Из дневников Босоногого мага

— В жизни нет никакого смысла. Смысл в том, чтобы найти себе, чем заняться, — произнес он.

— И откуда в юной голове столь глубокие мысли? — тихо произнесла эльфийка, уткнувшись лбом в окровавленное плечо Ма’Айя,

— Они не мои, так говорит За’Ар, — признался тот. Ему показалось, Ашран плачет и старается делать это беззвучно, поэтому продолжил говорить то, что приходило в его голову, позволяя ей выплакаться. — Она любит раздавать советы. Ты, если захочешь, можешь обучить меня магии, например. Эгоистично с моей стороны, но я бы очень хотел сделать это моим смыслом. Эгоист — это человек, который думает только о себе. Это тоже говорит За’Ар. А Шива обзывает так любого, кто не делает, как она хочет…

Когда они вернулись в лабораторию, на ночь глядя, с головы до ног покрытые запекшейся кровью, Румпель позволил себе заметить, что все предсказуемо, учитывая помешательство Мори. И выглядел он при этом не особо опечаленным. О событиях, произошедших в ту ночь, они с Ма’Айем больше не разговаривали. Не обсуждали они и смерть Мори, так же, как и признание Ашран в бессмертии. Честно сказать, Ма’Ай и не горел желанием поднимать эти темы. Он предпочел воспользоваться советом За’Ар и сделать вид, что ничего такого не было.

Во всем этом была и положительная сторона. Ашран разрешила не только посещать свою лабораторию, но удумала открыть лавку мага Белого королевства в городе, чем привела Ма’Айя в ужас. Он сомневался, что ему хватит представительности и таланта изображать из себя опытного мага. Она лишь отмахивалась, заявляя, что ему не стоит об этом беспокоиться, мол, люди не умеют отличать настоящие вещи от ненастоящих. Она приступила к его обучению, но, к сожалению, он не был талантливым учеником. Обнаружились огромные провалы в его знаниях, которые приходилось заполнять Румпелю.

— Известно ли вам, молодой человек, — вещал тот, чем-то напоминая старика Ва’Но, что обучал детей письму в их деревне. Румпель также сцеплял руки за спиной, важно расхаживая под взором безглазого дракона, но, в отличие от старика Ва’Но, записи делал не на песчаном полу, а в воздухе светящимися знаками. — Знающие люди называют мир, окружающий нас, и все земли, известные нам — Айёлом, миром трех Лун…

— Почему…? — не успевал Ма’Ай озвучить свой вопрос, как его рот запечатывался заклинанием тишины, и его прожигал возмущенный взгляд умного мужа.

— Румпель, ты слишком строг к нему. Порой, мне думается, никто не знает в мире столько, сколько не знает он, — приходилось вмешиваться Ашран. Легким прикосновением к его губам она снимала заклинание, позволяя задать вопрос.

— Почему три? Их же две.

— Когда произошло столкновение миров, некоторые из них имели луны. Доподлинно известно о белой луне в твоем королевстве и красной эльфийской луне. Каждую ночь на небо выплывает еще одна, черная, как сама ночь, и видимая лишь эльвирам. К тому же Айел считается миром погибших богов, — пояснила Ашран и замерла, задумчиво потирая подбородок пристально глядя на Ма’Айя. — В этом мире ничто не может исчезнуть бесследно, мир до сих пор сотрясается. И сила богов тоже должна остаться…

Она прервала свою речь, будто вспомнив о чем-то важном, и убежала в кабинет. После этого к его занятиям добавились вылазки в горы, окружавшие Верлиоку. Там ему было велено медитировать, то есть учиться концентрировать размышления, погрузившись в свои внутренние ощущения. Ма’Ай искренне старался быть прилежным учеником, но его мысли против воли возвращались к Ашран. Тогда он наблюдал за ней из полуприкрытых ресниц. Она ожидала его, сидя в повозке в любимой позе — поджимая под себя ноги. Ашран предпочитала простые платья с длинными рукавами теплых цветов, сейчас это был оттенок светло-горчичного цвета. Длинные волосы, по обыкновению собранные в хвост, трепал легкий ветер. Руки сложены на коленях, глаза прикрыты. Ма’Ай лишь гадал, о чем она могла думать с таким умиротворенным выражением лица. Солнечные лучи отражались от её светлой кожи, придавая золотистое сияние. Он любовался ей не из плохих побуждений, а по типу того, как когда-то в детстве любовался статуей богини Анкалиме.

