Из имперских архивов

— Ничего. — Растерялся гость, но потом вдруг радостно рассмеялся: — А, вспомнил! Это называется «шутка»?

— Никаких шуток! — строго ответил я, и спросил у вошедшей кошки: — Так ведь, Мыша? Нам зверей кормить надо!

— Но это очень почетно. — Проблеял потомок, старательно поднимая ноги, которые инспектировала кошка.

— А кто это все затеял, раз правительства у вас отродясь не было?

— Ну, у нас «Служба коррекции времени», клуб такой общественный. Но он очень почетный!

— Ясно. Мало того, что двоечники, так ещё и на общественных началах. Короче, мил человек, двигай ты обратно, а то мне утром на работу рано вставать. Хлеб свой насущный зарабатывать в трудах тяжких. У нас не будущее, а суровое настоящее.

— Но…

— Двигай, двигай. Так и скажи своим друзьям, что послал я тебя в светлое будущее.

Великий суперпрапорщик удалился в темноту коридора, что-то грустно бормоча себе под нос. Запахло озоном, чихнула кошка.

— Подождем еще Мыша. Думаю, что это только начало.

Второе К

Вечер спокойно взрослел и тихо переходил в ночь. Чего, увы, нельзя было сказать о моей котобанде. Именно сейчас я сидел и воспитывал рыжих бандитов. Жертва скособочилась в глиняном горшке. Очередном. Кто именно грохнул с подоконника бедный кактус, я не знаю, но при составлении протокола попались, как обычно, золотистые брательники. Пуси предсказуемо не обнаружилось, так что сейчас он сидел у меня на плече, время от времени обличительно мурлыкая.

Неожиданно он прервался и выгнул спину. Хвост моментально превратился в верстовой столб, а глаза сверкнули лазерным огнем.

— Спокойней, котик. Ну, кого на этот раз принесло, на ночь глядя?

В самом темном углу комнаты сверкнули белки глаз, и кто-то ответил с неуловимым акцентом:

— Я сейчас покажусь. Разрешите?

— Раньше надо было спрашивать. А если уже в квартире, то зачем задаешь глупые вопросы? Выходи уж.

На свет выплыло лицо, всего остального не было видно. Лицо было черным, как душа мытаря. Вначале я одернул Пусю, сделав ему замечание за нецензурное шипение, потом прикрикнул на рыжиков, которые вообще мявкали такое, что невозможно повторить при дамах. За компанию досталось и маме. За плохое воспитание. Только потом я поднял глаза и спокойно сказал:

— Слушай, потомок. Порядочные люди, даже если они негры, в гости в «Хамелеонах» не ходят.

— Я не негр! И вообще это расизм, так неполиткорректно выражаться!

— А мне хоть девятижаберный пятиног! В моем доме матерными словами могу только я говорить!

— Я же не ругался. У нас никто не ругается.

— Я повторяю. В моем доме, обратите внимание, «в моем», никто и никогда не произносит матерное слово «политкорректность». В русском языке вполне достаточен слой нелитературных выражений, так что незачем заниматься словотворчеством!

Лицо возразило:

— Ну ведь нельзя называть негра негром. Это языковой расизм.

— Это признание факта, что ты являешься представителем негроидной расы. Если назвать тебя «афрохроносом», белее ты не станешь.

— Почему? — и в полумраке стремительно материализовалась белая фигура. Черное лицо, обрамленное капюшоном, вообще провалилось за границы цвета.

— Тьфу! — в сердцах я сплюнул в пепельницу. — Сколько можно это старье использовать? Неужели на складах вторсырья гравитационных «невидимок» не нашлось?

Путешественник во времени заметно растерялся:

— А в каком я веке?

— В начале двадцать первого, — любезно ответил я, подумал и добавил: — От рождества Христова.

— А откуда такие знания о спецкостюмах? — насторожился собеседник.

— Фантастику читать надо! — назидательно ответил я. — Гравиневидимку описал ещё Снегов полвека назад.

— А-а-а. — С облегчением, протянул гость, потом добавил: — Все-таки я просил бы называть меня «афрогуманоидом». Надеюсь, просить-то я могу?

— Сколько угодно. — Милостиво разрешил я. — В этом вопросе у меня сплошная, даже не побоюсь сказать, махровая демократия. Проси, сколько хочешь.

— И?

— И останешься негром. Здесь и сейчас командую я. Вопросы?

— Это автократизм! Я заявляю решительный протест!

— Заявляй! Я тоже заявляю, или говори, зачем пришел, или проваливай куда хочешь!

— Ах, да. В общем, я пришел, чтобы предложить тебе ответственную работу.

— Опять?! — Я повернулся к котенку. — Пуся, ты слышал? Да, я тоже так думаю. Нет, чтобы предложить что-нибудь хорошее, миллиард баксов к примеру. А то — работу… Опять, что ли, корректором?

— Нет, что ты! Тот посланник был самозванец. Мы просто не уследили.

— Я так и подумал. Сразу, как услышал про все эти демократические референдумы. Достаточно задать правильный вопрос, чтобы получить нужный ответ.

— Точно сказано! — восхитился негр.

— И что мне будет предложено теми, кто задает правильные вопросы?

— Место Координатора.

— И какие бонусы положены координатору?

Иновременник восхищенно закатил глаза:

— Власть! Неограниченная ничем и никем власть над целым континентом! Вернее, над корректорами, но через них можно влиять на кого угодно!

— И только? — Разочарованно протянул я. — Над одним континентом? Фи.

Посланник несколько раз открыл и закрыл рот, не в силах чего-либо сказать. Сверкание белоснежных зубов сильно напоминало, полным отсутствием звука, далекие зарницы.

— Разве этого мало?

— Мало. Не забывай про моих котов. Я, может быть, хочу назначить их своими наместниками над континентами. Пуся будет Африкой командовать, по цвету подходит. И политкорректность не вспоминает. Рыжих в Америки, они у меня «не разлей вода». Мама Мыша будет Евразией руководить, она самая большая.

— А Австралия кому? — в полнейшей растерянности от моих мегапланов поинтересовался хроноэмиссар.

— А в Австралии будет моя штаб-квартира и личный домен. Давно мечтал кенгуру погонять по бушу.

— Буши же все в Америке, я специально историю изучал…

— Ерунда. Рыжики мне в такой мелочи не откажут. Вывезу всех бушей в Австралию, пускай кенгуришки порезвятся.

— Это я не могу решать. Но я же предлагаю такую власть! Ты не можешь отказаться!