Из-за девчонки (сборник)

Танька наконец поставила пластинку, и Радмила Караклаич запела о том, что падает снег. Из-за стола встал Коля.

– Я за ним схожу? – спросил он у Таньки.

Значит, и он услышал, что хлопнула дверь, и понял, что ушел Леха.

– Делать тебе нечего? – удивилась она. – Иди…

– Посиди! – велел я Коле, зная почему-то, что он не ослушается. Мне вдруг стало ясно, что нужно сделать, чтобы вернуть Леху. Я повернулся к Таньке и сказал каким-то чужим, незнакомым мне самому голосом: – Сейчас ты пойдешь, найдешь Леху и приведешь сюда! Ясно?

– А то что?… – задиристо спросил Валера, вскочив со стула.

– А то что? – повторила за ним Танька, снисходительно улыбаясь.

Красивая же она была в этот вечер! Нет, нет, раньше я ее точно такой не видел, а для Лехи, наверное, Танька всегда была только такой.

– А то я тоже уйду, – сказал я Таньке, глядя почему-то в насмешливые глаза Валеры.

– Ха! – ухмыльнулся он. – Скатертью дорожка!

Я ждал, что Танька снова повторит его слова. В самом деле, нашел чем напугать! Но отчего-то я был уверен, что Танька этого не желает, моего ухода не желает, и что только так можно помочь Лехе.

– Ты уверен, что тебе именно этого хочется? – спросила меня Танька, прищурясь.

Именно этого-то мне и хотелось сейчас больше всего на свете, и я кивнул.

– Хорошо, – неожиданно покорно согласилась она, но точно какая-то угроза была в ее голосе.

Я только не понял, кому она угрожает: мне или Лехе.

– С тобой сходить, Танечка? – заботливо спросил Валера.

– Сиди уж! – отмахнулась от него Танька и вышла.

Валера сел. Сел в свой тихий уголок дивана Коля, сел и я, потому что у меня всегда ноги устают, когда понервничаю.

– А у Таньки в холодильнике торт спрятан, – доложил Игорь. – И бутылка с вином, – добавил он, не найдя в нас сочувствия.

Никто не обратил на него внимания. Зашипела игла проигрывателя. Я и не заметил, как кончилась пластинка. Игорь встал из-за стола, выключил проигрыватель и, зачерпнув из вазы конфет обеими руками, обиженно ушел от нас в другую комнату.

– Что-то я не пойму, – сказал вдруг Валера, – для кого ты стараешься? Благородного из себя корчишь или в самом деле за друга переживаешь?

Это он, кажется, меня спрашивает.

– А вы бы поступили иначе? – почему-то на «вы» спросил его Коля.

Валера усмехнулся, не удостоив его ответом. Я тоже промолчал – что он взрослого из себя строит! Подумаешь, школу уже окончил! Здесь, у Таньки, все мы были сейчас равны. То есть я-то тут совсем, конечно, ни при чем. А вот они втроем… Что Леха, что Валера, что, наверное, Коля – все Таньку любят. Так что нечего и задаваться.

– Вот что, – сказал Валера уже вроде бы серьезно. – Я не знаю, кем вы хотите стать, когда выйдете из пеленок, а я уже студент технического вуза. Мне эти ваши сопли!.. Я мыслю практично и грубо. Мне Танечка нравится, и, когда она закончит школу, я на ней женюсь. А вы что тут высиживаете? Вы, мелочь пузатая, чего вы-то ждете? – вдруг вскрикнул он. – Что вы ей можете предложить? Свою любовь до гроба? Да пока вы оторветесь от соски, она тридцать раз о вас забудет. А я уже зарабатываю, ночным курьером, сам зарабатываю! Это же аксиома – мужчина должен быть старше. Ну вот ты, – обернулся он к Коле. – Сколько тебе лет?

Коля подобрался весь на диване, как перед прыжком, покраснел, должно быть от напряжения. Он ничего не ответил, лишь сильнее сжал в кулаке что-то, кажется фантик конфетный, и от этого пальцы его побелели.

