Иван-силач

– Твоя дочь, – сказала Татьяна.

– Скорее, твоя. На меня она совсем не похожа.

– Она сильная. Совсем как ты.

Ну что ж, по крайней мере, приходилось признать, что бить и пинаться девчонка умела как следует.

– Лиза, прекрати. Это твой папа.

– А вот и нет, мой папа умер на войне!

Женщина быстро и пронзительно взглянула на Ивана.

– Это я ей так сказала. Знаешь, было время я думала, что ты погиб. Тогда, под Москвой, с фронта дошли слухи, будто вся ваша рота пала в бою.

– Так и было. Уцелел только я да еще пара человек.

Иван поднял девчонку на руки. Та, не раздумывая, стукнула его по носу, а потом разревелась.

– Но я не сдавалась, – медленно проговорила Татьяна. – Искала, спрашивала. Даже сюда перебралась. Узнала, что в сельскую школу учитель нужен – ну и поехала…

На следующий день они подали заявление в сельсовет и расписались через месяц.

<p align="center">

*****

– Иди сюда, Лиза. Я научу тебя, как за себя постоять.

Иван прекрасно помнил, как в свое время любимым развлечением всех мальчишек в школе было ловить девчонок и стягивать с них трусики на глазах у всех. Теперь у него самого была дочь, а значит, он должен был сделать все возможное, чтобы этого не произошло и с ней. Он сильно сомневался, что даже после войны мысли взрослеющих мальчишек направились по другому руслу. Дед Кирилл научился отменно боксировать еще во время своих рейсов в Сан-Франциско. По традиции дед обучил своего сына, а тот – Ивана, хотя последний и был уверен, что в бою с профессиональным боксером ему несдобровать. Впрочем, ему только было нужно научить дочь давать отпор обидчикам. Характер у не был бойцовский, Иван при первой встрече в этом убедился. И в прыжках через скакалку Лиза была настоящим профессионалом, так что за работу ног волноваться не стоило. Боксерской груши у Ивана, разумеется, не было, так что пришлось выкручиваться с помощью подручных средств. Он нашел старую рыболовную сеть, завернул в нее футбольный мяч и закрепил все это веревками на удобной для дочери высоте: одна веревка, зацепленная за крюк на потолке, держала конструкцию в воздухе, другая, намотанная вокруг круглого кольца двери в погреб, создавала натяжение, придавая упругость своеобразной боксерской груше.

У Татьяны это нововведение в доме не вызвало ничего, кроме ошеломления и неприязни.

– Ты чему ребенка учить вздумал? Не думай, что эта штука останется в доме. Как закончите свою возню – снимай, и чтобы больше я её здесь не видела!

Боксерских перчаток, конечно, не было тоже, а потому для занятий Лизе пришлось использовать пару старых кожаных рукавиц.

Мысли о защите дочери в конце концов проникли и в сны Ивана. Однажды утром он проснулся, вздрогнув, как от толчка. Ему снова снилась его старая школа и мальчишки – его одноклассники – зажимавшие девчонок в углу и щипавшие их за мягкие места. Они тогда уже были старше. Петр – никому этот бугай не разрешал называть себя Петей – подкрался к девчонке по имени Майя со спины, облапил и стиснул своими ручищами ее грудь. Перед глазами Ивана стояло лицо той девчонки, застывшее в испуге, искаженное гримасой отвращения. И слезы в её глазах. А учительница ничего не сказала; она как будто ничего и не заметила. Помогли бы Майе упражнения с боксерской грушей? Иван подумал, что вряд ли. Значит, дочь нужно было учить защищать себя иначе.

Первой же фразой, которую Лиза услышала по приходу из школы, было:

– Даже не рассчитывай больше колотить по мячу в вонючей сетке. Папа придумал что-то новенькое.

Однако папы еще не было дома, и вскоре девочка уже помогала матери на кухне, хотя внутри и кипела не получившая выхода энергия, которая взаперти превратилась в агрессию. Не в силах усидеть на месте, она вышла на улицу под предлогом того, что нужно было наколоть дров. Ей хотелось ударить что-нибудь. Ударить сильно. Что угодно: деревяшку, свой мяч. Мать. Вестники плохих вестей часто представляются врагами в детском сознании.

Наконец Иван вернулся домой после трудового дня.

– Ну-ка, где моя Лизонька?

– Наверное, занимается. Давно пора, – получил он ворчливый ответ.

Иван глянул из окна на двор и внезапно заметил маленькую фигурку дочери.

– Или нет.

Он вышел на крыльцо.

– Вот ты где, маленькая. Почему ты не делаешь уроки? Мама расстраивается.

– Я хочу грушу обратно. Хочу, чтобы ты меня учил ее бить!

– От груши пользы немного. Если тебя кто-то схватит, ты что же, ввяжешься в крупную драку?

– Да!

– Это тебе так просто с рук не сойдет, если учителя прибегут на шум и увидят, как ты колотишь мальчишек. Но я придумал кое-что другое.

– Что? – Глаза девочки загорелись любопытством.

– Ударь меня.

– Не буду!

– Нужно научиться бить быстро, чтобы никто даже не заметил, откуда прилетел удар. Неожиданность – главное преимущество. Если обидчик сбит с толку, он отступает быстрее, чем если ему просто крепко досталось. Давай, Лизонька. Мой живот – боксерская груша. Колоти, что есть сил. Заодно и узнаем, как сильно ты бьешь. Давай, вот так. – Иван со свистом рассек воздух тяжелым кулаком, показывая пример. – Теперь ты.

Маленькие кулачки принялись осыпать ударами живот мужчины.

– Бей. Вот так, а теперь быстрее. Используй все тело, а не только руку. Так, а теперь попробуй левой рукой.

– Умно придумал, папа! – задыхаясь, с восторгом пропыхтела девочка.

– Вовсе нет, – воспоминания завозились в голове потревоженным роем. – Вот один мой друг, Лёва, он был головастый. Скорее даже, соображал просто быстрее остальных. Это на войне было. У нас там не было туалетов, и по нужде все бегали кто куда хотел. Так вот Лёва зашел тогда за какую-то хибару – это было на окраине городка, где мы день-два тому назад разбили лагерь. Только потянулся штаны снимать – два немца навстречу, с винтовками через плечо. В шаге от него. Все втроем уставились друг на друга – только это Лёву и спасло. Там у стены стояли вилы – он немцев буквально за пару секунд ими и заколол.