Из-под снега
Шрифт:
Вильяра знала своё дело! И путь выбирала явно не самый короткий, но удобный, с равномерным набором высоты и отличным обзором во все стороны. Разумно: раз уверена в своей невидимости, чего бы не пройти по гребню и не посмотреть, что делается вокруг? Помимо разведки, белое безмолвие Голкья стоило того, чтобы просто им любоваться.
Горный хребет тянул к морю длинные, плавно понижающихся отроги. Ручьи и реки проточили между ними глубокие долины. Безлесные гребни отрогов сияли под солнцем чистейшей белизной, лишь кое-где из-под спрессованного ветрами снега торчало нечто вроде ползучего можжевельника, норовило запутаться в лыжах. Дно долин тоже было голым. Зато склоны щетинились таким густым криволесьем — захочешь, не продерёшься, и сквозь ветки ничего не видать. А ещё криволесье было пёстрым, будто лоскутное одеяло: разные
Ромига рассудком отмечал красоту увиденного, помнил, как прежде радовали глаз и сердце незнакомые пейзажи, как любопытно было исследовать новые земли. Теперь вместо радости и любопытства — пустота… И ужас: внезапным осознанием, что, возможно, пустота навсегда, неведомый враг искалечил непоправимо, и даже разыскать его, чтобы отомстить, не удастся… Ну уж, нет! Память-то возвращается. И Ромига умеет, целенаправленно учился вспоминать забытое. Кто, когда и зачем учил его такому? Ладно, это он тоже вспомнит, дело времени, вот прямо сейчас и начнёт вспоминать, не переставая смотреть под ноги и по сторонам.
А солнце клонилось к закату, а лыжи слушались всё лучше, а зверь Юни устал: закосолапил сильнее, повесил хвост, который поначалу держал флагом по ветру. Вильяра впереди тоже заметно сбавила темп. Ромига не подгонял своего поводыря, бежал следом, лишь слегка придерживаясь за постромки. Легендарная навская выносливость, обратная сторона которой — непомерный навский аппетит. Ромига на ходу порылся в кармане, добывая лущёные орешки, вроде тех, что выиграл у Арайи.
Вот поймать бы беглого беззаконника да допросить с пристрастием! Ромига нарисовал в уме картинку-другую-третью, что именно он сделает, если Арайя откажется отвечать на вопросы. А пусть молчит, пусть держится героем: нав, как никогда, желал чьей-нибудь боли и ужаса, и чтобы ломалась чужая воля и трепетала, угасая, чужая жизнь — целиком в его власти. Погреть руки в крови: именно так говорил один из его наставников про другого. Ромига ухмыльнулся криво и страшно, решив, что всё-таки не станет отыгрываться на первой случайной жертве. Нет, он сам на изнанку вывернется, но выдаст каждому врагу отдельной мерой, с доставкой лично в руки! Арайе — Арайино, местному зловредному колдуну — колдуново, неведому супостату — супостатово…
А Вильяра резко свернула с гребня, нырнула в кулуар, исчезла за перегибом склона.
— Стой! — Ромига осадил Юни, быстро свернул постромки и закрепил их на холке зверя. Не хватало ещё наехать на него на спуске, навернуться вдвоём. — А теперь — следом!
Зверь глянул, кажется, с укоризной, и затрусил туда, где скрылась колдунья. Лыжи заскользили под уклон: лучше бы, конечно, по проторённой лыжне, но Вильяра продолжала заметать следы. Склон — длинный и крутой, крошечная фигурка охотницы мелькала уже далеко внизу, умело выписывала виражи между кустами. Вот на этом месте Ромига предпочёл бы доморощенной плетёнке и ременным петлям — человские горные лыжи с ботинками и жёсткими креплениями. Но раз нету, осталось положиться на ловкость и крепкие кости, в крайнем случае, на магию. Глянул на вздёрнутый хвост Юни, чешущего вниз по склону, фыркнул:
— Вперёд, за белым кроликом! — и перестал подтормаживать, срываясь в стремительный, рискованный полёт.
Ловкости хватило, чтобы, обогнав Юни, проскочить между камнями, торчащими из-под снега в узком горле кулуара, между кустами ниже по склону и затормозить возле Вильяры, стоящей на коленях в снегу.
Да, она нашла, кого искала, но судя по выражению глаз, по трагически опущенным уголкам рта, не запоздала ли подмога? Ромига сбросил лыжи, воткнул задниками в снег, чтобы не укатились — наст и без лыж держал его достаточно хорошо. Подошёл вплотную, посмотрел: может, немного и опоздали, но не безнадёжно. Крошечный, для охотника, сероволосый старик был пока жив. Выцветшие голубые глаза с трудом сфокусировались на лице нава, бледные губы шевельнулись:
— Иули! Ты за мной? Малая, отпустишь меня со старым другом?
Вильяра удивлённо переспросила:
— Нимрин, вы знакомы?
— Нет. Он меня с кем-то путает, я очень хотел бы знать, с кем.
