Июнь-декабрь сорок первого

Корреспонденцию прекрасно дополняет фотография, сделанная Халипом: пленные, захваченные в Одессе. Не двое-трое, а, можно сказать, целый батальон.

Любопытно происхождение этого снимка. Халип узнал, что на окраине Одессы в бараках скопилось много пленных. Он сразу же помчался туда. Действительно, там их было человек двести. По его просьбе, всех пленных вывели во двор, построили в две шеренги. Строй растянулся настолько, что не уместился в кадр. Пришлось перестраивать в четыре шеренги. Но и при таком их построении снимок занял в газете все шесть колонок по нижнему обрезу первой полосы.

В следующий номер "Красной звезды" запланирована вторая корреспонденция Симонова - "Полк, героически защищающий Одессу". Это рассказ о встречах писателя с бойцами, командирами и комиссаром 287-го полка Никитой Сергеевичем Балашовым, прототипом Левашова в одноименной повести Константина Михайловича. В этой корреспонденции уже немало конкретных имен и боевых эпизодов. Полк подняли по тревоге 22 июня, и с тех пор он воюет непрерывно - днем и ночью. В течение целого месяца держал оборону на Дунае, в том самом месте, где стоит чугунный памятник с надписью: "Здесь в 1828 году переправлялась через Дунай русская армия, указав русскому народу путь славы и побед". Полк отразил там все многочисленные попытки вражеских войск форсировать реку и только по приказу отошел на новый рубеж - к Днестру. Здесь он сражался не менее доблестно: сорвал десять попыток врага навести переправы.

"Сейчас полк обороняет Одессу. Обороняет твердо, бесстрашно!" - так закончил свой очерк Симонов. Кстати, из тех пленных, которых сфотографировал Халип, ровно половина - 100 человек - захвачена 287-м полком.

Снимки Халипа для второй корреспонденции Симонова сделаны на полковом командном пункте; здесь - командир полка А. Ковтун и военком Н. Балашов. На другом снимке - минометный расчет младшего сержанта Холдарева в огневом поединке с врагом. Эта фотография по-своему примечательна. В дневниках Симонова есть такая запись:

"...когда мы подошли к минометчикам, румыны пустили несколько залпов явно не по нас, куда-то влево и вправо, но все-таки довольно близко. Халип, посмотрев в абсолютно серое дождливое небо, довольно спокойно сказал, что из снимка все равно ничего хорошего не выйдет, но раз это непременно надо к моей корреспонденции, ну что ж, он будет снимать, недаром же, в конце концов, мы шли сюда. Он вынул под дождем свой аппарат и стал примериваться к минометчикам. Они в это время вели ответный огонь... Румыны снова начали бить из минометов. Наше положение было довольно глупое. Минометчики сидели в окопах, а снимать их приходилось сверху, стоя в чистом поле. Однако делать было нечего, и Яша, ворча, стал снимать их, переходя с места на место.

Мне хотелось или лечь на землю, или забраться в окоп к минометчикам. Думаю, что в эти минуты такое желание было и у Балашова, несмотря на весь его боевой опыт. Но сделать это, оставив на поверхности одного занятого своей работой Халипа, ни Балашов, ни я не могли. В ответ на ворчание Яши, что при такой погоде вообще неизвестно, какая нужна выдержка, я довольно нервно, потому что мне было не по себе, сказал ему, чтобы он снимал на тик-так.

– Я на тик-так не могу, у меня руки дрожат, - сказал Халип.

Но и после этого откровенного признания продолжал отвратительно долго и тщательно, с разных позиций, снимать минометчиков, несмотря на свои дрожащие руки.

– Молодец, - сказал мне Балашов, слышавший этот разговор.

Я сначала подумал, что он иронизирует, но оказалось, что это не так.

– Молодец, - повторил он.
– Вот ведь как боится, а все-таки снимает. Так и все мы. В этом все дело на войне. А больше ничего особенного на войне нет".

Да, достойного партнера подобрали мы для Симонова. Несмотря на все сложности боевой обстановки в осажденной Одессе, он поработал там усердно, самоотверженно и привез оттуда прямо-таки уникальные снимки.

