Из рода Бурого Медведя. Том 4

— Как ты его нашёл? — удивился Кадетский. — Он же совсем незаметный и даже по описаниям тут можно было искать его годами.

— Проводник, — сказал Замятин и закурил. — Пришлось убить потом.

— А он откуда знал?

— Его дед был с той деревни, где все пропали… Он и провёл, хоть и запросил бешеные деньги. А сперва вовсе идти не хотел…

— Как же ты его уговорил, — спросил на автомате Кадетский, осматривая огромный лаз в скале. Серый камень обрамлял лаз, а Кадетский прикидывал его размер. Ширина три метра, высота все четыре.

— Шеф… не надо меня пытать про него, — сказал вдруг чуть ли не плачущим голосом Прохор. — То что пришлось его убить не прибавило мне оптимизма и душевного спокойствия. Я только пришёл в себя после…

Прохор не договорил, опустил голову и отвернулся.

Кадетский прикусил язык, поняв что растеребил своему лучшему работнику нервы, заставив вспомнить мёртвую девчонку. Но он Кадетский был зачарован этим лазом. Довольно резкий подъём, в десять метров, но есть подобие ступеней. Правда надо посыпать песком, вечером от морозного инея они могут стать скользкими.

И этот лаз, его тьма манила к себе Кадетского. Он словно даже стал слышать голос оттуда… Кадетский помотал головой и понадеялся, что не сходит с ума на фоне мании по поиску Перехода…

— Легат! — подошёл Кадетскому один из трибунов. — Заходим?

— Давайте, — приказал Кадетский. Он и забыл что у него есть звание Легата и что он верховный главнокомандующий треста. Но его так редко называли, все привыкли звать его просто «шеф».

Трибун тут же отрядил на разведку в лаз Перехода сотню бойцов, половина из которых была витязями. Позади красные лучи солнца цепляли верхушки гор, закат был близко.

Послав разведчиков Кадетский решил, что последнюю ночь они проведут в своём мире. А завтра утром, часов в шесть двинуться туда. И плевать что теперь это задержит их ещё на пол дня. Он столько этого ждал, что сейчас мог потерпеть ещё немного...

Утром было ещё темно. По краю лагеря горели костры, разожженные ещё ночью, но сейчас почти потухшие. Кадетский расстегнул спальник, встал и поёжился от холода, хотя тоже спал всю ночь возле костра. Но тот успел затухнуть и последний час почти не грел. Вокруг всё же был зимний лес, а градусник прикреплённый к рюкзаку, показывал минус пять.

К нему подошёл Прохор.

— Чего тебе Прохор? — спросил неприветливо Кадетский, никого не хотелось видеть и общаться тоже не хотелось. Непривычный холод с ночи всё ещё его раздражал. Согревался он крайне медленно. Тело, а вместе с ним и сознание, были дубовыми.

— Разведчики вернулись ещё ночью, но вы спали, я не стал будить...

— Ну и как там? — спросил Кадетский.

— Прошли, как и я… без проблем.

— Значит я дам приказ трибунам, что бы после завтрака мы выступали… Там холодно вообще?

— Как я и говорил, днём довольно тепло, плюс двадцать и больше. Ночью холодно…

— Зимние куртки, бушлаты там будут лишними получается, — сказал Кадетский задумчиво.

— Нет не лишними, ночью холодно я же говорю. До нуля может быть…

— До нуля, — повторил Кадетский. С сожалением он понял, что всё это не будет лёгкой прогулкой. С комфортом придётся попрощаться минимум на неделю. Спать на земле, на подкладке, и даже не всегда у костра. Прохор Замятин сказал, что на другой стороне почти нет деревьев, полупустыни и пустыни…

Кадетский полез в свой рюкзак и извлёк плитку шоколада с лесным орехом. Зашуршала упаковка фольги, приятный запах достиг носа. Кадетский откусил кусок и быстро съел половину стограммовой плитки. Шоколад сразу его взбодрил и согрел. А через двадцать минут поспели завтрак — геркулес с говяжьей тушёнкой.

Чёрт возьми! Кадетский окончательно понял, что вот так с наскоку не получится зайти туда. Он сразу это подозревал, но дух авантюризма, который им овладел по началу… настроение улетевшее в высь мечтаний, где уже чудилось что он сверх одарённый, не давали разуму и практичности взять верх. И во теперь, когда он поспал ночь в некомфортных условиях, проснулся полуголодный… Он понял, что надо отправить людей за дополнительным провиантом на базу в Надеждинск, за готовыми консервами. Ещё нужно больше боеприпасов. А здесь возле Перехода, надо разбить перевалочную базу.

Он позвал трибуна Стоева, самого главного в его небольшой армии. Тот возник за считанные секунды.

— Я хочу что бы ты отправил пятьсот человек за дополнительной провизией и боеприпасами. Ещё несколько сотен пусть заготовят дрова… долго они будут сохнуть?

— Ничему сохнуть не надо, — сказал знающим тоном Стоев. — По дороге я видел полно сухостоя, как и здесь. Самых боеспособных отправлю на дальнюю разведку по ту сторону, человек пятьсот я думаю хватит. Остальные пока тут разберутся. В принципе мы можем построить даже подобие складов. Ребят у меня умелые, я специально таких подбирал…

— Отлично, — сказал Кадетский. — Я отправлюсь на ту сторону с разведкой.

Стоев явно что-то хотел сказать, напрягся. Кадетский уже отвернулся. Но Стоев всё таки себя переборол и сказал:

— Шеф, не стоит туда идти.

— Почему? — удивился Кадетский. — Ты же сказал что туда пойдут самые боеспособные. Пятьсот человек это немало.

— Шеф! — повысил голос Стоев. — Это же разведчики. Они пойдут на четыре стороны, а это уж не будет пятьсот человек!

— Значит со мной пойдут двести, — сказал спокойно Кадетский, глядя Стоеву в глаза.

Стоев понял, что спорить будет себе дороже и в конце лишь сказал:

— Пусть это будет под вашу ответственность шеф…

— Здесь всё под мою ответственность, и уж своей жизнью я буду распоряжаться как пожелаю.

Включив фонари, Кадетский вместе с разведчиками, вошли в лаз и двинулись по пещерам, которым предстояло вывести их в мир по ту сторону от Перехода. Пока Кадетский шёл, ему даже показалось, что можно было взять с собой лошадей что бы там не бродить в пешую. Но затем миновав пару раз очень узкие проходы, он подумал что сюда следовало взять мотоциклы в разобранном виде и там их собрать. Но затем он отбросил и эту мысль…

Наконец, через десять минут мытарств по пещерам, они оказались на той стороне. Кадетский вышел на свет и вздохнул сухой, тёплый воздух полной грудью. Запахи отсутствовали, кроме специфического — нагретых камней и песка. Мёртвый запах. Вокруг были пески, какие-то скалы, редкая сухинькая травка. Солнце было позади, а он стоял в небольшом скалистом холме и смотрел на необъятные просторы вокруг.

Сразу возник вопрос: куда пойти?

— Что будем делать шеф? — спросил молодой трибун. Кадетский забыл даже как его звали, помнил только фамилию — Нешин. К молодым трибунам, Кадетсикй теперь относился с подозрение, после провала при последнем штурме волколюдов. Там тоже был молодой трибун Лютов… И ведь сам подписывал ему звание. А как теперь у них отберёшь? Надо ждать пока они не сделают ошибку как тот же Лютов…