Колдунья взяла старика за руку, заодно проверила пульс:
— Латира, мы с другом пришли
вместе, чтобы отвезти тебя в дом кузнеца и вылечить. Ты очень нужен нам живым, а щуры подождут. Ты слышишь меня, мудрый? Заклинаю тебя стихиями посвящения, живи!Мудрый Латира болезненно поморщился и промолчал. Ему не только говорить, но и дышать было тяжело.
— Скажи мне, куда ты ранен?
Старик прикрыл глаза и затих. Пособирался с силами и всё-таки ответил:
— Наконечник стрелы в спине, застрял в рёбрах. Кровь в груди. Трудно дышать. Давит.
Вильяра сосредоточенно нахмурилась, прикусила губу — немного подумала и приняла решение.
— Латира, я сейчас уберу стрелу и дурную кровь, затворю жилы, ты немного отдохнёшь, а потом мы погрузим тебя на Юни и отвезём в дом.
Возражений со стороны пациента не последовало. Ромига тоже помалкивал. Он умел исцелять раны, но решил пока ограничиться ролью наблюдателя. А Вильяра, под тихий напев, утоляющий боль, осторожно вытащила Латиру из ямки в снегу, раздела до пояса и, подстелив куртку, уложила его на живот. Добыла из своей котомки замшевый чехол, развернула — внутри оказался набор простых, грубовато сделанных, но вполне годных хирургических инструментов. Достала ещё бутылочку тёмного стекла, выдернула зубами пробку — в морозном воздухе неожиданно знакомо и остро запахло спиртом — протёрла руки и кожу на спине старика. Только после этого колдунья внимательно прощупала рану. Латира расслабил мышцы, чтобы облегчить ей задачу, и не издал ни стона. То ли песня была хороша, то ли выдержка, то ли то и другое сразу.
По разумению нава, старику здорово повезло. Стрела ударила по касательной и не в полную силу: или на излёте, или пробивала магический щит; вошла в тело неглубоко и застряла. Древко не отломили, а выдернули, плохо закреплённый наконечник остался внутри. Видимо, наружная плевра повреждена остриём или надломом ребра, но лёгкое цело. Кровотечение не сильное, гемоторакс развивался постепенно и свалил раненого с ног далеко не сразу.
Любопытно, откуда Латира пришёл: ни малейшего следа на снегу он не оставил. Понятно, что «морозную дымку» умеет петь не одна Вильяра, и этот колдун тоже таился. Уходил от погони? Оторвался, или скоро догонят, и предстоит разбираться с «хвостом»? Ромига бы запросто, даже с удовольствием, но давайте, в другой раз…
Вильяра оперировала быстро и умело. Эрли справился бы лучше, сам Ромига, без магии — точно, нет. А мудрой явно не в новинку было латать раны в походных условиях, на снегу. Как и обещала Латире, она извлекла наконечник стрелы — обсидиановый, между прочим — и зашила рану. Замазала шов чем-то густым и тёмным, налепила сверху полоску растрёпанных в мочалку растительных волокон. А кровь из плевральной полости вывела на снег каким-то заклятием. Юни и второй зверь, крутившиеся рядом, тут же вылизали красно-розовое пятно до белого. Вильяра проверила у пациента пульс, зрачки, и под ещё одну заклинательную песнь укрыла лежащего своей курткой, которую скинула безо всяких раздумий. Ладно, в доме, но в снегах-то — даже смотреть холодно! А колдунья, как ни в чём не бывало, мыла руки и умывалась снегом. Протёрла спиртом и убрала в котомку свой целительский инвентарь. Ещё раз проверила состояние старика: живой, дыхание стало ровнее и глубже. Тихо позвала:
— Мудрый Латира? Не спи, а то щуры уведут.
Тот нехотя приоткрыл один глаз:
— Здесь я, малая. Сейчас ещё немножечко отдохну…
— Лежи, молчи и заживляй раны. Ждём. Нимрин, скажи, ты умеешь делать снежные убежища?
Ромига припомнил свой особенно неудачный экзерсис на тему иглу:
— Меня этому учили, но опыта мало. Опасаюсь, что построенное моими руками рухнет на головы в самый неподходящий момент… А ты думаешь заночевать здесь?
Вильяра поёжилась: холод её всё-таки донимал. Встала, огляделась, понюхала воздух.
— Думаю. Ненастье идёт с гор. Налегке, под уклон мы успели бы добежать до дома Лембы. Но быстро везти Латиру сейчас нельзя. Я позову охотников, и мы будем делать стоянку.
— Зови их, а я тебя пока немножко погрею, — нав расстегнул комбинезон и прижал женщину к груди, кожа к коже, крепко обвил руками.
Вильяра тихонько рассмеялась:
— Скажи лучше, сам погреешься, мёрзлый уголёк Ромига. Хотела бы я увидеть мир, откуда ты родом. Любопытно, что за место, где разумный, взрослый, грозный воин — еле держится на лыжах и не умеет строить из снега?