Из России - с приветом (Баллады о Боре-Робингуде - 2)

84

– Знаешь, ты сегодня какой-то не такой...

– Лучше? или хуже?

– Не знаю... Ты слишком уж нежен со мною - будто прощаешься... Я стала тебе в тягость?

– Совсем наоборот. Но ты угадала - может случиться так, что мы больше не увидимся.

...

– Вот оно как... Это - тот новый боевик твоего сочинения? Чем там кончилось?

– Ну, чем может кончиться боевик?
– хеппи-эндом, разумеется... А вот дальше, похоже, началась легенда. Такие дела.

85

"Коней они пропили..."

Сергуня и Олежек банку держат классно, но доза все же сказывается, особенно на Олежеке. Майора же хмель не берет вовсе - так иной раз бывает; просто потом будет щелчок - и отрубится разом, вмертвую.

Тут рядом с их столиком возникает, будто соткавшись из алкогольных паров, абсолютно неуместный в здешнем заведении щеголеватый офицер с синими петлицами кремлевской охраны и козыряет экс-оперу:

– Подполковник Лемберт, я не ошибся?

– Майор Лемберт, - щурится тот.
– В отставке...

– Вы пьяны, подполковник, - холодно чеканит порученец.
– Вашего рапорта об отставке в делах не обнаружено, никакого приказа по Управлению относительно вас не было... если не считать приказа о досрочном присвоении вам очередного звания и представления к правительственной награде. Вы находитесь на службе, так что извольте привести себя в порядок: через четыре часа вас хочет видеть Верховный Главнокомандующий. Прошу следовать за мной.

– Ё-моё, - только и может выдавить из себя Сергуня, провожая взглядом удаляющегося сенсэя.
– Ну, вы, блин, даете...

Тут как раз оживает и Олежек - воздвигается над столом, опершись о столешницу пудовыми кулачищами, и сообщает напарнику конспиративным шепотом, от которого взвякивают бокалы у дальней стойки:

– Я в с-с-сортир!..

На этом месте он вдруг осекается, замечая непорядок в диспозиции:

– С-сергуня!! А где с-сенсэй?!

– В Кремль уехал, - невозмутимо ответствует тот.

– Не п-понял... А чё, поближе тут с-сортира нету?..

86

Бээмвэшка притормаживает у ограды Александорвского сада. Последние рукопожатия - с Ванюшей за рулем и Подполковником на заднем сиденье, - и Робингуд высаживается на тротуар:

– И не вздумайте тут торчать, ясно? Останусь жив - головы поотрываю!

– Ну тебя на хрен, Боря, с твоими шуточками...

Ванюша обиженно трогается в сторону Исторического музея, а Робингуд пару секунд, сощурясь, озирает логово Дракона - кремлевскую стену. Экипирован наш благородный рыцарь престранно: безвкуснейший малиновый пиджак (каких уж лет несколько как никто не носит), на шее - золотая цепь якорных параметров, кастет из перстней - одним словом, карикатура на конкретного пацана начала девяностых, "златая цепь на дубе том"...

Пройдя по дорожкам Александровского сада, Робингуд поднимается по мощеной аппарели, ведущей к воротам Боровицкой башни, через которые заезжают в Кремль членовозы. Сейчас ворота заперты, отворена лишь пешеходная калитка. Безмолвная стража пропускает атамана в замок. Жара...

87

На подходах к Георгиевскому залу Кремлевского дворца Робингуд натыкается на не вполне протрезвевшего Лемберта: тот разглядывает грандиозное, семь на восемь, батальное полотно кисти не то Омлетова, не то Мылова - "Господин президент на обстреливаемых позициях":

– Слышь, Борь, - а почему он высотном костюме и гермошлеме? Или это такой крутой постмодерн?

– Ага. Типа, аллегория...

Тут только до старшего опера доходит некоторая неуместность пребывания в этих стенах бандита, пусть даже и "благородного".

– А ты чего тут делаешь? Да еще и в таком попугайном виде?

– Да вот, орден желают мне вручить...

– Иди ты!..

– В натуре! С той поры, как патриарх Алексий повесил высший церковный орден Михасю, государство покой потеряло: как это, у тех есть в коллекции авторитет-ордноносец, а у нас нету! Не по понятиям! Искали-искали - и вот нашли: меня... Ну что, пошли в зал? Только знаете чего, Александр Арвидович - старайтесь держаться от меня подальше...

"Честный мент" воспринимает последнюю реплику по-своему:

– Боря, не я их на тебя вывел! Слово офицера.

– Да я не о том, - отмахивается Робингуд.
– Просто может случиться так, что меня превратят в дуршлаг прямо тут, в зале...

– Боишься, стало быть, как бы меня не задело?

– Задеть - это вряд ли, - рассеяно отвечает "благородный разбойник", оглядывая ряды черных отдушин под потолком, - у них хорошие снайперы. А вот забрызгать моей кровищей твой кобеднешный костюм могут запросто - оно тебе надо?

88

В зале, где с минуты на минуту должна начаться процедура награждения, появление наглого братка в малиновом пиджаке вызывает настоящий шокинг с поджиманием губ: "Дожили!.." Телевизионщики, однако, устремляются к Робингуду прямо-таки как эстрадной звезде: поджимающему губы бомонду, разумеется, невдомек, что все они тут - не более чем массовка, собранная именно ради этого интервью в кремлевских интерьерах.

– Дорогие телезрители! Перед вами - Борис Радкевич, бывший майор спецназа, настоящий русский офицер...

– Чепуха, - обрывает телевизионщика Робингуд.
– Какой я вам, на хрен, русский? Я - советский!

– Что вы имеете в виду?
– озадачивается инервьюер.

– Опоздал родиться, - разводит руками Робин.
– А может - поспешил...

Застывший чуть поодаль пыльнолицый "эксперт по кризисным ситуациям" облегченно переводит дух. Бенефициант держится спокойно, за словом в карман не лезет, ну, а уж чего из наболтанного им мы выпустим в эфир - там видно будет: было б из чего выбирать... Но интересно: зачем он решил под братка работать - ему это совершенно не идет...

– А правду говорят, что если опубликовать сухой документальный отчет о ваших операциях, выйдет круче, чем любой российский боевик?

– Понятия не имею: я российские боевики не читаю и не смотрю.

– Как, совсем?!

– Совсем. "Российский боевик" - это, извините, диагноз... Нет, я, конечно, за то, чтоб поддерживать отечественного товаропроизводителя - но так далеко мой патриотизм не заходит.

"Неплохо... это, пожалуй, оставим".

– А можно нескромный вопрос?