Из-за Лилы

Офелия молчала и внимательно изучала меня.

— Ты на самом деле любишь его, не так ли? — и это не был вопрос.

— Я не сомневаюсь в своей любви к нему. Что беспокоит меня это то, достаточно ли ее.

Офелия встала, подошла ко мне и обняла меня.

— Это как найти свое собственное испорченное совершенство, позволить себе влюбиться до безумия и рискнуть. Если ты все это сделала, то у тебя нет причин сдаваться. Не сейчас.

— Что если это не о том, чтобы сдаться, а просто принять реальность? — спросила я ее.

Она улыбнулась.

— Ты пока не знаешь, какова эта реальность.

Это казалось таким простым. Но я знала, ничего в этом простого не было. Любить Круза, это как играть с огнем. В конце концов, я должна была обжечься. В тот вечер я пошла спать задаваясь вопросом, стоило ли это того. Неделю спустя я поняла, что мое беспокойство по поводу прощения Круза было бесполезным. Он не пришел поговорить со мной. Он не звонил справиться обо мне. Все его звонки и голосовые сообщения, с мольбой простить его, были лишь в тот день, когда я уехала. Больше он ничего не писал и даже не звонил. Этот город был не маленьким. Он знал, что я вернулась, и не собирался приходить и что-либо объяснять. Он абсолютно ничего не делал.

Дни я проводила, работая в студии, заказывала еду на вынос, ревела в душе, пока не оставалось сил плакать, а затем ложилась спать. Это превратилось в рутину. Мама звонила, предложила пообедать вместе, но я сказала ей, что слишком занята. В конце концов, однажды, она просто появилась в студии с едой в студии.

Офелия уехала в Си Бриз со своей семьей. Они собирались погостить у Нейта и Блисс пару недель. В квартире было тихо. Все, что у меня было, это мысли, и все они были о Крузе. Я начала ждать того дня, когда смогу принять душ и не плакать, пока больше не останется слез. Я хотела, чтобы счастье снова вернулось ко мне. Стены были выкрашены. Зеркала были установлены, как и поручни у стен. Дальше, дело было за полом. Звуки рабочих и ремонтных работ заставляли меня сфокусироваться на чем-то еще кроме Круза.

Когда вторая неделя после моего возвращения подходила к концу, я уже не плакала в душе. Перед сном я смотрела фильм и кушала полноценный обед, а не просто перекусывала. В ту ночь, смотря на потолок, я осознала, что все в моей жизни будет хорошо. Круз не делал попыток встретиться со мной. Но я нуждалась в завершении этой истории. Его действия или бездействия сказали мне, что я хотела знать о нас. Он покончил с нами. Но сначала, я должна была кое-что ему сказать. Я проснусь утром и найду Круза. Я поставлю в наших отношениях точку, в которой так нуждалась. Затем я наконец-то оставлю Круза Керрингтона в своем прошлом. Я буду двигаться дальше и в этот раз не стану оглядываться назад.

Глава Сорок Четвертая

КРУЗ КЕРРИНГТОН

Счастливой. Лила Кейт была счастливой. Я наблюдал за ней. Я поехал в Си Бриз даже после того, как Нейт сказал мне, что ее там не было — я нашел ее. Она была там. Она была счастливой. Напротив нее сидел Элай и, она улыбалась. Он смеялся. Они были свободны от чувства вины, темноты и боли. Лила Кейт принадлежала ему. Принять это было мучительно больно. Я хотел, чтобы она была счастлива. Я обидел ее так, как он никогда не обидит. Я нуждался в ней. Но она нуждалась в нем. Я любил ее так, как не будет любить ни один мужчина. Но это не имело значения. Видеть ее улыбающейся. Смеющейся. Все было настолько ясно. Она нуждалась в нем. А не во мне. Гребанный Круз Керрингтон не заслуживал Лилу Кейт. У нее будет кто-то другой. Кто-то, кто не разобьет ее сердце. Я хотел, чтобы она была счастлива. Оставить ее там с ним, было самым тяжелым из того, что мне когда-либо приходилось делать. Но она вернулась домой. И вот теперь я был здесь. Я наблюдал за ней две недели. Она не уехала. Работала весь день, заказывала еду, затем рано ложилась спать. Больше десятка раз я почти выбирался из этого чертового грузовичка для персонала клуба, который я использовал, чтобы подойти к двери и постучать. Но не мог. Она не звонила. Не приходила найти меня. Даже не отправила сообщение. Мое прошлое было больше, чем она могла принять. А чего я ожидал? Лила Кейт не теряла уважения к себе, ни при каких обстоятельствах. Она никогда ничего плохого не делала. Я был ее единственным сожалением.

