Из 'Записок Желтоплюша'

Бедный Докинс ушел от нас счастливый, как король. "А это тебе, Чарльз", - и бросил мне целый соверен. Бедняга! Я-то знал, что его ждет.

Самая потеха, что эти тринадцать соверенов, выигрыш Докинса, хозяин занял у мистера Блюита. Я их принес еще утром, а с ними еще семь. После разговора с моим хозяином Блюит ни в чем не мог ему отказать.

Надо ли продолжать мой рассказ? Будь Докинс хоть немного поумнее, понадобилось бы полгода, чтобы выманить у него деньги; но он был такой простак, что расстался с ними очень быстро.

На следующий день (в четверг, а знакомство хозяина с Докинсом состоялось всего лишь во вторник) мистер Докинс дал обед - в семь часов. Обедал Блюит и оба мистера Д. В одиннадцать сели играть. На сей раз всерьез, потому что слуг уже в два часа услали спать. Прихожу в пятницу утром к нам - хозяина еще нет. Около полудня является на минуту, умывается, велит подать ветчины и содовой - и опять к Докинсу.

В семь часов они обедают, но, как видно, без аппетиту - все достается нам; зато вина требуют еще, и за тридцать шесть часов выпивают не меньше двух дюжин бутылок.

В пятницу вечером хозяин наконец возвращается. Таким я его до тех пор еще не видел - пьян в доску. Качается, пляшет, икает, ругается, швыряет мне горсть серебра и валится на кровать; я стаскиваю с него сапоги и одежу и укладываю поудобней.

А снявши с него платье, делаю то, что и всякий слуга должен сделать, выворачиваю карманы, заглядываю в бумажник и в письма; немало несчастий удалось через это отвратить.

И нахожу среди прочего следующий документик:

"Долговое обязательство

на 4700 ф. Подписано:

Томас Смит Докинс.

Пятница, 16 января".

Была и другая подобная же бумажка: долговое обязательство на четыреста фунтов. Подписано: "Ричард Блюит". Но это, конечно, только так, для видимости.

* * *

Наутро, в девять, хозяин уж был на ногах и трезвый как стеклышко. Оделся - и к Докинсу. В десять послал за кебом, и оба собрались ехать.

– Куда прикажете кебмену везти, сэр?
– спрашиваю я.

– Вели ехать в БАНК.

У бедняги Докинса глаза были красны от раскаяния, вина и бессонницы. Он задрожал, заплакал и откинулся на сиденье. Так и поехали.

В тот день он потерял все свое состояние, кроме пятисот фунтов.

* * *

К двенадцати хозяин вернулся, и тут к нему торжественно поднялся мистер Дик Блюит.

– Дома барин?
– спрашивает.

– Да, сэр, - говорю; ну, он и входит. А я, понятное дело, - к замочной скважине и слушаю.

– Ну-с, - говорит Блюит.
– Сработано чисто, а, Дьюсэйс? Что наш Докинс? Уже расплатился?

– А? Да, да, - говорит хозяин.

– Четыре тысячи семьсот?

– Да, около того.

– На мою долю, стало быть, приходится две тысячи триста пятьдесят. Будьте так любезны.

– Честное слово, мистер Блюит, - говорит мой хозяин, - я вас что-то не понимаю.

– Не понимаете?
– говорит Блюит страшным голосом.
– Не понимаете? Ведь вы же обещали поделиться. Еще я вам на первый вечер одолжил двадцать соверенов - уплатить Докинсу проигрыш. А вы дали слово чести, как джентльмен, что поделите поровну все, что удастся выиграть.

– Правильно, сэр, - говорит Дьюсэйс, - все правильно.

– А как же теперь?

– А так, что я не намерен сдержать слово. Эх ты, болван! Ради тебя я старался, что ли? Ради твоей, что ли, выгоды истратился на обед для того идиота? Пошел отсюда! Нет, постой. Вот тебе четыреста фунтов - а вернее, собственную твою расписку на эту сумму, и забудь все, что было, и что ты когда-нибудь знал Элджернона Дьюсэйса.

Видел я разъяренных людей, но таких, как Блюит, - никогда. Уж он бранился, уж он орал! А потом заплакал; то ругается и зубами скрежещет, то просит у Дьюсэйса пощады.

Наконец хозяин распахнул дверь. (Батюшки мои! Я при этом чуть было не влетел в комнату вверх тормашками.) Распахнул и говорит:

– Эй, Чарльз! Проводи-ка джентльмена вниз.

А сам смотрит на него и не сморгнет. Блюит весь съежился и поплелся прочь как побитый. Ну, а Докинс - бог его знает, что с ним сталось.

* * *

– Чарльз, - говорит мне хозяин, этак через час.
– Я еду в Париж. Если хочешь, могу и тебя взять с собой.

МИСТЕР ДЬЮСЭЙС В ПАРИЖЕ

ГЛАВА I

Которая из двух?

Генерал-лейтенант сэр Джордж Гриффон, кавалер ордена Бани, семидесяти пяти лет от роду покинул земную долю и ост-индскую армию, где служил с честью. Службу в Индии сэр Джордж начал с юнги, дослужился до конторщика у судохозяев в Калькутте, а там до капитана в войсках Ост-Индской компании, а там, глядишь, и до генерал-лейтенанта. А дальше уж не поднялся: пришло время отдать богу душу; тут уж ничего не поделаешь: что барабанщик, что генерал, что мусорщик, что император - все там будем.

Сэр Джордж не оставил после себя наследников мужского пола, так сказать, продолжателей рода. Осталась только вдова двадцати семи лет и дочка двадцати трех - а больше некому было по нем плакать и делить его денежки. После смерти генерала вдова и сиротка уехали из Индии и пожили сперва в Лондоне; а когда там не понравилось, решили податься в Париж; потому как в Париже и мелкая лондонская пташка высоко летает - были бы деньги, а их у Гриффонов было вдоволь. Просвещенный читатель уж верно догадался, что мисс Гриффон не приходилась вдове родной дочерью. Хотя в Индии и рано выдают замуж, но все ж таки не с пеленок. Леди Гриффон была у генерала вторая жена, ну а дочь, мисс Матильда Гриффон, была у него, сами понимаете, от первой.

Мисс Леонору Кикси, девицу бойкую и красивую, привез из Излингтона в Калькутту дядюшка - капитан Кикси и очень выгодно ее сбыл, не хуже других своих товаров. Было ей в день свадьбы двадцать один, а сэру Джорджу семьдесят; остальные тринадцать девиц Кикси (из них девять содержали в Излингтоне школу, а четыре уже были пристроены) немало завидовали удаче миледи и очень гордились таким родством. Мисс Джемайма - изо всех самая старшая и пожалуй что самая безобразная - та с ней и жила; от нее-то я и слышал многие детальности. Прочие сестры так и остались в низком звании, а с такими мне, слава богу, не приходится знаться.