Из записок Кощея Бессмертного

– Что ты? Из-за чего? Неужели тебе не лучше знать правду?

Тонут зеленые островки. Теперь это даже не островки, это корабли, которые потерпели крушение.

Мальчик-с-пальчик еще ниже опустил голову.

– Если б мой отец умел воспитывать... Если б не был таким слабохарактерным...

– Ты не прав, твой отец не слабохарактерный. Я знаю его с тех пор, когда он был Змеем Горынычем.

– Кем был?

– Змеем Горынычем. Знаешь, как перед ним тряслись? Чуть что - и нет человека.

– Это неправда, - говорит Мальчик-с-пальчик.
– Это вы все выдумываете.

– Я ничего не выдумываю. Можешь сам спросить у отца.

1 волк + 7 козлят = 1 волк.

Семеро козлят расплываются, их уже невозможно прочесть.

1 волк + (что-то расплывчатое) = 1 волк.

Только мокрое место от козлят. Это оттого, что Мальчик плачет.

– Кап, кап, кап!
– это Мальчик-с-пальчик.

– Кап, кап, кап!
– это Царевна Лягушка.

– Кап, кап, кап!
– это дождь стучит за окном.

Не успеешь человеку открыть глаза, как из них тотчас льются слезы.

6. КОНЕК-ГОРБУНОК

Дорога сбежала в долину и пошла не спеша. Иногда от нее отделялась тропинка, уводившая неизвестно куда, лишь бы не идти в общем потоке. Было жалко смотреть, как она, беспомощная, пытается пробиться, проложить собственный путь, стать тоже куда-то ведущей дорогой.

Еще одна тропинка ныряет в кусты, и оттуда доносится слабый шорох. Мы прислушиваемся, раздвигаем кусты, и вот - он сидит перед нами.

Судя по горбу, это здешний верблюд, но судя по ушам, это здешний заяц. Правда, хвост и копыта наводят на мысль, что это скорее конь, а еще скорее - конек, учитывая размеры.

– Сейчас, - говорит конек, - сейчас я ее разбужу!

– Кого это?

– Спящую красавицу. Разве можно спать, когда вокруг такое творится?

Он стал рассказывать, что вокруг творится. Я, наверно, слышал о бременских музыкантах? Ну так вот.

Выгнали бременские музыканты разбойников и стали жить в их доме. Живут-поживают, добра наживают (именно так!). Осел воду возит, петух на воротах кукарекает, собака дом сторожит, а кот по кладовкам хозяйство учитывает.

Шнырял кот, шнырял и вышнырял сапоги. Натянул их, усы подкрутил и давай командовать: "Ты, осел, дом сторожи, тебе это больше подходит. Ты, петух, воду носи. А ты, собака, давай кукарекай!"

Делать нечего - надо слушаться: все-таки кот в сапогах!

Носит петух воду в клюве по капельке, а собака визжит, скулит - учится кукарекать.

"Что-то они у меня невеселые, - тревожится кот.
– Не иначе - сапогам завидуют. У петуха вон и шпоры есть, а сапог нету..."

Позвал осла. "Что-то наш петух мне не нравится. Пойди, стукни его копытом".

Дальше живут уже без петуха. Осел дом сторожит, а собака за себя кукарекает да еще за петуха воду носит.

"Чем она недовольна?" - удивляется кот. "Пойди, - говорит ослу, - ударь собаку копытом!"

Дальше живут уже без собаки. Осел воду возит. Осел дом сторожит. А в свободное время осел кукарекает.

– Разве ж это справедливо?
– спрашивает конек.

– Ну, если такой осел...

Дело не в осле, говорит конек. Я, наверно, слышал о Храбром портном? Ну так вот. После того, как он там победил, все успокоились, стали жить-поживать (жить-поживать!). Только сам портной не может никак успокоиться: у него все подвиги в голове.

И вот приходит к королю самый маленький писаришка, без имени и отчества, и говорит: "Допустите меня до него, ваше величество. Он у меня успокоится".

Не поверил король: "Да ты прочитал, что у него на поясе сказано? Ведь он, когда злой бывает, семерых убивает!"

Писаришка только хихикнул в рукав: "Ничего, ваше величество, вы только меня до него допустите!"

"Шут с тобой, - отмахнулся король.
– Иди, допускаю."

Вызывает писаришка Храброго портного. Сам сидит, глаза в стол прячет, а портной стоит перед ним, с ноги на ногу переминается. Выждал писаришка несколько минут, а потом говорит: "Так-так..."

Портной переминулся с ноги на ногу. "Что - так? Говорите прямо!"

И тогда писаришка поднял на него глаза. Голубые глаза, с небольшой поволокой. "Так...
– опять помолчал.
– Так-так..."

Внутри у портного стало чего-то холодно. "Я вас не понимаю... В каком смысле - так?.."

Писаришка поднялся во весь свой маленький рост. "Значит, так? Что ж, так и запишем!"

Тут не выдержал Храбрый портной: "Не записывайте!
– просит.
– Только не записывайте!".

Сидит за столом писаришка, маленький писаришка, без имени и отчества, а перед ним стоит Храбрый портной. Смирный такой, мухи не обидит...

– Разве ж это справедливо?
– спрашивает конек.

– Ну, если такой храбрый...

Дело не в храбрости, говорит конек. Я, наверно, слышал про Красную Шапочку? Ну так вот, после того, как волк ее съел, все стали жить-поживать и добра наживать. А волк нацепил на себя красную шапочку, и никто не мог догадаться, что он волк.

И вот выходит он к людям из леса и говорит:

"Граждане, - говорит он и поправляет на голове красную шапочку, - что это у нас происходит - так это же прямо беда! Где наши бравые музыканты? Их нет. Где наши храбрые портные? Их нет. А тут еще один, не помню по фамилии, девочку сожрал. Правильно я говорю, бабушка?"

Из толпы вытолкнули заплаканную бабушку.

"Правильно, сынок, правильно! Коли хочешь, я тебе я фамилию назову!"

"Фамилию?" - "Фамилию, сынок!" - "Фамилию?!" - "Фамилию, голубчик!"

"Ну ладно, давай фамилию", - говорит волк, снимая красную шапочку.

– Вы понимаете, в каком смысле он снял эту шапочку?
– объяснил мне конек.
– В том смысле, что теперь ему стесняться нечего... Вот какие дела...
– Он помолчал.
– А эта красавица спит и ничего не подозревает.

– Но разве ж она может помочь? Разве ж от нее зависит?

– Ну, знаете!
– вздыбился конек.
– Если все будут так рассуждать... От одного не зависит, от другого не зависит, а от кого зависит? От серого волка?

Сколько на свете сказок, и в каждой какие-то свои неприятности.

– Ты погоди, не горячись...

– Да, я горячусь!
– сказал конек.
– Я горячусь и буду горячиться, пока не разбужу эту Спящую красавицу и всех остальных, которые спят!

– А почему всех должен разбудить именно ты?