Иван Калита

Он был не один. Сбоку примостился его сочтат. Ибо казначеем был сам князь. Сочтат был худенький, средних лет мужичонка, в кафтане, из-под которого выглядывала не первой свежести рубаха. У него большие, навыкате, глаза. Такие ничего не упустят. Впалые щеки резко обостряли скулы. Поражал его нос: большой, с горбинкой, отчего тень на стене от его головы чем-то напоминала орлиную, придавая фигуре хищное выражение.

Но вот его прозвище – Миняй – никак не шло к его виду. Прозвал его так сам князь. Это прозвище так присохло к нему, что все забыли его истинное имя. А заработал он его тем, что был ловким менялой, мог облапошить любого. Говорят, он сумел на спор так обвести одного смерда, что тот обменял своего рабочего коня на его полудохлую слепую корову. К тому же был хитер и дюже сообразителен по денежным делам. Знал грамоту. Не было среди купцов человека, который бы не хотел переманить его к себе. Но побаивались боярина Кочеву, у которого тот нес службу.

Кто-то из купцов очень нахвалил Миняя Ивану Даниловичу. Князю такой человек потребовался в связи с тем, что ему удалось добиться у хана Узбека права на сбор дани для Орды. Однажды в разговоре с боярином князь спросил о нем. Голова боярина работала хорошо. Он сразу понял, почему князь о нем спросил, и не стал ничего скрывать. Прошел небольшой срок после этого разговора, и князь попросил прислать его, чтобы помочь разобраться кое в каких делах. Тот сразу показал свои знания и ум, чем очень понравился князю. Но, чтобы допустить его к своим денежным делам, он решил его проверить. Ему подбрасывалась деньга. То он находил золотой в своем кармане, то, идя по проходу, видел блестящую монету на полу. Другой бы положил себе в карман и поминай, как звали. Мало ли пройдет здесь народу! А Миняй нет, принесет ее и отдаст князю. Наконец Иван Данилович решил привлечь его к своей главной работе.

И вот однажды Миняй был приглашен в княжескую одрину. Он увидел князя за столом, на котором лежала куча денег. Глаза у Миняя заблестели. Князь понял помощника и пояснил:

– Не мои, ханские.

– Дань? – уточнил тот.

Князь кивнул. Миняй сощурил глазища и проговорил, поглядывая на холщовые мешочки, куда надо было раскладывать деньгу:

– Сюда класть?

Князь опять кивнул. Миняй присел и начал отсчет. Дойдя до двухсот, князь, внимательно следивший за счетом, положил руку на его пальцы. Тот понял, что этот мешочек заполнен. Миняй посмотрел на Ивана Даниловича и спросил:

– Князь, это первая дань, которую ты повезешь в Орду?

– Да. А что?

– Предлагаю бросить по одной лишней монетке.

Князь мгновенно уловил его мысль.

– Недаром о тебе говорят, что ты ловкач!

С той поры так и делали. В Орде клюнули на эту миняевскую хитрость. Хан расценил ее как сильное желание московского князя быть верным сборщиком его дани. А если хан думает так, кто мог думать в Орде по-другому?

Вот и сегодня Миняй выполнял свою обычную работу. Опять перед ним огромная куча монет, давно знакомые холщовые мешочки. На прежнем месте и связка ключей от тайника, где князь хранил свое богатство. Ключи князь никому никогда не отдавал. Двери хранилища открывал только сам. Даже если бы был сильно хворым.

– Ну, начинай! – произнес в какой раз князь, перекрестясь, и посмотрел на Миняя.

– Ага, – ответил тот, подвигая свой ослон ближе к столу.

Он отгреб монеты и, взяв мешочек, стал кидать по одной. Дойдя до двухсот, взял еще одну монету и по привычке посмотрел на князя. Князь, как обычно, кивнул. Когда Миняй протянул руку за очередным мешочком, князь произнес:

– Подожди!

Тот отдернул руку и вопросительно посмотрел на князя.

