Иван Грозный. Конец крымской орды

Бордак обернулся, кивнул одному из ратников.

Тот трижды крикнул кукушкой, подал сигнал Парфенову.

Княжич взглянул на десятника и распорядился:

– Давай, Яков, высылай воинов бить вражеский дозор, да тихо, чтобы в охране полонян и во дворах не услышали.

– Лопырев, Гринько! – позвал Грудин.

Опричники знали, что им предстоит делать.

– Вперед, воины! Как справитесь с постом, уходите сразу за ограды крайних домов, – сказал им княжич.

Опричники двинулись к опушке. Там на бревне сидели двое крымчаков. До них было саженей десять.

Лопырев посмотрел в сторону деревни и загона.

– Никого. Ну что, Степан? – обратился он к напарнику. – Рубим татар?

– Рубим, Игнат.

Ратники вытащили из ножен сабли, бросились к крымчакам.

Те увидели русских слишком поздно, не успели ни сигнал тревоги подать, ни достать свои сабли, как были порублены.

После этого Лопырев с Гринько метнулись к ближнему двору, встали у плетня.

Игнат Лопырев поднял руку и резко опустил ее, подал сигнал княжичу и десятнику, что дело сделано. Хотя в этом не было никакой необходимости, Парфенов и Грудин все видели.

Княжич перебежал улицу, разделявшую деревню. За ним Грудин и все остальные. Они прошли задами два двора. В следующей избе и в других четырех находились татары. Их сотник с помощником остановились в левом ряду, но то была забота воинов Луки Огнева.

Бордак видел, что отряд Грудина уже действует. Огнев тоже. Но перед атакой основных сил татар требовалось разгромить охрану полонян и удержать их в загоне.

– Ипат! – позвал воевода.

– Да, боярин, – тут же отозвался Волин.

– Поди сюда!

Мужик подполз, лег рядом.

– Слушаю, боярин.

– У тебя знакомцы на селе были?

– А то как же, были, конечно. И знакомцы, и родственники дальние. Горян Старый, Иван Боров, Игнатий…

– Хватит. Значит, смотри. Воины сейчас скрытно подойдут к крымчакам, которые охраняют полонян. Одни к костру, другие к конным. Ударят на них. Ты будешь с десятником. Когда перебьют охрану, ты подойдешь к загону и передашь через знакомцев и родственников, чтобы полоняне не суетились, не шумели и оставались на месте до моего распоряжения. Скажешь, что у деревни дружина. Скоро все будут на свободе. Пусть пока сидят в загоне, а то выскочат на радостях и все нам испортят. Сделаешь?

– А то! Конечно, сделаю, коли наказываешь, но потом пойду с ратниками.

– Добро, договорились.

– Так я пошел к десятнику?

– Он сам сейчас будет у балки, пойдет рядом со мной, ты с ним.

Мужик кивнул седой головой, шмыгнул носом, сильнее сжал топорище.

Бордак поднял руку.

Рубач принял сигнал и подал команду:

– Начали!

Ратники поднялись по склону балки, залегли, достали сабли, ножи. Рядом с десятником устроился мужик с топором.

Рубач взглянул на него.

– Только тихо, понял?

– Угу.

– Вперед!

Ратники Рубача начали продвигаться к загону, используя высокую траву, канавы, кочки. Пятеро опричников, которых вел Иван Пестов, прокрались к костру, залегли в траве, саженях в трех от крымчаков. Трое конных стояли у загона со стороны балки. К ним двинулись лучники. Рубач с мужиком и остальными ратниками проскользнули к ближнему двору, обошли двух других всадников, о чем-то говорящих между собой.

Рубач поднял руку, и на крымчаков пошли со всех сторон опричники десятка.

Конных со стороны балки сбили лучники. Три стрелы точно легли в цель. Лошади шарахнулись, сбросили с себя тела сраженных татар.

Еще двоих длинной жердью, прихваченной с собой из леса, скинул с седел Егор Ступа. Федор Верга мигом зарубил их.

Крымчаки у костра ничего не успели понять, как на них налетели пятеро воинов. Татары завалились на бок и забились в судорогах.

Все это видели полоняне.

Рубач толкнул мужика и заявил:

– Давай к селянам, успокой их и беги за мной, если хочешь успеть прибить хоть одного крымчака.

– Угу, я мигом.

Появление деревенского мужика во многом предопределило исход схватки. Не будь его, полоняне, почуяв свободу, наверняка рванули бы из загона и подняли бы невообразимый шум, который предупредил бы крымчаков об опасности. И тогда, если они успели бы занять оборону в домах, выгнать их оттуда было бы невозможно. Хуже того, они сами быстро поняли бы, что подверглись нападению дружины числом всего в три десятка, и перешли бы в наступление.

Но Ипат Волин сделал то, что поручил ему воевода. Он успокоил людей, узнавших его, и кинулся за десятником, который выводил свой отряд на улицу.

Лука Огнев и Яков Грудин увидели, что пост на дороге снят, охранники полонян перебиты, и бросили свои десятки на дома.

Опричники врывались в избы и заставали крымчаков спящими. Те держали оружие рядом, но воспользоваться им не смогли. Опричники рубили их налево и направо.

Лука Огнев и два ратника заскочили во второй дом.

На входе им подвернулся перепуганный крымчак. Он что-то закричал дурным голосом и тут же рухнул на пол с окровавленной головой. Его сбил один из опричников.

Татарский сотник с помощником остановились в самом большом доме со светлицей и двумя спальнями. Огнев указал ратникам в стороны, сам же рванулся прямо, в светлицу. Бордак не отставал от него.

Дверь напротив распахнулась, из нее в коридор вылетел татарин с саблей. Десятник отбил его удар, а Михайло рубанул врага по голове, и тот рухнул на деревянный пол. Воевода и Огнев вломились в светлицу и мигом прикончили пару татар, спавших на полу. Две молодые полонянки, не очень-то хорошо прикрытые одеждой, кинулись в угол и онемели от страха.

– Прикройтесь, девоньки, и не стыдитесь. То не позор, когда силой, – сказал боярин. – Здесь мы управились, десятник. Пойдем дальше.

Но идти было уже некуда. Дружинники перебили всех татар, спавших в домах. Исполнил свое обещание и Ипат Волин. Он зарубил топором двух крымчаков и теперь ходил по улице, довольный и гордый собой.

– Ипат! – окликнул его Бордак.

– Я, – мигом отозвался мужик.

– Поди сюда.

Волин подбежал к нему.

– Слушаю, боярин.

– Ступай к полонянам, скажи, пусть выходят из загона, да спокойно, без суматохи.