Иван III - государь всея Руси (Книги первая, вторая, третья)

Зажав лицо руками и затем быстро открыв его, Касим поклонился до земли великому князю и глухо произнес:

— По смерть мой я твой слуга…

— Будь все по-старому, — сказал Иван Васильевич, протягивая руку Касиму. — Садитесь, воеводы…

Касим горячо поцеловал руку государя и сел, по татарскому обычаю, на ковер у его ног.

— Сказывайте, — кратко молвил великий князь и снова нахмурился.

Воеводы заробели, но старший из них, князь Иван Васильевич Стрига-Оболенский, встал пред государем.

— Все виновати мы, государь, — проговорил он. — Касим-царевич на неготовую Казань ехал, а Казань-то нас неготовыми встретила. Упрежден Ибрагим во всем был. На всех бродах и переправах у него уже засады были крепкие…

— Где же отряды ваши были? Казанские-то лазутчики, мыслю, по всему лесу прятались да вас высматривали…

— Может, и были лазутчики, государь, — ответил князь Стрига, — да мы-то двинуться никуды не могли. Непогода все гати размыла, болота да топи разлились по всем дорогам. Кони по брюхо вязли, еле двигались. Вьючные-то совсем топли, а многие так в топях и остались, волкам на растерзанье…

Шаг за шагом описывал воевода все бедствия и муки полков московских и касимовых, а бедствия их с каждым днем увеличивались, становились тяжелей…

— Что же вы не вернулись? — грозно сверкнув глазами, спросил Иван Васильевич.

Воеводы побелели лицом, а Оболенский хриплым голосом проговорил:

— Волю твою, государь, исполнить хотели, дабы…

— Волю мою? — сердито воскликнул великий князь. — Волю мою ко времю и к месту исполнять надобно, а не зря ума! Не переть на рожон. Три головы вас там было!..

Воеводы все поднялись на ноги и замерли в страхе, но государь взял себя в руки и особенно страшным, глуховатым своим голосом тихо спросил:

— А людей сколь погубили?

Воеводы вдруг ожили и радостно все заговорили сразу:

— Миловал бог нас…

— Многие доспехи метали от глада и с истомы, но живы…

— Как могли, о воях пеклись…

— Все здоровы пришли, кажный восвояси…

Иван Васильевич успокоился и, перекрестившись, молвил с облегчением:

— Слава богу. Добро и то, что воев своих сохранили от смерти и полона. Помните, воеводы, вои наши — наиглавное для нас, воев берегите, как самих собя…

Государь опустил голову, но, будто стряхнув с себя тяжкие думы, стал расспрашивать подробно о походе, дорогах, обо всем, что с полками было в пути туда и обратно.

— На всякой беде учиться нам надобно, — сказал он, отпуская воевод. — Будет и сей поход нам на пользу…

На пятый день после возвращения Касима-царевича из-под Казани государь вместе с княгиней Марьей Ярославной, с братьями, которые в Москве были, и с двором своим осматривал церковь Вознесения, обновленную старой государыней и ныне освящаемую митрополитом.

Церковь эта заложена была еще великою княгинею Евдокией, супругой Димитрия Донского. Много лет ее достраивала потом бабка Ивана Васильевича — Софья Витовтовна, но, стены возведя, сводов свести она так и не успела. Храм закончила уж мать государя, княгиня Марья Ярославна.

Сначала она, видя, что после многих пожаров московских церковь эта вся обгорела, а своды ее грозят обвалом, повелела все разобрать и построить новую церковь из того же камня и кирпича. Узнав об этом, зодчий Василий, Димитрия Ермолина сын, [201] домыслил вместе с каменщиками своими церкви всей не рушить, а только обломить на церковном подворье обгорелый камень и своды шатающиеся разобрать.

201

В а с и л и й Е р м о л и н — известный русский зодчий и скульптор XV в. Часть его большой деревянной скульптуры «Георгий Победоносец» находится в Государственной Третьяковской галерее.

Внутри же церкви все твердо было, и зодчий Василий, рассчитав, как и чем укрепить обгорелый храм, не руша его, упросил государыню обновить церковь эту по расчетам его…

Иван Васильевич, осматривая обновленную церковь, дивился и радовался уменью и знаниям русского зодчего.

— Матушка-государыня, — говорил он с гордостью, — много слыхал яз, что иноземцы зело искусны в строении сводов, а наши зодчие на сие неумелы.

Василий же так искусно, мудро и красно все изделал, что иноземцы-то не все так могут. Дивно сие строение!..

Государь, восхищенный искусством русского зодчего, слушал со вниманием его объяснения и расчеты.

— Как же ты за сие взялся с толикой смелостью? — спросил он Василия. — Ведь могли своды-то упасть и народ загубить?..

— Государь, — отвечал зодчий, — исчислить для сего было надобно тяжесть сводов сих точно и домыслить точно же, какую опору в стенах им содеять и как для опоры сей стены укрепить. Стены я с каменщиками моими укрепил, как видишь, крупным белым камнем новым и кирпичом, твердо ожиганным пожарами, а от сего и твердость опоры сводам. Будут они без железных тяг и оковок век стоять!..

За это пожаловал государь строителю и каменщикам в награду целую деньгу золотую и молвил милостиво:

— Ты, Василий, отныне с каменщиками своими служи и мне, но не токмо в церковном, а и в крепостном строительстве. Брат вот мой, князь Юрий Василич, укажет тобе, что надобно…

В это время Иван Васильевич заметил, что стремянный его Саввушка доложить ему о чем-то хочет.

— Сказывай, Саввушка, — приказал он.

— Государь, — волнуясь, ответил стремянный, — прислал Данила Костянтиныч брата моего Сергея; гонцы, баит, прискакали из Галича…

Иван Васильевич, круто повернувшись к Марье Ярославне, молвил:

— Прости мя, государыня, уеду яз, не дождавшись молебной и освящения храма: гонцы из Галича…

В покоях государя собрались воеводы московских полков, были среди них знатнейшие: князь Иван Юрьевич Патрикеев, князь Семен Романович Стародубский, князь Иван Васильевич Стрига-Оболенский, князь Данил Димитриевич Холмский и другие из князей служилых, из бояр и детей боярских.

Думу приказано было думать в княжой передней, куда все и собрались.

Государь вошел быстрыми шагами в сопровождении брата Юрия и, ответив на приветствия вставших ему навстречу воевод и бояр, сел на великокняжий стол и тотчас же приказал позвать гонцов из Галича.

Перекрестившись на иконы, поклонившись государю, а потом всем остальным на две стороны, гонцы молвили:

— Здравствуй, государь, на многие лета! Везли вести мы на Москву денно-нощно.

— Здравствуйте и вы, — прервал их Иван Васильевич. — Сказывайте вести.

— Государь, наместник и воевода твой галицкий, — продолжали вестники, — повестует: «Великий государь, да хранит тя бог на многие лета. Татары казанские, лишь токмо ушли воеводы твои из Казани, изгоном бросились к Галичу. Взяша полону совсем мало. Граду же и волостям повредить не могли и ушли восвояси ни с чем, ибо все люди были в осаде во граде, как ты нам повелел…»