Иван Данилович усталым движением потер глаза, потом повернулся к Миняю.

– Повременим, – сказал он и добавил: – просвети лучше, о чем народ говорит.

Его пристальный взгляд заставил Миняя вздрогнуть. Уж не один год он рядом с князем, но никак не мог привыкнуть к его взгляду: недоверчивому, сверлящему, так и лезущему в душу. Он поежился и покосился на князя.

– Да… обо всем.

Князь взгляда не отвел. Миняй еще сильнее сжался и сказал:

– Говаривают, младшенький Стародубцев чуть не пожог своих братьев.

Князь покачал головой.

– И этому молокососу власть нужна, – грубо произнес он и отвел наконец взгляд от помощника и посмотрел в окно. Там кружила стая ворон, что-то высматривая в холодном свинцовом небе. – Никак падаль выглядели, – произнес он, чем сильно удивил Миняя, который ждал от него вопроса.

Миняй посмотрел в окно и, увидев ворон, догадался, чем в это мгновение были заняты мысли князя.

– Все жрать хотят, – произнес Миняй.

Князь посмотрел на него. Уголки губ его задрожали. Но он сдержал улыбку.

– Ты сказал, что сын Стародубцева хотел убить своих братьев? – несколько суровым тоном спросил князь.

– Пожечь, – поправил тот.

– От кого слышал?

– Да сам Васька Стародубцев сидит у тя в сенцах. Все и расскажет.

– Зови.

Митяй мотнул головой князю и шустро выскользнул за дверь.

Иван Данилович хорошо знал старшего Стародубцева – Федора – и его сестру Варвару. Они были рослыми, могучими людьми. И у князя как-то ненароком мелькнула мысль: «Надо же, такой крепкий дубок, а слег…»

В это время скрипнула дверь, и на пороге показался младший брат Федора – Василий Стародубцев. Князь метнул на него взгляд. Ему показалось, что тот выглядел как-то растерянно, замялся на месте. Василий был среднего роста, кряжистый, густая темно-русая борода начала седеть. Маленькие свинячьи глазки со складками на веках выдавали его хитрый, скрытный характер.

– Иди сюды, князь, – грубовато промолвил Иван Данилович и указал перстом на кресло.

Василий, подойдя, поклонился ему и сел.

– Сказывай, что случилось, – глухо произнес Иван Данилович.

– Да что. Братец-то мой сильно занемог и уехал с супругой к игуменье Евлампевне. Ну а младший-то его сыночек как головой рехнулся. Хоромы-то и поджег. Митька-то спасся, а Иван… Иван сгорел.

Иван Данилович заходил по горнице.

– Так… Поймать его надоть. Судить буду. Если все так… – он в упор посмотрел на Василия.

Глазки того забегали.

– Гм, – усмехнулся Данилыч, – что, не споймал?

– Не споймал, – тяжело вздохнул Василий.

– Споймаем, – Иван Данилович остановился, – таких в живых не оставляют.

Отпуская Василия, Данилыч сказал:

– Скажи Миняю пусть заходит.

Когда тот вошел, князь приказал:

– Складывай деньгу в сумы. Положу на место.

Князь помог ему управиться, и они пошли в сенцы. Загремели ключи: то князь открывал невидаль для московитов – железную дверь.

– Свечу возьми, – приказал он.

И Миняю, оставив сумы, пришлось бежать назад.

Князь спускался по крутым ступеням со свечой в руке. Поставив свечу на выступ, открыл дверь. За ней была другая дверь, и тоже железная. Князь сам взял сумы и занес в схрон.

– Ну, я побег, – сказал Миняй, когда князь стал закрывать за собой дверь.

В схрон, где Иван Данилович хранил сокровища, он никого не пускал. Даже таких приближенных бояр, как Кочева и Миная. Не дай бог, кто словом обмолвится: язык-то длинен, выпьют лишку, захотят похвастаться. А уши у баскака большие. Услышит ненароком – беды не оберешься.