Из записной книжки. Темы

В том, что мир мало-помалу сереет, обезличивается, идёт к ненавистному Леонтьевым «всемству», сомнений быть больше не может. Но нет ли в этом и непреложной правоты? Эстетика не грешила ли безразличьем и самодовольством? С взаимного ли согласия одни творили, а другие молчали и удобряли для творчества почву? Красота мира не должна ли быть разделена по крохам, – «разбазарена», скажут некоторые, – во имя того, чтобы каждый получил свою долю в ней?

Об этом у нас когда-то верно и умно писал Лавров. Весь Некрасов – об этом. И сам Леонтьев на пороге смерти дрогнул, сдался, с великой горечью признав, что христианство – против него.

Это очень сложный вопрос, со внезапно возникающими при размышлении «за» и «против». Но истинная «современность» человека в наши годы, пожалуй, в том-то и заключается, чтобы его себе поставить и про себя, для себя решить, каких бы отказов это ни требовало.