Из глубины
Шрифт:
Русь возвращается!
Художнику В. Н.Латынцеву
В Устюге храмов горят купола.
В Сухоне льдины дыбом.
Русь православная мне мила.
Таю весенней глыбой.
Дома я, в тёмном гуляю лесу,
Полем дышу и лугом.
Пью, как лекарство, полотен красу.
Встретился с давним другом.
Ветра и птиц узнаю голоса.
Святость во мне земная.
Как в этих лужах горят небеса!
А
Радость во мне, не тоска и не грусть.
Избам хочу покаяться.
Кто там твердит: – «Уходящая Русь»?
Русь возвращается!
В шинели чёрной
Москва – Мурманск
Москва растаяла вдали.
Продлится два часа полёт.
И Мурманск на краю земли
Полночный примет самолёт.
Под облаками спит земля,
Которой в мире нет милей.
Леса, погосты, и поля,
И домик матери моей.
Края, где знаю каждый куст.
Село, где не был столько лет.
Луга, где воздух на меду.
Сады, где рвал с черёмух цвет.
Бездушный век приговорил
Летать в стерильных облаках.
Да так, что я почти забыл
И шум берёз, и запах трав.
А мне нельзя без тех лугов!
А мне нельзя без тех полей!
Я все отдам без лишних слов
За воздух родины моей.
Лечу над ватой облаков.
Могуч, как бог, ни дать, ни взять.
На днях от Кольских берегов
В подлодке отвалю опять.
А там не воздух – кислород
Настоян тяжкой глубиной.
Там океан и вечный лёд
Между Россиею и мной.
А мне нельзя без тех лугов!
А мне нельзя без тех полей!
Я всё отдам без лишних слов
За воздух родины моей.
Москва растаяла вдали.
Ночной закончился полёт.
И Мурманск на краю земли
В огнях встречает самолёт.
Урановая музыка глубин
А.Г.Буглаку
Романтиков в помине не осталось.
И мы с тобой дожили до седин.
Счастливчики! Ведь нам с тобой досталась
Суровая романтика глубин.
Ты помнишь, как ныряли от причала —
В подводный космос от полярных льдин?!
Чтоб побеждать! И нам с тобой звучала
Урановая музыка глубин.
Нормально ли – в поэты в ваши лета? —
Спросил журнальный деятель один.
Он где-то прав, но пусть учтут при этом
Влияние морозов и глубин.
Есть бриллианты и пустые стразы.
Есть просто угли от костра осин.
Но угли превращаются в алмазы
Преодолев давление глубин.
Но души превращаются в алмазы
Под тяжестью немыслимой глубин.
Ох, трудна, тяжела глубина.
Если что – ни покрышки, ни дна.
Только
всё же упрямо идём мы на бойВ глубину, в глубине, с глубиной.
Потому что нам в жизни была суждена
Для огранки души глубина.
На работу в океаны
Убийцы городов,
проклятие планеты,
Исчадье ада мы
и смерть из глубины.
Такие вот,
"весёлые" приветы
Нам вслед
с чужого берега
слышны.
Уходим
на работу в океаны.
Невидимые
пахари глубин.
Для жизни мирной,
как это ни странно,
Нужны
ракеты
наших субмарин.
В холодный мрак
и в тишину
уходим,
Задраив люки,
и надраив медь,
Чтоб за Россию
при любой погоде
Ракеты
не замедлили
взлететь.
Под тяжкий груз
мы подставляем плечи.
С ним нет покоя
и на самом дне.
И рвутся души
сквозь металл
на встречу —
Из чёрной бездны
к солнцу и весне.
Автономка
Верхний люк уже задраен.
В ЦГБ шумит вода.
Погруженье начинаем.
Устремляемся туда,
Где стихия субмарин-
Тишина и мрак глубин.
Самый северный в Европе
Маячок мигнул вдали.
С ним исчезли в перископе
Очертания земли.
Семь минут дифферентовка –
Вот что значит тренировка.
Крейсер слился с человеком.
Тонну за борт, тонну в нос.
Осмотреться по отсекам.
Лишний вырубить насос.
Все системы проверяем.
Всё сбывается. Ныряем.
"Тридцать, сорок, шестьдесят"-
Слышен боцмана доклад.
Наконец спокойно мне
В безопасной глубине.
Как набат разнёсся эхом:
"Слушать всем!"– звенит сигнал.
В настороженных отсеках
Гимн Союза прозвучал.
Командир довёл до нас
По трансляции приказ:
"Курс на Полюс. Там всплывём,
Баллистической ракетой
В океане Тихом где-то
По квадрату долбанём".
Соблюдая тишину,
Мы уходим в глубину.
Задаем турбине двести.
Квакер щёлкает на дне.
Это значит мы на месте.
На рабочей глубине.
И крадёмся на вершину
Подо льдом в ущельях гор,
Уповая на машины,
Да на мамин заговор…
Двадцатиметровый лёд
Здесь от шторма бережёт.
Слышал, были здесь когда-то
И подлодки супостата.
Не стучите люком громко-
Скрытность, море, автономка!
Вахта, сон, обед, каюта,
Тренировка КБР,
Чтенью, видику минута,
Вот подводника удел.
У мужчин налажен тут
Настороженный уют.
Сутки, месяцы бегут.