– Молчишь? – победно спросил Валера. – Потому что тебе небось нет и шестнадцати. Это вот ему, – кивнул он на меня, – ему, может, что и светит. Да он вроде сам не рвется. Так что сидите-ка, мальчики, тихо-мирно, кушайте тортик, пейте газировку. Ваши девочки еще подрастают, и вы пока подрастите.

– Я вас попрошу не советовать мне! – тихо сказал Коля, не поднимая на Валеру глаз.

– То, что гордый, – хорошо! – похвалил Валера. – Это тебе в жизни пригодится.

– У вас с Танькой, что же, все решено уже? Может, и приданое собрано? – спросил я, желая уколоть его.

Уж лучше бы мы с ним подрались тогда, в прошлом году! Глядишь, сейчас он так не распалялся бы. Знаю я таких! Им бы только слабость твою почувствовать – проходу не дадут.

– Может, и решено уже, – со значением сказал Валера и подмигнул мне лукаво. – Так что сидите, чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что в гостях. Вот конфетки, вот печеньице, газировочки отведайте, кто желает. Это для вас. Для меня у Танечки и винишко имеется. Чудики! Она же вас назвала сюда, чтоб самолюбие мое пощекотать, чтоб я поревновал. Разве не поняли? Пускай побалуется. Она тоже маленькая еще, я понима-а-аю! А вы-то, лопухи, уши развесили, обнадежились… Да?

– Да заткнись ты! – не выдержал я.

Как-то он о Таньке, как о тыкве со своего огорода, говорит. Мне даже обидно за нее стало!

– О! О! Петушок! – улыбнулся Валера примирительно. – Нет, правда, ребята! Ешьте, пейте…

Я что? Я не против. Только понимайте ситуацию. Хватит детства-то! Сейчас этого Танечка приведет, рыцаря бедного. Думаете, не знаю, чем он ее сердце покоряет? Да она мне и сама говорила. Слагает вирши и по почте шлет. Трагический стиль. Если не полюбишь – повешусь. Она же смеется над вами!

– Это правда? – спросил его Коля.

– Ха! – ухмыльнулся Валера. – Я и про тебя все знаю.

– Не верь ты ему! – крикнул я Коле.

– Танечка – красивая девочка, – объяснил нам Валера, как маленьким, терпеливо и спокойно. – А такие любят, чтобы вокруг были поклонники, чтобы много. На всякий случай. Вдруг с одним не получится, сорвется, тут другой под рукой. Только протяни…

Валера замолк, потому что в прихожей хлопнула дверь. Коля встал с дивана и, не глядя ни на кого, вышел из комнаты.

– Гляди, гляди! – шепнул мне Валера, будто соучастнику. – На одного подействовало!

Я промолчал. Хотелось тоже уйти следом за Колей, но – как же! – так я и уступлю нашу Таньку этому Валере.

– До свидания, – услыхал я тихий Колин голос из прихожей. – Спасибо. Нет, нет… Все хорошо было, но мне пора. Извините…

Снова хлопнула дверь, видимо, Коля ушел навсегда.

Леха был возбужденным, нет, просто нервным, издерганным каким-то. Но все равно у меня камень с души упал, когда я его увидел. Я все это время боялся, что либо он и вовсе не вернется, либо замолчит на весь вечер, забьется куда-нибудь в угол, как тихий Коля, и развлекай его Таньку потом. Это тоже с Лехой бывает! А может быть, у них там все уладилось и от этого он так возбужден. Они ведь, если вспомнить, может быть, впервые одни с Танькой остались.

И Валера еще тут!.. Конечно, слова его подействовали на меня не так убийственно, как на Колю. Такой и соврет – недорого возьмет. Но неужели Танька Лехины письма ему показывала? И какие еще письма, если мы с Лехой вместе их писали всегда, а там стихов не было? Значит, и Леха не все мне открывает. Впрочем, это уж его дело.

– Чего Коля убежал? – спросила Танька рассеянно, подходя к проигрывателю.

– Мама, сказал, волнуется. Уже поздно, – схохмил Валера.

Леха вдруг громко рассмеялся.