Иволга и вольный Ветер

Отпер дверь и махнул рукой, приглашая. Мои гости вошли и стали осматриваться.

— Пустенько, но чистенько. — прокомментировал увиденное Роман.

— Я-то думал работяги твои пашут круглосуточно, а оказывается это ты за Валькой следишь. — остановился у окна Михаил.

— Не следил. Смотрел.

— Ну я так и понял. — ухмыльнулся парень. — Мы то с Женькой думали, что за это ее бывшего урода натоварить надо, а оно вон чего. Чего ты такого вытворить-то успел за считанные дни, если девчонка до сих пор вся не своя?

Откровеничать желания не было, поэтому молча полез в оставшийся от бывших жильцов старинный пузатый буфет за посудой.

— Давай я тебе расскажу. — предложил Меньшов, скидывая пальто и усаживаясь верхом на скрипучий стул. — У меня, так сказать, более полная картина.

— Серьезно? — удивился Михаил, а я махнул рукой. Пусть рассказывает, как раз узнаю, как все выглядело глазами Вали. Хотя как же бесит тот факт, что она с ним, едва знакомым человеком поделилась. А с другой стороны, я ведь знаю уже какая моя певчая птица. Честная и открытая, ни второго дна, ни грязной подноготной. И ей-то как раз стыдиться нечего.

— Вступление для ясности: Егор у нас практикует исключительно свободные связи с женщинами, — начал Роман. — В смысле абсолютно свободные, типа только кайфануть вместе и досвидос.

— Все мы их практикуем, — тихо фыркнул Михаил, усаживаясь на подоконник. — До определенной женщины, само собой.

— Так вот, он заявился прямо домой к Валентине с предложением вступить в эту самую связь. — продолжил Меньшов и я невольно скривился, чуя в этом ту самую, сука, ответочку за правду, которую можно подать по разному. Из его уст то, как все началось у нас с Иволгой выглядело чем-то мерзковатым.

— И Валька тебя не послала? — изумленно уставился на меня Михаил.

— Посылала, но он был дико убедителен. Че-то там погеройствовал, как я понял, сумел произвести впечатление. Повез в наш родной город, к морю, в роскошный отель, выпендрился по-полной, понимая, что девчонка из глубинки такого видеть не могла и будет в восторге. Короче, вместо своей обычной схемы “посношались-разбежались” он ей откровенно голову задуривать начал.

— Херня. — отмахнулся я. — Не выворачивай, как не было. Я хотел ее порадовать, показать что-то новое. Или мне нужно было подыскать для нашего общения какую-нибудь хату убогую?

Вспомнились и сияющие восторгом глазищи Иволги, ловящей снежинки, как она смотрела на все вокруг и в груди защемило снова. Я ведь тогда от ее эмоций, радости, изумления, смущения и живого любопытства как пьяный ходил.

— Тебе, бля, следовало свалить на хер, как только ты понял, что Валя вообще не такая, с кем ты привык развлекаться. — рыкнул Меньшов. — Но ты решил ее переделать, соблазнить стать такой. Скажешь нет?

— Не скажу, хоть это ни хрена и не твое дело. Но именно потому, что я вовремя понял, что творю все и вышло… как вышло.

— Офигенное оправдание!

Да как же он достал уже! Кто, бля, такой, чтобы судить меня.

— Я не оправдываюсь! Уж не перед тобой точно.

— А что вышло то? — перебил нас Михаил.

— Охрененно интересно и паскудно вышло. В гостиницу заявилась его… ну скажем, давняя подруга, придерживающаяся тех же легких взглядов на секс и отношения. А этот осел не придумал ничего лучше, чем бросить Валю и пойти к ней. А в это время в номер вломился его папаня, который по жизни тот еще у*бок и скот, прости господи, и не выбирая выражений объяснил, что девушка никто и звать ее никак, но это можно исправить, если она залетит от Егора и родит внука-наследника. И не забыл ей, кстати, сообщить, где и в ком в этот момент пребывал наш Ветров.

— Да хорош! — рявкнул я. — С Верой я только поговорил! Ничего не было! Ничего!

— Ну да, разговор вышел таким увлекательным, что ты решил — а ну ее нахрен, эту Валю. Послал ей денег откупиться и билетик на самолет, чтобы домой валила.

Зарычав, я рванулся на Меньшова, но Михаил молниеносно прыгнул вперед прямо с подоконника и встал между нами.

— Стопэ, мужики! — приказал он. — Че за детский сад с мордобоем? В вашем возрасте кулаками такие вопросы уже решать стремно, мозги надо включать.

— Да пошел он! У меня была веская причина не возвращаться тогда к Вале. Ей такой, как я не нужен.

— Момент истины, бля! — вякнул Меньшов.

— Да на хрен иди! В сторону я тоже не отойду, чтобы тебе дорогу уступить.

— Так, походу мы реально без пузыря не разберемся. — вздохнул Михаил. — Где там наш гонец?

Глава 25

Валя

Рука ныла зверски и кожа на одной костяшке треснула, но эта боль, как по волшебству, отменила то постоянное тоскливое чувство нудящей пустоты в груди, жившее во мне последнее время. Укрыться с головой и порыдать точно не хотелось. Что хорошо. Но было кое-что совсем не радующее. В смысле наоборот. Меня дико бесило то, что чертов Ветров выскочил, как черт из табакерки, стоило мне позволить себе проявить интерес к другому мужчине, но и отрицать взрыва совершенно дурацкого ликования от факта, что ему нисколько не все равно было невозможно. И игнорировать голоса, доносящиеся с улицы тоже. Вот и зачем только Сойкин к ним пошел?

— Валь, ты чаю попить не хочешь? — окликнула из-за двери Женька, заставив меня вздрогнуть и отпрыгнуть от занавешенного окна, где откровенно подслушивала.

— Нет, спасибо, я спать! — соврала Вороновой.

А то я не знаю, что вприкуску к чаю меня ждет допрос с пристрастием. А я сегодня уже наотокровенничалась выше крыши. Хотя заснуть мне, даже учитывая выпитое вино, не светит, скорее всего. Сердце до сих пор скачет, причем в основном от того, что я запрещаю себе честно анализировать собственную реакцию на внезапное появление с претензиями Егора.

Он — в край охреневший козлище и я возмущена до глубины души его безмерной наглостью и все на этом. Официальная, блин, версия. А вся эта смута внутри, от которой почему-то по потолку бегать тянет — побочный продукт, который можно и нужно игнорировать.

Следуя собственной установке, я разделась, аккуратно развесив имущество “Ориона”, которое завтра сдавать Лизке Ерохиной, натянула пижаму, забралась под одеяло и … уснула. Просто закрыв глаза и расслабившись, едва успев о чем-то подумать. Отключилась так, как уже сто лет не бывало, не вертясь, не гоняя в голове тыщу ранящих и тревожащих вещей, не порыдав в подушку, что стало почти традицией.

Утром пришлось-таки выползать из убежища под очи моих квартирных хозяев. Очи Сойкина изумили меня неожиданной узостью, вся физиономия опухшим видом и помятостью. Мишка сидел на кухне, схватившись ладонями за виски и вместо кружки кофе перед ним стоял стакан с растворяющимися двумя шипучими таблетками.

— Доброе утро! Ты заболел? — спросила, нарочно избегая встречаться с ним глазами.

— Ага, пострадал на всю голову. Но поделом мне, я же не могу не совать свой нос в чужие дела. — буркнул он. — Ненавижу коньяк с сегодняшнего дня.