Иван-Царевич и С.Волк

– М-ме? – переспросил тот.

– Понятно...

И тут из небольшой дыры в земле показался лев.

"Точнее, львиная голова," – тут же поправил себя Волк, не желая дважды наступать на одни и те же грабли.

И был прав.

Львиная голова, издав оглушительный рев, стала подниматься на толстом змеином туловище вверх, нехорошо поглядывая на только что прибывший воздушный десант.

– Это твой ребенок? – спросил у новой химеры Волк, пытаясь нащупать химерика не глядя. – Так мы его нашли и тебе привезли. Не сердись. За детьми смотреть надо лучше, – посоветовал он, продолжая безуспешные поиски вслепую. – Масдай, поднимись-ка еще метров на... пять, – попросил тогда он. – И куда этот стрекозел запропастился?..

– Залез под груду золотых валунов, – опровергая постулат, что на риторические вопросы ответов не бывает, подсказал ковер. – И сейчас там ползает и щекочется.

– Мека-мека-мека-мека!.. – позвал Волк, но был это глас вопиющего в пустыне.

– Где он сейчас? – спросил он у ковра, исходящего мелкой дрожью от щекотки.

– В районе правого дальнего угла, хи-хи-хи...

– Ну-ка... Иди-ка сюда... – нырнул Серый в груду золота и ловко ухватил химерика за шею. – Пошли, давай. К мамке приехали. Или к папке. Вылезай. Конечная.

Но у химерика, кажется, были другие планы. Он попытался вывернуться и улизнуть от отрока Сергия, не зная, что от того еще никто не уходил, что и было ему сообщено с чувством глубокого удовлетворения, когда, в конце концов, он был выловлен в очередной и последний раз, намотан на руку, как бельевая веревка, завязан – на всякий случай – узлом и приготовлен к сдаче на поруки сородичу.

Но сородич добровольной сдачи дожидаться почему-то не стал.

И над краем ковра показалась лохматая львиная голова с маленькими, горящими бешенством и тупой злобой красными глазками.

Мека, увидав ее, издал пронзительный жалобный крик, и рванул опять под камни, повалив Серого к подножию кучи.

Жаркие челюсти, напоминающие, скорее, открытый чемодан специалиста сетевого маркетинга, распространяющего короткие мечи, чем простую пасть безобидного льва, звонко клацнули в том месте, где только что стоял Волк.

– Ах, ты так... Ты так... – взбешенный Серый махнул левой рукой, отбрасывая химерика, и тот с благодарным меком стрелой бросился под золото. В правой руке у лукоморца уже был меч.

– Ах, ты так... Будить... Меня... В пять... Утра... Да еще... На меня... Рычать... Кусаться... Задумал... Ах, ты... Мегера... Холера... Химера... Гад!

Вместе со словом "гад" на землю рухнула изрядная куча смешанного змеино-львиного фарша.

– Гавкать он на меня еще будет! – с презрением плюнул сверху Волк, вытер о штаны меч и кинул его обратно в ножны.

– Эй, ты, холерик, вылазь, ухайдакали мы твоего родственника. Дорога свободна. Масдай, спускайся. Высадить этого пассажира надо, – и, не дожидаясь ответной реакции, Серый снова нырнул под свои самородки.

Ковер мягко опустился рядом с норой. Через пять минут Волк с плененным, но не смирившимся химериком в руках уже выбирался наружу.

Где его уже с нетерпением поджидали.

Протяжный вой огласил застывшие в ужасе окрестные горы.

Это химера своей змеиной головой размером с маленький гроб с размаху налетела на валуны, под которые долей секунды раньше, соревнуясь в скорости с Мекой, успел юркнуть Волк.

– У-у-у-у!!!.. – стала жаловаться она, медленно размахивая тяжелой башкой, и огромные кривые когти львиного тела заскребли землю.

– Эх, и развелось вас тут!.. – разнеслось веселым эхом над скалами.

Это на вершину своей золотой горы выскочил Серый, готовый к бою. – Иди-ка сюда, скотинка!

Химера замолчала и задрала голову, пробуя воздух раздвоенным змеиным языком.

– Я здесь, чучело! – помахал ей рукой Волк.

Обиженно взревев, чудовище, оттолкнувшись от земли мощными львиными лапами, одним прыжком взлетело на вершину самого дорогого холма в мире, но тут же, прикусив ядовитыми зубами черный язык, кубарем покатилось вниз.

Причиной его смерти, однако, послужило не это.

Из груди, из самого сердца, у него торчала рукоятка лукоморского меча.

С ним оно и скрылось, перевалившись через край тропинки в пропасть.

– Э-э-эй!!! Меч отдай!!! – у Серого всю радость от победы как рукой сдуло, как сказал бы почетный филолог Мюхенвальдского университета Шарлемань Семнадцатый. – Меч отдай, холера!.. Химера!..

Возмущенный Волк с риском для жизни перегнулся через край обрыва и попытался разглядеть, куда упал его меч. Но на дне казавшегося бездонным ущелья клубился непроницаемый утренний туман.

– Чтоб тебя кошки съели! – в сердцах выругался отрок Сергий. Без меча он чувствовал себя раздетым. – Урод!

И застыл.

Потому что из зловещих глубин темной норы за его спиной послышался не то шум проходящего поезда, не то низкий рокочущий рев какого-то зверя.

Какого – Серый выяснять не захотел.

Что на его месте сделал бы сейчас Иван?

Ноги, безусловно.

К лешему, в таком случае, Ивана.

Я от этой твари бегать не буду.

Или тварей?...

Или буду?..

Идея пришла простая и ясная, как удар кирпичом по голове.

Серый метнулся вправо, влево, лихорадочно огляделся – нет... Кругом были или отвесные гладкие стены неприветливых скал, или мелкая осыпь, не крупней жердели...

Из норы снова донесся рев, и, казалось, он был уже значительно ближе к поверхности, чем того хотелось бы.

– А, провались земля и небо!.. – отчаянно махнул рукой Волк и скомандовал:

– Масдай, быстро к дыре и наклонись – высыпаем каменюки туда!

В кои-то веки, ковру дважды повторять не пришлось. В мгновение ока он приподнялся, и сложившись желобком, как дорожка в боулинге, выгрузил сергиев клад прямо в приближающееся рычание.

Маленький химерик едва успел шмыгнуть на землю.

Тяжелые камни с грохотом покатились по узкому проходу вниз, и рев невидимого пока монстра перешел в вой, а потом и в визг, становившийся с каждой минутой все глуше, что наводило на мысль о том, что увидеть его нам так будет и не суждено.

Когда все стихло, Серый прислушался. Ничего. Полная тишина.