогла.

— Допустимые потери, — был мне равнодушный ответ.

И все. Никаких эмоций, кроме, пожалуй, полной уверенности в своей правоте. Словно он не живое существо, а великолепно отлаженная и совершенная механическая машина для убийств. Да какое право имеет хоть кто-то решать, какие потери допустимы?! Если бы только узнала о его подлом замысле раньше, возможно, что-то могла предотвратить, но катер далеко, моргает прожектором в ночи, не подозревая, какая участь уготовлена ему и пассажирам одним фанатичным безумцем.

От собственного бессилия, казалось, я обречена, как и приговоренные на «Сан-Блуде».

Набережная постепенно пустела, время давно перевалило за полночь. «Сан-Блуд» едва различался во мгле, переливаясь бортовыми огнями, словно рождественская ель. Довольно долго ничего не происходило, но я даже понадеяться, что план Тирона не сработает, боялась. Слишком редко оправдываются мои надежды. Вот и сегодня не вышло.

Ослепительной вспышкой на середине водоема расцвел огненный цветок, потом раздался грохот, как отдаленный раскат грома. Сердце болезненно сжалось, по нему в довесок, как кинжалом, полосовал торжествующий смех охотника. Я не могла отвести взгляд от полыхающего над водоемом далекого пламени, напоминающего похоронную свечу. Сквозь застилающие слезы мне даже казалось, что я вижу, как мечутся в бушующем аду несчастные и слышу их предсмертные вопли, хотя, конечно, с такого расстояния это невозможно. Над озером поплыл темный дым, заметный даже на фоне ночных облаков.

На берегу раздались возгласы и испуганные крики редких поздних прохожих. Ноги отказывались держать меня, я бы упала прямо на асфальт, но жесткая хватка за локоть не позволила.

— Наша миссия завершена! Подробности узнаем в утренних газетах, но надеюсь, никто не уцелел, — ухмыляясь и рывком потянув за собой, озвучил триумфатор.

Продолжая выворачивать голову назад, я все глядела в потревоженную темноту Мичигана и, как могла, просила Небеса, чтобы агонии гибнущих были как можно короче, пусть бы все закончилось разом при взрыве.

Опустошенная и онемевшая, я едва двигалась, ничего не чувствуя и не замечая вокруг, словно эта вспышка и во мне выжгла всю душу. Такси будто поджидало нас, и я машинально забилась на заднее сиденье. Автомобиль, плавно покачиваясь, полетел по пустому шоссе.

Если все эти годы с подачи Тирона я считала себя ущербной, неполноценным эльфом, не желающим выполнять заветы предков, то сейчас во мне росло и крепло убеждение, что я, возможно, единственная нормальная в этом абсурде. В борьбе со злом, в любой борьбе, даже правой, нельзя переходить определенных границ. «Какой бы благородной не была роль охотника в мире, в данный момент именно он — худшее из чудовищ, населяющих землю, — эта мысль, живущая на подсознании, сегодня обрела твердую уверенность. — Я не судья ни ему, ни его жертвам, но больше так продолжаться не может. Не знаю еще, что я сделаю и как, но по-прежнему не будет. Нам никогда не стать семьей, но и он не даст мне уйти. И все же, однажды, смогу его покинуть. Пусть это станет последним, что я сделаю».

Такси затормозило в квартале от нашего дома, значит, мне предстоит еще и ковылять оставшийся путь на ватных ослабевших ногах. Понятно, что брат собирается заглянуть к одной знакомой, женщине преклонного возраста с хитрым лицом и злыми глазами. Однажды он посылал к ней за самогоном, который та гнала в подвале, невзирая ни на какие запреты властей. Вот и сейчас, похоже, охотник собирается отпраздновать столь удачный ночной поход.

Мы были практически на подступах к нашему грязному сырому переулку, нужно еще пройти мимо пары мрачных многоэтажек. Вдруг, едва поравнявшись с темным провалом арочного пролета, Тирон резко остановился, слегка толкнул меня назад и так ощутимо скрипнул зубами, что, несмотря на свое подавленное состояние, поняла — вампиры на сегодня еще не закончились. Очевидно, в этот раз охотник не испытывал особого азарта и желания гоняться за кровопийцами, считая этой ночью миссию выполненной. Но долг, как обычно, оказался превыше всего.

— Черт бы их всех побрал, сразу двое, — зашипел он, сунув мне бумажный пакет с банками спиртного и одним движением скидывая плащ прямо на мокрый асфальт. После чего выхватил из голенища сапога деревянный кунай — необычный метательный нож, вырезанный по типу оружия японских ниндзя. Даже оставляя дома любимый арбалет, брат вооружался до зубов, в его одежде припрятано немало смертоносных для вампиров клинков. Да и меня он заставлял держать наготове небольшой кол, который крепился ремешком к резинке пояса для чулок.

Беспросветный мрак, царивший в нашем районе благодаря давно разбитым фонарям, создавал естественную маскировку, а вот соблюдать тишину и надобности никакой не было. На крыше гнусаво завывали на два голоса коты, выясняющие отношения. Практически фанерные стены домов гудели приглушенными разговорами обитателей, где-то до сих пор играла музыка, в соседней подворотне лаяли собаки, я могла различить даже, как капает вода из протекающей уличной колонки. Да и сами вампиры, учуянные братом, не таились вовсе, явственно можно разобрать признаки бурной ссоры — грубый и насмешливый мужской голос и испуганный, звенящий — женский.

Меньше всего хотелось бы оказаться задействованной во внеплановой охоте. Сил едва хватало, чтобы кое-как ноги волочить. Тем не менее, что-то толкнуло меня за Тироном, скользящим в ночи, хотя приказа следовать за ним не получала. Его размытый силуэт увидела на выходе из арки, темноту двора-колодца рассеивал скупой лунный свет. А пара кровопийц и вовсе предстали как на ладони. Мужчина стоял к нам спиной, представляя удобную мишень для меткого охотника. Неуловимый молниеносный взмах руки и оружие с тихим свистом впилось точно между ребер ближайшей жертвы, вампиры рухнули на землю, не издав ни звука.

— Закончишь сама, хватит с меня на сегодня, — отрывисто бросил брат, отбирая свой пакет. — Вторая тварь еще жива, добьешь, да пошевеливайся.

Еще мгновение, и я осталась одна. Вернее, конечно, нас было двое, как и сказал опытный мучитель. Не успела сделать и нескольких шагов по дразнящемуся эхом двору, как из-под мертвого кровопийцы, всхлипывая, выбралась молодая девушка.

Я остановилась, замерев на месте. Бояться было почти нечего, один вампир не представлял большой угрозы, к тому же, в этот самый момент, неожиданно почувствовала, что мое дрожащее и уставшее тело наливается непонятно откуда взявшейся силой, свербящая боль в груди пропала бесследно, опустошение сменялось странной решимостью и уверенностью. «Нет уж, братец, — успела мелькнуть мысль. — Похоже, сегодня мы оба перешли невидимую черту. Пусть не все возможно изменить в одночасье, но на что-то я все же способна. И зря ты так уверен в себе».