Иван-Царевич и С.Волк

– Мы ценим, и готовы сказать немало добрых слов, – осторожно промолвил Серый.

– Да, я знаю, вы славные ребята, и понимаете меня. Но горожане! Ни капли благодарности! Нет, не подумайте, что я работаю за благодарность – я работаю, потому что знаю, что так должно быть, и кто-то это все равно должен делать – закон и порядок в городе прежде всего. Но все равно обидно! – и раскрасневшийся от переполнявших его чувств, Мур беспомощно развел руками.

– Да, это несправедливо, люди должны понять, какие вы честные, отважные, благородные и бескорыстные, и мы от всей души хотели бы помочь вам, если бы только знали, как!..

– Да, конечно, я знаю, что это сложно...

– Мы не боимся трудностей! – выпятил грудь колесом Иванушка. Колесо, надо сказать, получилось так себе, как от тачки, не больше, но порыв замечен и одобрен был.

– Я верил в вас, друзья мои, – огромная мощная лапа ухватила и сжала руку Иванушки в порыве благодарности. – Я знал, что там, где никто не в силах помочь, на вас можно рассчитывать. И я скажу прямо, потому, что я человек прямой, – тяжелый кулак впечатался в стол. – Я хочу, чтобы вы сделали так, чтобы городская стража в Мюхенвальде была популярна.

– Ну и как, придумал?

Пробуждение было безрадостным.

– Нет.

– Я, конечно, не буду говорить, что кое-кому не надо обещать, если не знаешь, как ты это собираешься выполнять, тем более, если тот, кому ты обещаешь – начальник городской стражи, – голосом Серого можно было заправлять аккумуляторы.

– А я, конечно, не буду говорить, что если тот, кто просит – начальник городской стражи, то отказывать ему было, по крайней мере, глупо, – почти превзошел его Иван.

– Сам дурак.

За перегородкой произошло легкое смятение.

– Я не хотел... Я не это имел ввиду!

– Да знаю я... Но можно же было сказать, что подумаю, дескать, через недельку приходите, а лучше – через две.

– Это обман.

– А обещать и не выполнять – лучше?

– Ну, может, что-нибудь придумаем...

– Ну и как, придумал?

– Нет...

– И не придумаешь! Иванушка, пойми, мы же в реальном мире живем, а честные, отважные, благородные и бескорыстные стражники бывают только в сказках! Они же как звери лесные – медведи там всякие, лисы, волки... Ну вот, например, ты бы волка полюбить смог?

– Ну так полюбил же...

За перегородкой произошло непредвиденное смущение, но минуты через две перепалка была продолжена.

– Да не про себя я!.. Я про настоящего. Смог?

– Не думаю...

– Ну вот и другие не смогут! Потому что хищники они. Даже когда сытые. Их бояться можно. А любить – это дудки. Даже если вожак стаи – с голубыми глазами, сочиняет стихи и играет на мандолине. Так что, зря ты в это впутался.

– За что ты его так не любишь? Тебе что, он что-то плохое сделал?

– А что, надо обязательно ждать, пока сделает, чтобы не любить? Он – стражник, и этим все сказано. Я ему не верю.

– Нет, Сергий, ты не прав. Он хороший человек.

– Еще один?

– Да, – голос царевича прозвучал непреклонно, и Серый решил зайти с другой стороны.

– Все равно ничего у нас не выйдет, – заявил он. – Чем ты их пупо... попо... пупу... пупалярными сделаешь? Разве только показательное ограбление устроить. Или украсть чего. А они потом вроде как раскроют.

– Никого мы грабить не будем. Мы – витязи, а не бандиты.

– Ты, пожалуйста, за себя говори.

– Не наговаривай на себя, Сергий. Я знаю, что ты добрый, честный и хороший.

– Я злой, лживый и вредный.

– Полезный. И ты мой друг. Это-то ты не станешь отрицать?

– Стану-не стану... Чего привязался...

– Ой, ты обиделся?.. – смутился царевич. – Прости, пожалуйста, я не должен был...

– Обиделся-не обиделся... Должен-не должен... – пробурчал Серый, – Подъем, давай. Нас ждут великие дела.

– И бананы в шоколаде.

– Не подлизывайся.

Завтрак у "Бешеного вепря" подходил к своему логическому концу, а настроение друзей оставалось ниже среднего. Молчаливая задумчивость не покидала их ни на мгновение. Даже фирменные шатт-аль-шейхские бананы, фаршированные абрикосами, апельсинами и хурмой в шоколаде с цукатами и кокосовой стружкой а-ля мастер Варас не смогли произвести существенных изменений в предгрозовой атмосфере. А это что-то значило. Аналогичные явления в более стандартных обстоятельствах принято обозначать табличкой с надписью: "Вы стоите в центре минного поля. Всего вам доброго".

Они уже допили сок и собирались уходить, когда к их изысканному столу подплыл сам хозяин и, улыбаясь во весь рот (с некоторых пор это была его естественная реакция на лукоморскую парочку), сообщил:

– Вас тут хочет видеть один старикан.

– Какой еще старикан?

– Не знаю. Говорит, что в "Веселой радуге" он вас не застал, и мастер Санчес направил его сюда.

– Ну так пусть смотрит скорее, да уходит. Нам сегодня некогда.

– Эй, любезный, иди сюда! – призывно махнул толстой рукой трактирщик.

Откуда-то из-за стойки появился высокий худой чисто выбритый старик с добрыми глазами и большой лысиной, и легким шагом направился к друзьям.

– Мастер Варас, пожалуйста, тарелку рагу, хлеба и вина для нашего гостя, – попросил Иванушка. Он издалека заметил, что глаза у дедка не только добрые, но и голодные. – За наш счет.

– С нашим удовольствием, – тут же откланялся хозяин.

– Нет, спасибо, не надо, – слабо попытался сопротивляться старик. – Я уже завтракал.

"Пару дней назад," – мысленно добавил царевич.

– Ну еще раз, с нами за компанию, – улыбнулся он и подвинул старику стул. – Садитесь, пожалуйста. Я – Иван, а это – мой друг Сергий.

– Меня зовут Карло Гарджуло. Мои друзья называют меня просто папа Карло. И я – директор театра "Молния", – он умолк, по-видимому, ожидая от них какой-то реакции.

Лукоморцы переглянулись, пожали плечами и опять воззрились на Карло.

– Извините, мы здесь недавно, и еще не совсем знакомы с местной культурной жизнью, – проговорил царевич.