Вот встреча пехотинцев с моряками, прибывшими на защиту Одессы, теми самыми, о которых Симонов писал в первой своей корреспонденции. Угощают пехоту табачком. Добрые, жизнерадостные лица.

Вот снимок заводской бригады, ремонтирующей танк. На лицах спокойная сосредоточенность. Будто весь век только тем и занимались что ремонтировали поврежденные в боях танки.

А вот еще один - совсем уж из ряда вон: военфельдшер Таисия Котова... у фаэтона с откидным верхом. В былые времена одесские извозчики возили в таких колясках курортников. А Таисия возит в фаэтоне раненых - из батальона на ПМП. Наши спецкоры встретили ее на обратном пути - она везла "своим ребятам" отремонтированные пулеметы. Халипу почему-то захотелось снять эту славную девушку непременно с Симоновым. Но Симонов решил, что такой снимок не будет напечатан в газете и в последний момент отвернулся от фотокамеры. На снимке видна лишь его спина. В таком виде и появилось фото в "Красной звезде".

Вместе со своими корреспонденциями Симонов прислал дневник румынского юнкера. Документ - тоже красноречивый. К нему Симоновым написано краткое вступление: "Эти записки найдены у юнкера румынской офицерской школы Михаила Оптяну, командира взвода 3-го пехотного полка, убитого 23 августа 1941 года на подступах к Одессе. Записки дают яркую картину состояния румынской армии, используемой фашистской Германией в качестве пушечного мяса".

В одном месте на полях дневника Симонов сделал пометку: "Тов. див. комиссар! Важно!" - и подчеркнул цветным карандашом такие строки: "С русскими пленными немцы обращаются по-варварски, раздевают их и, когда раненые умоляют о помощи, их расстреливают. Никто не спасается от подобного обращения". Это действительно было очень важное свидетельство злодейского обращения фашистских извергов с нашими бойцами, предупреждавшее, что ожидает советского человека в плену у гитлеровцев. Подчеркнутые Симоновым строки мы и в газете выделили жирным шрифтом.

Не могу не упомянуть еще об одной детали, характеризующей Симонова как газетчика. Проводив в Москву Халипа, он прямо с аэродрома заскочил на ближайший узел связи и отправил мне такую телеграмму: "Выслал самолетом пять материалов. И Халипа со снимками. Не замедлите печатанием. "Известия" выехали Одессу делать полосу". Телеграмма меня рассмешила. Совсем недавно у нас с Симоновым был разговор о том, что между редакциями газет всегда идет негласное соревнование: каждая газета стремится опередить другую, раньше всех напечатать интересный материал. "Самолюбивое мальчишеское желание", сказал мне Симонов тогда. А теперь вот сам втянулся в состязание с "Известиями". Позже он пошутит на эту тему в известной своей песенке "Застольная корреспондентская":

И чтоб, между прочим, Был фитиль всем прочим...

Начиная с 30 августа Одесса долго не сходила со страниц "Красной звезды". Корреспонденции Симонова и снимки Халипа печатались из номера в номер. Один очерк они подписали вдвоем. Назывался он "Батарея под Одессой". Речь шла о людях и боевых делах 42-й артиллерийской береговой батареи капитана А. Деннинбурга. Сам капитан, беседуя с корреспондентами, сказал: "Наряду со мной воюют три моих брата и сестра. Все на фронте. Не знаю только, где жена и сын. Связь трудная. Сами видите.
– И шутки ради обронил такую фразу: - Вы, газетчики, все можете. Вот написали бы в газете: так и так, мол, воюющий под Одессой командир Деннинбург передает свой боевой привет родным и друзьям, особенно жене Таисии Федоровне и сыну Алексею..."

К этой реплике наши спецкоры отнеслись очень серьезно и втиснули ее в свою корреспонденцию, добавив от себя: "И на его обветренном лице появляется застенчивая грустная улыбка человека, давно не видевшего свою семью". У какого редактора поднялась бы рука вычеркнуть этот абзац? Не вычеркнул его и я, хотя он как будто прямого отношения к обороне Одессы и не имел.

Много лет спустя, после войны, Халип разыскал Деннинбурга уже в звании полковника. Вспомнили тот номер "Красной звезды". Оказывается, привет, посланный через газету из осажденной Одессы, дошел до жены артиллериста и доставил ей, а также сыну несказанную радость...