Из двух зол...
Шрифт:
Но пока рано рассуждать о восстановлении хозяйства. Найдя глазами в обступившей меня толпе улыбающуюся Эльбу я слабым голосом потребовал:
– Доклад?
– Ну-у-у... Одиннадцатое марта. Час дня. Ты почти сутки в отключке.
– Противник?
– Полностью побежден. Шестерых ты заминусил. Девку взяли в плен. А последний...
– тут девушка сбилась с бойкого ритма и смутилась.
– Я его подстрелила, но... Добить я его так и не смогла...
– виновато произнесла она.
– Я пыталась, но... Не смогла... Вот так... Раненого... Безоружного.
–
– А там, - легко отмахнулась Эльба.
– В операционной. Эта пленная попросила его перевязать. Я разрешила.
– За ними смотрят?
– Да. Темыч следит за обоими. Но там что следить-то? Немец сейчас не боец. Выживет ли вообще?
– Сильно ранен?
– Ну там по бедру царапнуло, но это не опасно. И ещё две дробины в грудь попали. Но вроде дышит нормально. Кровью не кашляет. Только блюет.
– Точно в грудь прилетело? Не в голову?
– Ну по голове это я уже потом... Прикладом его приголубила.
– Понятно. Сотрясение.
– Ага, скорее всего..
– вновь виновато согласилась она.
– А раны на груди? Опасны?
– Да я не знаю... Живой пока.
– Ясно. А Малинка? Ты как?
– перевел взгляд на нашего главного доктора.
– Я в порядке, - чуточку хрипло ответила та.
– Да что ей будет?
– самую малость недовольно проворчала Эльба.
– Отогрелась, отъелась и всё. Нормально она... Вон уже наших больных осмотрела всех.
– А этого? Смотрела?
– Вот еще его лечить... Он к нам убивать пришел, а мы его раненого лечить должны?
Я не стал возражать Эльбе, а продолжал смотреть на Малинку. Та сжала зубы и отрицательно помотала головой.
– Ира, - мягко начал я.
– Возможно он действительно не стоит нашей помощи. Согласен с этим. Но давай посмотрим на эту ситуацию с другой стороны... Вот ты зашивала мне рану на лице. Скажи: тебе было трудно?
– Просто жуть как трудно!
– Это потому, что всё было в первый раз. Ты не знала, как и что делать... А вот потом, когда Ярику раны зашивала? Уже попроще было?
– Ну да...
– Потому, что какой-никакой опыт появился. Будет еще какая подобная рана - ещё легче пойдет.
– Я, кажется, догадываюсь к чему ты ведешь...
– А чего тут догадываться-то? Операции внутри тела ты никогда не делала. И я тоже тут ничем тебе помочь не смогу. Но. рано или поздно, такие раненые у нас будут. И я бы не хотел, чтоб ты лезла им внутрь, совсем ничего не представляя, что и как делать... А этот раненый... Отличный способ потренироваться... И, если и помрет под скальпелем - то и не жалко. А вот если с первого раза всё у тебя получится - то и пусть живет.
– Мне... Шиша, мне просто страшно лезть внутрь человека. До дрожи в коленках страшно.
– Я понимаю, Ира. Но представь, что это я лежу там на столе... И если мне не помочь, я, рано или поздно, умру.
Вот это ее проняло. Похоже, она действительно представила меня в таком положении и это ей не понравилось. Ну еще бы! Легко представить если я уже второй раз за месяц прохожу по краю.
И ей приходится меня вытаскивать.– Вот видишь?
– Хорошо, я попробую...
– Есть кто может тебе помочь?
– Да. Спица вон мне хорошо помогала в больнице. У нее хорошо получалось... И эта... Лахудра пленная... Тоже пускай помогает.
– Вот и отлично... Ступай. Посмотри, что там можно сделать.
– Хорошо.
Девочка вышла. Я же вновь перевел взгляд на Эльбу. Следующий вертящийся на языке вопрос - "Сообщили ли Ваське, что у нас все в порядке?" отпал сам собой. И сама Васька, и вся ее компания были тут же...
– Что у нас с охраной?
– Рыжик с Ратибором на мосту. Дежурят.
– Оружие?
– Рыжику я Данино ружье отдала. Ну это, где стволы один над другим. Ну то, что мы в супермаркете у охранников отобрали.
– Добро. Дальше.
– Темычу я отдала то ружье, что ты мне дал. А себе твое забрала. Ну, которое моим и было.
– Одобряю. Дальше.
– Толстому тот пистолетик, ну с барабаном который.
– Револьвер.
– Ну да... Толстому его отдала. Второй пистолет вот у меня.
– Дай сюда.
– Там всего два патрона, - просветила меня Эльба, с некоторым сожалением расставаясь с пистолетом. Ничего, перебьется. А то я без оружия чувствовал себя как голый. Если не хуже.
– Автомат?
– Так вот он тут тоже... В тумбочке. Всё равно патронов у нему нет совсем.
– Понятно. Дальше.
– Ну что еще? Свой обрез Темыч Синице отдал.
– А у этого... Раненого ружье было. Где оно?
– Оно сломалось.
– Как это?
– Ну когда я в него стреляла, я первым выстрелом в ружье попала. И там оно треснуло.
– Ну-ка, тащи сюда...
Помпа моего последнего противника действительно оказалась испорчена. Но не фатально. Одна дробина угодила в ствол, но мягкий свинец не смог пробить оружейную сталь. Так.. Едва заметная вмятинка. Зато вторая дробина угодила в ложе. Расколов его напрочь.. Мда... Такое не заклеишь. И изолентой не замотаешь... Но можно попытаться выточить заново. Вот только бы древесину подходящую подобрать. Понятно, что до заводского ложа будет далеко. Но стрелять оно все равно должно. В общем - смотреть надо. А патроны... Кстати, тут 12 калибр, как и на Эльбином. Вот пускай и забирает пока.
Ну, с оружием вроде разобрались. Теперь нужно решать, что делать дальше с Левашовскими. Терпеть под боком такую угрозу, которая может выстрелить в любой момент, я больше не намерен. Но и геройствовать в одиночку тоже не собираюсь. Хватит. Навоевался уже. Все нужно сделать максимально безопасно. С минимумом риска.
Но, для начала, нужно понять, как я докатился до жизни такой? Что на меня нашло? Почему я так тупо ломился все сделать один? Рэмбой себя почувствовал? Так нет же. Мне и страшно и больно. Так почему же я не пытался организовать ребят? Почему не попросил помощи у Гвоздя? (Где он, кстати? Мы тут уже три дня воюем, а он так и не объявился. Не спросил: "А где кино обещанное?", не поинтересовался даже "А что это вы тут делаете?" Тоже мне. «С-союзничек» называется!)