Из рассказов охотника

И вот он стал ещё больше наливаться во всю свою мощь, кровь пульсировала, наполняла каждую его клеточку, и вот она уже с трудом открывала рот, заталкивая его туда. И чтобы ротик не уставал, я вытаскивал его полностью, что бы она сомкнула губки и вновь заталкивал его обратно. Она была молодец, ни разу её зубки не поранили его нежную плоть. Он входил только наполовину, упирался в её горло. Из всех любовных занятий с женщинами это было моё самое любимое, но получить наивысший пик в этой ласке я мог, только если моя спутница так же могла вой ти в такое же состояние.

Обычно женщина, так любя мужчину, получает удовольствие, но доходит до высшего наслаждения, когда мужчина раздвигает ей ноги и входит в неё.

Она мычала, двигала головой взад и вперёд, пытаясь сделать мне приятно, но я видел, что она скоро устанет, а прекращать это занятие мне не хотелось.

– Братан, – позвал я друга, я знал, что он не спит и прекрасно понимал его состояние. – Иди к нам.

Моя девушка затихла и здесь уже конкретно вся напряглась, но рот её был занят, чтобы что-то сказать. Я спешно придавил её голову к себе, послышалось что-то вроде рвотного позыва, но я не отодвинул её, лучше пусть молчит.

Она выдержала этот натиск, да и друг молодец, через секунду он был уже рядом.

Я молча показал ему место сзади и он, отбросив свой полушубок, нырнул под одеяло.

Возбуждение его было на пределе.

Когда он вошёл в неё, она застонала. И вот уже его руки впились в её бёдра, и она понеслась в такт его движениям.

Мне уже не надо было вытаскивать моё хозяйство из её рта и давать ей отдохнуть, она впилась в него руками и без устали вталкивала его почти в самое горло.

Это было что-то!

Мы как дикие звери задыхались в экстазе неистовых ощущений. Но что делала она с ним, это осталось на всю жизнь в моей памяти.

Я почувствовал, что вот-вот извергну в её рот всю свою жизнь, всю свою кровь. Я не задумывался, приятно это будет ей или нет, но сказал это вслух, прерывистым, задыхающимся голосом. И она не убрала его, она приняла мой вызов.

Услышав это, мой друг понял, что сейчас произойдёт, вдруг задрожал и его движения стали просто неистовы.

Она уже не стонала, а мычала, как корова, и я видел, что она на грани.

И это случилось. Мы орали, хрипели, как бешеные. Нас всех просто били конвульсии в диком наслаждении.

Друг изрыгал в неё свои силы сзади, а я это делал ей это спереди.

Она не убирала, она продолжала его сосать и лизать с такой неистовостью, что у меня помутился рассудок. И я сам продолжал дико орать и даже умолял её остановиться, так это было страшно.

Если кто-то из мужчин испытал такое, он поймёт меня, но рассказать это невозможно.

На её губах ничего не было, она её всю облизала и проглотила.

И получила от этого великое удовольствие. Редкий случай. Обычно женщины набирают её в рот, потом выплёвывают. А эта. А эта русалка.

– Ты просто божество, – сказал я ей. – Счастливчик твой муж, раз получает такое удовольствие.

– Я ему так не делаю, и никогда такого не было, – ответила она.

– Почему?

– Да потому что с ним всё просто, и нет такого ощущения, как с тобой.

– Как с нами, – поправил я её.

Она усмехнулась и сказала:

– Нет, как с тобой.

– Но всё равно, когда нас стало двое, тебе тоже было хорошо.

– Бесподобно, – ответила она. – Хотя это было в первый раз. Но я ещё хочу так.

Я усмехнулся. Она тоже глянула на меня, тронув улыбкой уголки губ.

– Вы не собираетесь уезжать? – задала она вопрос.

– Если ты не торопишься, то мы тем более.

– Братан, – обратился я к другу, – поехали к казахам, наберём съестного и ещё на сутки. Друг согласно кивнул головой и пошёл заводить машину. Уж кому, а ему-то понравилось. Разрядка от унылой, однообразной службы.

Она уже не стеснялась в дальнейшем нас. Мы смотрели на обнажённую русалочку (она была очень красивая). Ей было всего 20 лет. Тонкая, но не худая талия, змеиный изящный переход бёдер, длинные ноги с золотистой от местного загара кожей, небольшие, но прелестные грудки, колыхающиеся при каждом её шаге. И такое ощущение, хоть она была и не полная, но ни одной торчащей косточки, как будто скульптор из пластилина мягкого, нагретого солнцем, лепил это создание.

Мы смотрели, как она входит в воду. А там уже расхотелось искать продукты, всё равно ещё еда осталась.

Мы переглянулись с другом, и когда она вышла, оттёрлась от свежей воды, мы в чём мать родила прыгнули в озеро.

У нас не было, если так сказать, ни завтрака, ни обеда, мы уже не прикрывались одеялом, любили её во всех позах.

Она поглощала нашу силу и кричала: «Ещё!»

И только к утру, бездыханные, лежали на наших шкурах, а она, обнажённая, с закрытыми глазами, с блуждающей на лице улыбкой, посреди нас.

При прощании в городе она сказала:

– Как ты будешь здесь, я всегда твоя.

Глаза её помутнели, я видел в них слёзы.

– Прощай, моя милая. Я никогда не забуду тебя и твоё божество. Ты вечна во мне. Прощай.

И это было правдой. Я много познал женщин, но она всегда во мне, впереди всех, и до сих пор.

Хотя ледяной холод где-то далеко внутри меня остался.

Не из-за того, что она отдавалась с такой страстью и извращением. А то, что в это время она была замужем, и муж ждал её, верил ей и любил её.

С другом она встречалась, всегда спрашивала обо мне. Спрашивала, когда я приеду.

Друг сказал, что она изменилась, потолстела и потеряла свою прелесть, ту сказку, которой она была с нами. Ему она ни разу не дала, хотя он и делал попытки. В городе её знали как целомудренную, уважаемую женщину, верную своему мужу.

Как-то она сказала другу:

– Пусть он приедет, и всё будет так же.

Но я не приехал.

У меня уже было много пассий, и всех я округлял. Это значит, я пробовал их во всё, в что можно попробовать, многие кричали от последнего, но не потому, что было больно – им нравилось.