Из огня, да ...
Шрифт:
— Мы же с тобой просто поговорить хотели! — вылезла вперёд Конго (кто бы сомневался).
— А правда, что ты Адмирал? Правда, что Атомный и Ракетный? А ты быстрый? А как ты сюда попал? — и наконец Главный Вопрос всех девушек:
— А у тебя подружка есть?!
Краем глаза вижу, что уши навострил весь класс. Тяжкий вздох сам собой вырвался из груди — как же тяжело и трудно быть ОЯШем… Начинаю отвечать на первые вопросы и тут же получаю ещё пакет таких же, и ещё один, и ещё… Ни когда я ещё так не радовался началу урока. Преподаватель, седоватый мужчина вполне европейской внешности, вещал о тактике эскадренного боя. Довольно интересно, кстати, и не просто интересно — жизненно необходимо. Видимо, так считаю только я. Харуна о чём-то шепчется с Конго. Хиэй как-то подозрительно-задумчиво уставилась на меня. Спину, прямо чувствую, сверлит ещё пяток взглядов.
Ага, как же. Не успели закончиться уроки, как меня взяли в «коробочку» и отконвоировали в ближайшее кафе — знакомиться поближе. Моё счастье, что линкоров на базе немного — десяток всего. К нам было попытались сунуться крейсеры, но мои «похитительницы» довольно резко их отбили. На моё счастье, мимо проходила Сакава, вот её-то я выудил из толпы девчонок, посадил рядом с собой и начал расхваливать и потчевать вкусностями. Подло? Не спорю, но на войне как на войне. Бедняжка смущалась, краснела и «Пьюкала», под, не предвещающими ей ничего хорошего, взглядами линкоров. Мне даже совестно как-то стало. Но вдруг, Сакава как-то отчаянно покраснела, схватила меня за рукав и почти прошептала:
— А можно я буду называть тебя братик?
Я удивлённо посмотрел на неё. Вот уж чего-чего, а такого я от нашей тихони не ожидал. Да ещё и в присутствии целой толпы сказала. Смотрю, а она уже еле слёзы сдерживает, вот-вот сорвётся и убежит. Видимо, собрала всё своё мужество чтобы спросить.
— Конечно, сестрёнка! Буду просто счастлив! — поспешил я ответить малышке. В ответ, в её глазах я увидел такую бурю чувств, которую и описать-то не могу. Облегчение, радость, целая буря эмоций. Дай вам Бог, ребята, чтобы ваши близкие на вас так смотрели.
Над нашим столиком повисло молчание. Во взглядах линкоров читалась какая-то ревность и зависть. Зато Сакава просто расцвела.
Дальнейшее прошло, как в тумане. Я приходил в себя от того урагана эмоций, что обрушила на мою бедную головушку Сакава, она сидела рядышком, светясь от счастья и крепко держа меня за рукав, как-будто я мог испариться куда-то. Линкоры молча завидовали. Идиллия, одним словом. Домой я возвращался в весьма приподнятом настроении. Колька ещё зависал со своими новыми подружками, а я же, решив провести время с пользой пошёл в библиотеку. Решил полистать подшивки газет за последние месяцы, посмотреть что в мире твориться.
К несчастью, сам себе настроение испортил. Вот же. Что произошло? Да, в какой-то европейской газете наткнулся на интервью с одним «деятелем культуры». Он заявил, что Глубинные разумны и нам нужно не убивать их, а понять, найти общий язык, короче помириться, и жить долго и счастливо. Может, это люди виноваты, что всё так обернулось? Мол, например, люди бросили корабль, он затонул, а потом обрёл душу и вспомнил как его обидели. И теперь он мстит, и его можно понять и так далее…
Меня словно парализовало. В голову снова ударили воспоминания. Опять треск переборок, рваные дыры в бортах и Люди. Люди, закрывающие собой пробоины, тонущие в отсеках за закупоренными дверями, задыхающиеся от дыма и копоти, но продолжающие вести огонь, бороться за живучесть, Люди, идущие на смерть ради других. Да, как он смеет так говорить о Людях? Скажете, мало таких? Нет не мало, просто они не горланят о себе на каждом шагу, они просто есть, они делают свою работу и не выставляют этого напоказ. Моряки — латающие собой пробоины, спецназовцы, закрывающие своими спинами детей, пожарные, лезущие в огонь за задыхающимися людьми, пограничники, перехватывающие караваны с наркотой, да разве мало их? Всего и не перечислишь. Да, среди людей есть Твари, они, как правило, очень заметны и иногда кажется, что их большинство. Нет, их немного, они просто воняют сильно.
Я потряс головой. Глубинные разумны? Тогда, их тем более нужно уничтожить. Месть?
