Из России в Россию

Уровень цивилизации здесь довольно высок, выше чем на ДВ. Здесь люди живут уже постоянно. Ухоженная земля, ухоженные дома. Природа иная. Кончился ДВ. Началось Забайкалье. Скоро Байкал. Лирика в природе, эпоса почти не осталось. Нежная трава. Природа всюду хороша, где нет человека. Здесь просто жарко. Трава выжженная. Юг. Лес преимущественно лиственный. Обстановка мягче, можно жить спокойнее, для белого человека здесь уютнее.

Перед отъездом из Хабаровска я узнал, что Валентин Ц. в Москве, что он лечился от психоза, что у него был паралич лица на нервной почве. Он хотел сломать меня. Это была его ошибка. Этот человек эксплуатировал человеческие слабости беззастенчиво. Я его остановил. Пострадал сам.

Байкал. Я полюбил его в первую нашу встречу. Он был спокоен и целомудрен, задумчив. Несколько лодок. Ловили рыбу. И в этот час над Байкалом звучал в радиоэфире репортаж с заседания областной Думы из Иркутска. Серая, тихая и легкая вода, нежная рябь, редкие чайки и безбрежный размах, туманный дальний берег, и мы уже один час едем по Транссибу, касаясь слегка Байкала.

А у Аськи выросли зеленые волосы, а на огороде, мимо которого мы проезжали, стоявший спокойно стожок вдруг взлетел и исчез где-то там, где придумали зеленые волосы у пятилетней девочки.

Слюдянка. Здание вокзала 1904 года, из булыжника, или обтесанного песчаника. Стоит как ни в чем не бывало. Омуль горячего копчения – это вкусно. Один омуль – 1000 руб., бутылка кефира – 1000 руб., калач – 700 руб., бутылка пива – 1500 руб.

Мы ехали мимо Байкала, вокруг него, четыре часа. А он все оставался сам по себе, покоен и тих. И почему-то на нем и возле него пустынно. А дороги вокруг и после него посыпаны белым щебнем.

Иркутск. Дыхание огромного города, самодостаточного, крепкого – таких городов в России мало. Это уже цивилизация с вековыми традициями. Огромный вокзал, анфилада зданий, перроны, подземные чистые переходы. Город не думающий о просторе – он просторен и раздолен. Чувствуется развитая инфраструктура. И манящие миражи ночных огней. Сразу радио.

На здании вокзала часы показали: 19.57–19.56-19.55, затем 19.56–19.57, и уже затем положенное время. И как-то тихо было на вокзале, нет бестолковщины и обычной суеты. Город на Ангаре. Устремления страны в 70-ых годах – это Сибирь, затем ДВ. Страна развивалась даже логично.

Ночью мы подхватили свет прожектора идущего параллельно поезда, окна которого, как иллюминаторы подводного судна, идущего полным ходом сквозь плотное вещество ночи. Ночь, как осязаемая плотная субстанция.

Ангарск – столица химии и нефтепереработки. В ночи факелы. Пространства усеянные огнями, как будто иллюминация на очередном празднике. Страна живет, страна работает, страна иллюминирует, страна играет.

18 июня, 1994 г.

Зима. Новая, строящаяся станция, в граните, первая строящаяся на всем Транссибе от Владивостока. Мощная эстакада для перегрузки леса. Чуть дальше складированы бочки, возможно, с традиционным сибирским товаром – маслом.

По станции вдруг объявили, что, «отправляется людской поезд». И он отправился в обратную нашей сторону: разноперые плацкартные вагоны, без названий, и полны бритоголовых.

Совершенно русская природа. Ничего сильнее движения. Я покорен дорогой, я раздавлен движением. Я уже часть дороги, часть одна движения.

В Европе поселения создавались у рек, которые были транспортными артериями. В Сибири и на ДВ поселения создавались у железной дороги, у Транссиба.

Тулун. Деревянное здание вокзала, старое, приземистое. Через поселок дорога в туманное никуда, на дороге две бабы с кошелками. Затем, с одной стороны чистые пейзажи, русская лирика, с другой – гигантские земляные насыпи, делают дорогу.

Супруги за долгие годы совместной жизни меняют лица друг друга за счет совместной жизни, совместных привычек, совместных действий.

Так и человек, или народ, живя долго в какой-то местности, на какой-то территории, меняет ее под себя, но не только внешне, но и изнутри, идеологически, меняя менталитет и духовную, энергетическую основу территории. Так и произошло за три-четыре столетия с Сибирью, но пока не произошло с ДВ. Слишком невелик срок освоения ДВ. А Сибирь стала русская внешне, очень напоминает пейзаж русского центра.

Деревни у дороги – это, конечно, не суть деревни, но показательно их рассматривать. В отличие от ДВ-деревень сибирские деревни крепче и основательнее.

Стадо коров и овец, впереди бежал единственный мужик – баран.

По деревне шли перпендикулярно друг другу два хромых с костыликами. Над ними солнце, вокруг просторы, а я для них никогда не возникну.

Россия – дикая страна. Цивилизация, весь сервис и возможности, которые предлагает цивилизованное общество, сосредоточены только в городах, в тесной близости к ним.

Главное в стране – это, конечно возможности – информационные, культурологические, политические, экономические.

Нижнеудинск. 10 вареников с картошкой – 1000 руб., порция картошки – 1000 руб. Ширококостные бабы, с крепким станом и широкими бедрами, чистые, честные и устремленные, простые, без излишеств, но основательные.

Тайшет. Последняя станция Восточно-Сибирской железной дороги. Все еще Иркутская область. Даже не столичные города в Сибири мощнее, чем, допустим, Хабаровск, Чита.

Рядом с новым вокзалом, старое, первое здание вокзала, 1938 года, построенное еще видимо заключенными, – деревянный барак, выдержавший почти шесть десятков лет непогоды и халатного отношения к имуществу.

Иланская. Это уже Красноярская железная дорога. Три соленых огурца – 500 руб., буханка домашнего хлеба – 1000 руб., кулечек корейской моркови – 500 руб., литр домашнего томатного сока – 1500 руб.

Идиотская история – к Лене пристал пьяный грузин, я увидел уже когда он уходил.

У меня была приятная история: полухроник, в щетине и пропеченный на солнце, предлагал 0,5 л бутылку молока коровьего, очень трогательно он меня уговаривал купить. «Братцы», – вскричал дегенерат, – «купите молока». Но никто не купил, поникли его плечи, рассыпался на глазах вокзал, и ярко загорелось в пламени пожара число «1996».

Как и предрекал я в 1989 г. – в 1991 г. произошел «Ъ», который изменил мою жизнь. В 1996 г. должно произойти некое событие, которое даст новый толчок моей страшной, но и чудовищно избранной жизни, которую прожить тяжко, но каждый на Земле хотел бы, если бы результат показали сразу.

Канск-Енисейский. Кажется, здесь учился в первом военном училище отец. Просторное здание вокзала, переход, огромные буквы названия станции, деревянные домики, и впечатляющий простор и перспектива за городком. Там же за окраиной – спортивные самолеты и полчище вертолетов.