«Анкалиме — белая богиня, а Ашран — золотая богиня» — заключил Ма’Ай.

Незаметно для него прошло почти два месяца. Ма’Ай оставил работу в охране города и стал учеником Ашран. Они довольно ладно общались. Ма’Ай беспрекословно слушался эльфийку, выполняя все её поручения. Она в свою очередь заботилась о нём, как о ребенке, чем иногда невольно смущала. Если он задерживался в лаборатории допоздна, Ашран разрешала оставаться на ночь на длинном и широком диване в ее кабинете. Как оказалось, на втором уровне находились её покои. Помимо обучения, они могли вести беседы о чём угодно, иногда под столь полюбившееся ему эльфийское вино.

Всё чаще днём они обедали в «Сказках русалках», где к ним присоединялись Холгун и Румпель. Румпель чаще выглядел задумчивым и, несмотря на строгость в обучении, к Ма’Айю относился довольно тепло. Даже всегда чем-то сердитый Холгун почти не сердился на Ма’Айя, лишь изредка вздыхал, замечая, что простота хуже воровства.

В один из дней, когда они обедали, к их столику подбежал мальчишка. Он был одет в домотканые брюки и рубашку, в накинутом сером плаще с гербом одной из приютских школ. Ма’Ай видел таких. Их было довольно много на улицах города. Приютские школы зарабатывали на доставке писем и посылок по городу. С лёгким поклоном он вручил Холгуну записку и, получив монетку за работу, удалился.

— Что там? — поинтересовалась Ашран. Холгун развернул записку, и быстро пробежав глазами по тексту, озвучил:

— В семье Лутаро утром произошла кража. Обещают любые деньги и просят о встрече, — и кинул записку на тарелку, где она вспыхнула под его взглядом, превращаясь в пепел.

— Ма’Ай, что скажешь, хочешь заработать? — с улыбкой поинтересовалась Ашран глядя на него. — Познакомишься с работой службы решения дел.

Конечно, он был не против, но чем он мог помочь не предполагал, отчего просто кивнул соглашаясь.

— Украли что-то особо ценное, раз это является бесценным для семьи. К тому же обратились на прямую к главе службы решения дел.

Глава четвертая. Дела открывая

«???и у ??? ???ь ??йн? н? ???бщ?й?? ? н?й ни???у, ???д? ??? зн?ю? д??? ??? уж? ?????? ? ?у??х ??? ?ини?у? д?ух» из дн??ни??? б???н????? ????.

Сразу после обеда они выдвинулись в ткацкий район на окраине города, где жили довольно состоятельные люди. На своих землях за горами они выращивали овец. Центром ткацкого района были производства по обработке шерсти, изготовлению тканей, красок и прочего. Следующим полукругом располагались дома рабочих — каменные строения в три, а то и в четыре этажа, где могло проживать до десяти семейств. И уже ближе к городу располагались дома хозяев.

Нужный им дом был в три этажа из такого же серого камня, что и прочие в городе. Отличало лишь нанесение узорчатой резьбы на камне как украшения. Дверь им открыла девушка, по виду моложе Ма’Айя. В простом красно-коричневом платье. Увидев Холгуна в одеждах службы решения дел, её лицо просветлело, и она с улыбкой заметила:

— Я рада, что вы так быстро откликнулись на мою просьбу. Прошу проходите!

Более богатое убранство дома Ма’Айю случалось видеть лишь в доме Лакорна. Богатство выражалось в огромном количестве дорогой древесины в отделке интерьера и с избытком заливающем первый этаж свете магических фонарей. Его спутники Холгун и Ашран в виде мужчины, отчего молчали ожидая.