Бред, какая, к дьяволу, месть? Тупое пожирание всего и вся — это месть? Да не смеши мои турбины. Чем перед ними провинилась таже Сакава? За что ей мстить? Как там говорят «гуманисты»? Месть порождает лишь месть? Именно, знайте, твари, ваша «месть» породила меня! Я уничтожу вас, всех вас. Черт… вот накатило. Я устало откинулся на спинку стула. Однако, девчонкам такого читать не надо. Я сгрёб газету и подошёл к библиотекарю. Тот сперва недоуменно взглянул на меня, на газету, на статью, потом он вдруг побагровел, скомкал бумагу и с каким-то остервенением разорвал её. Потом, так же молча поклонился и ушёл куда-то
за стеллажи. Я немного постоял и пошёл домой. Наверное, канмусу не часто ходят в библиотеку, поэтому и не читают этой хрени. Хорошо, что девочки не любят читать газеты.Комментарий к ОЯШем быть тяжко Ну тут я выразил свое личное мнение, если вы не согласны – пишите, хотя не думаю что сможете переубедить меня. Получилось спорно, знаю. Перечитал, выловил кучу запятых, но подозреваю что еще столько же не выловил(
====== Пойся песня на просторе. ======
До домика я так и не дошёл. Ноги сами понесли к морю. Есть тут одно красивое место. На самом берегу высится холм, покрытый цветами, и обрыв прямо в море. А на холме мемориал — памятник тем девочкам, которые уже никогда не вернутся из моря. Раньше, я думал, что только у меня на родине стоят стрелы с красной звездой на острие, над пустыми могилами. Теперь вижу — нет. Это правильно, нужно помнить своих мертвых.
Наши мертвые нас не оставят в беде.
Наши павшие, как часовые.
Отражается небо в лесу, как в воде,
И деревья стоят голубые…
Как-то сами по себе эти строки пришли на ум. Хоть Высоцкий и не был на той Войне, но чувствовал он её — это точно. Иначе, не присылали бы ему письма фронтовики. Жаль — нет гитары. Хотя… это же японская школа? Так что… может найду? Бешеной собаке семь вёрст — не крюк, это точно. Вот, что мне нравится здесь, нужна гитара — взял. У нас бы замучился доказывать «что и зачем», хотя, может всё дело в том, что здесь одни канмусу живут? Может быть, вполне. Вернулся я на холм, сел у обрыва. Ну теперь настоящий попаданец — мелькнула мысль, вон и гитарой обзавёлся. Когда-то я не плохо умел играть, голос, правда, не очень был. Нет, петь-то я любил, вот только другие почему-то не любили меня слушать. А сейчас как?
Почему всё не так? Вроде всё как всегда:
То же небо — опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
Только он не вернулся из боя.
Спите спокойно девочки, пусть вода станет вам пухом. Я не знаю никого из вас, но знаю — вы были правильными Людьми.
Нам и места в землянке хватало вполне,
Нам и время текло для обоих.
Все теперь одному. Только кажется мне,
Это я не вернулся из боя.
Не завидую я Адмиралу. Ведь, это так страшно — отправлять в бой молоденьких девчонок. Вот, что они, кроме боёв и походов, видели? Кафешки на базе? Игровые автоматы? И почему девчонки-то? Почему не мужики? Нет, я знаю теперь, что встречаются и парни — мы с Колькой не единственные, но это очень редко и, почему-то в России, в основном. Насколько я знаю — в Японии таких нет. Особенности менталитета? Или мы настолько ударенные на голову, что у нас всё через попу делается? Если да — то я этому рад. Воевать должны мужики, а не соплюшки, вроде того эсминца, что сопит у меня за спиной… Неужели она думает, что сможет ко мне подкрасться незаметно? Тогда зря. Видимо, аватара корабля всё-таки не только внешне влияет на носителя. Вот у меня, к примеру, теперь очень хороший слух, да и зрение тоже сильно улучшилось. Так что её шаги, я метров за сорок услышал. Хорошо, что допеть успел, не хочу своей хандрой другим настроение портить. Да и полегчало уже как-то. Всё-таки хорошая песня — лекарство не хуже спирта, тем более, по здешним законам мне пить нельзя. Это мне Адмирал ещё вчера объяснил, тут строго до двадцати лет — ни-ни. А мне теперь шестнадцать, ну максимум восемнадцать можно дать. Интересно тоже — сексом «заниматься» можно, а пить нет. Так, куда-то меня не туда потянуло.
— Присядь. — хлопаю по траве рядом со мной, не оборачиваясь. — В ногах правды нет.
Сопение приблизилось и на траву рядом со мной плюхнулась смутно знакомая девчушка. Где я её видел? Точно, когда мы в Морскую Гавань прибыли, она в нас пальцем тыкала. Их там четверо вроде было, да-да, точно, и в бане они тогда всей гоп-компанией были. Третье торпедное соединение, кажется? Только сейчас, почему-то она одна.
— А где сёстры?
— Спят.
— А ты?
— А мне не спится.
Помолчали. Потом канмусу вдруг сказала:
— Спой ещё. — я не сразу понял, что сказала она это на русском. Озадачился, конечно, но если просят (кстати, первый раз в жизни), нужно спеть, вот только что? Что можно спеть девочке-эсминцу? По идее, что-нибудь детское? Да как-то неуместно, пафос тоже не пойдёт, усиленно чешу затылок:
— А чего тебе хочется?
— Чего-нибудь. — ну, какой вопрос — такой ответ, а будь что будет, по-хулиганю! Помню, есть такая «злобная песня» и раз уж малышка по-русски понимает попробую, авось получится?