Я сделал глоток кофе, который начал употреблять потому, что не мог спать по ночам, а истощение из-за этого требовало кофеина. Мой отец не хотел видеть меня в клубе. Он сказал, что я должен повзрослеть и теперь, когда проблема с Келси была урегулирована и она ушла, он решил, что лучше мне не иметь дел с клубом, кроме как работать с группой по озеленению полей для гольфа. Семь дней в неделю я просыпался в четыре утра косить траву, удобрять ее и убирать мусор. Отец сказал, если я не хочу этим заниматься и приложить силы, чтобы подняться по карьерной лестнице сложным путем, то я могу искать себе другое будущее. Клуб слишком много для него значил, чтобы он мог доверить его мне после того, как мое аморальное поведение было выставлено на показ.

Я забыл о куске пирога в руке, который захватил в кофейне, когда увидел, как Лила Кейт впервые за две недели вышла на улицу. Я бросил его на приборную панель и отложил кофе, пока она шла к своей машине. Она куда-то уезжала. Собиралась ли она ехать к нему? Оставить город ради Си Бриз? Паника начала подниматься во мне, даже если я и знал, что Элай Харди мог дать ей то, что она заслуживает. Как только она выехала, я последовал за ней. Я понимал, что это не нормально, но я решил, что у меня проблемы с головой, как и говорил мой отец. Я нуждался в лечении. И решил, что уход за газоном до восхода солнца был хорошей терапией. У меня не ушло много времени, чтобы понять, что она направлялась к моему дому, а не в Си Бриз. Прямо перед тем, как заехать на мою подъездную дорожку, она съехала с дороги и остановила машину. Дверь ее машины открылась, и она повернулась, посмотрела на меня, уперев руки в бока, словно была раздраженна. Я съехал за ней, остановил грузовик и вылез.

— Ты что следишь за мной? — спросила она. — Ты считаешь, что солнцезащитные очки и бейсбольная кепка делают тебя неузнаваемым?

Я считал, что это делает меня неузнаваемым. А еще я водил этот грязный и пыльный грузовик. Я был удивлен, что она была так внимательна к окружающему ее вокруг, чтобы понять, что за ней следят.

— Да.

— Зачем? — потребовала она объяснений.

— Я беспокоился о тебе, — и пытался набраться сил поговорить с тобой. Но эту часть фразы я не сказал.

Лила Кейт подошла ко мне и обе ее маленькие ручки толкнули меня в грудь.

— Я вернулась две недели назад. А это все что ты можешь сказать? — она кричала, толкая меня назад. — Ты беспокоился обо мне? Почему КРУЗ? Почему ты беспокоился обо мне? Потому что твоя безумная замужняя подружка показала мне видео, где вы трахались, и сказала, что беременна твоим ребенком? — Лила Кейт становилась громкой, а ее глаза наполнились слезами. Я потянулся, чтобы коснуться ее руки. Чтобы сдержать ее от отталкивания меня на дорогу и чтобы успокоить ее.

— НЕТ! Не прикасайся ко мне. Тебе не позволено касаться меня! Я любила тебя! А ты ждал две недели, сидя у моего дома и наблюдая за мной! — Она знала, что я сидел у ее дома? Черт. Она была более восприимчивой, чем я думал. Теперь слезы свободно стекали по ее лицу. Она рыдала и била меня своими кулачками. Одним в руку, другим в грудь. Как только она закончила бить меня, она развернулась и побежала к своей машине.

— Ты сказала, что любила меня, — выкрикнул я. — Это прошедшее время, Лила Кейт. Все кончено? Ты так быстро полюбила другого? — Страх сжимал мое горло. Я наблюдал за ней цепляясь за маленький кусочек надежды, что она простит меня. Что она не стала двигаться дальше вместе С Элаем Харди. Что она по- прежнему любила меня. Самым ужасным было бы, если бы она не смогла больше любить меня, после того, что увидела, узнала. Как я могу бороться за нее если она не любит меня?

Она остановилась. Мы оба стояли там. Она спиной ко мне. Я ждал, даже если мне и безумно хотелось бежать за ней. Обнять ее. Умолять любить меня.

— Что ты хочешь от меня? — спросила она, поворачиваясь ко мне. Ее заплаканное лицо было покрасневшим и покрытым пятнами.

— Все, — честно ответил я.

— Где ты был?

— У твоего дома. В том чертовом грузовике, — признался я.

— Почему?

— Потому, что я до ужаса боялся этого. Что у меня не будет шанса все исправить. Что я все потерял. Что я потерял тебя.