Из жизни одного клана. Книга 2

– Холодно, – удалось прошептать.

– Все. – Раздалось из-за спины. – Теперь ляг.

С трудом повернувшись, улеглась, и подтянув ноги к груди, мгновенно уснула. Пришла в себя лишь от того, что меня звали по имени. Голос принадлежал Фросту. Под покрывалом, которым меня заботливо укрыли, было так тепло и уютно, спокойно…Я встряхнулась, прогоняя сонливость, и поднялась.

– Как голова? – Фрост взирал на меня с рабочего места.

Я прошлась туда-сюда, пару раз тряхнула головой:

– Великолепно, – пришлось признать. – Спасибо.

– Пожалуйста. – И без какого-либо логического перехода, продолжил. – Юрий больше не подойдет к тебе.

Я удержалась от восторженных восклицаний и комментариев. Но подошла к столу, за которым устроился Фрост, и какое-то время помявшись, все же решила поделиться с ним своими наблюдениями о порядках, царящих в лагере, в надежде, что он объяснит, что к чему…

– Знаете, когда сюда ехала, – рассказывала я Фросту, внимательно следя за его реакцией, – расспрашивала знакомого, какие тут царят порядки и вообще отношения внутри групп учащихся, …в частности, у стражей. Мне сказали, что в лагере очень строгая дисциплина. Все расписание регламентировано, а поведение обучающихся находится под неусыпным контролем кураторов. Я в этом частично убедилась, когда мне выдали печатную копию Свода правил. Он, знаете ли, у меня на столе все время лежит. – Куратор не сводил с меня спокойного взгляда и …тоже меня изучал. От этого становилось неуютно. Этот его взгляд. – Особенно понравилось место, где указывалось, что за любой проступок назначают наказания всему без исключения составу группы попавшихся. И все бы хорошо, но там такая ма-а-аленькая сноска была внизу специально для стражей, я даже не сразу на нее внимание обратила: куратор стражей сам вправе выносить наказание, на свое усмотрение. В Своде еще пара тройка пунктов была с такими же «звездочками». К сожалению, все тот же знакомый был не особо словоохотливым. Так что я все еще в неведении по большей части относительно того, какие конкретно наказания назначаются, то есть в действительности. Только сейчас я начала кое-что понимать, – наигранно улыбнулась я,– возможно наказаний и не было вовсе. Сноски в своде дают стражам более широкие права и не ограничивают их конкретными наказаниями. – Фрост молчал. – Я наклонилась над столом, поставив руки на столешницу. – В этом подвох, не так ли? Отношение к стражам насколько особое, что оно проявляется не только в негласных нормах поведения, но и закреплено законодательно. Настолько, что они в столовой, в присутствии педагогов, могут себе позволить угрожать простым магам клана. А кураторам-стражам, позволено еще больше, точно больше, чем остальным педагогам, не так ли? – Очень кстати вспомнилось мне поведения Степана.

Я оттолкнулась от стола и выпрямилась, не отводя взгляд. А Фрост молчал. Игра в гляделки, конечно, мной была проиграна почти сразу же. Хотела бы я посмотреть на того, кто сможет смотреть в эти глаза без содрогания. Но отсутствие ответа – тоже, в какой-то степени, ответ. И, не сказав больше ни слова, я направилась к двери.

– Особые правила? – помедлив, отозвался куратор. – Действительно существует их собственный свод. Они неукоснительно ему подчиняются. – Я обернулась.– Это некий синтез Закона с правилами поведения в стае, в клане и той ролью, что стражи играют в магическом мире. Соблюдения их внутренних правил – во многом вопрос воспитания стражей. Мы все – педагоги, тренеры, маги клана, вынуждены мириться с ними, потому что эта система работает. – Глаза Фроста недобро блеснули в искусственном освещении комнаты. – Что касается их прав. Особыми правами обладают стражи только относительно членов других кланов. Внутри нашего мы все равны. – Мужчина на мгновение отвел взгляд. – Я допускаю, что находясь здесь, молодые необученные волки иногда теряют границы. Эйфория новых возможностей… – Фрост выдержал паузу. – Чем бы они тебе не угрожали – это бравада.

– Так, в столовой это был просто молодой волк?

– В том числе. Кроме того, Малышеву сказали, что в лагерь прибывает женщина из Белого клана магов стихийников по соглашению Александром. У тебя очень светлые волосы, как у подавляющего большинства этого клана. В общем, он поверил. И ты ему понравилась. Волки очень…мм темпераментны.

– А если бы это было правдой, про стихийницу?

– Он блефовал,– как отрезал Фрост. – Предъявлять право на женщину волку можно только после того, как он получит подтверждение ее благосклонности. Ну, или спровоцировать ее вызов на поединок и победить.

– Думаю, мне стоит знать эти правила подробней, значительно подробней, – ошарашенная таким поворотом, выдала я.

– Мы этим займемся. В целом жизни нашего клана мы посвятим много времени. Но несколько позже. Если ты помнишь, у тебя на завтрашний день есть задание, – многозначительно напомнил Фрост.

Я выдохнула и проглотила оставшиеся вопросы. Впрочем, один…:

– А правда ли, что стражи разумны во второй ипостаси…

– Конечно, разумны, но их инстинкты почти те же, что и у животных. – Фрост поднялся из-за стола и принялся расхаживать по комнате, разгоняя холодный воздух. – Поэтому они и объединены здесь в группы, каждая из которых – маленькая стая во главе с альфой и куратором. Здесь стражи каждый раз занимаются тем, что дают волю своим волкам, а потом снова и снова берут их под контроль сознания. Учатся работать вместе и поодиночке. Подчинятся альфе.

У меня в голове не совсем уложилась вся эта новая информация, но я однозначно поняла, что знаю очень и очень мало, поэтому:

– Хорошо, – подвела я итог теме. – Фрост, можете мне назвать благонадежного мага, кто мог бы подтянуть меня с рукопашным боем?

– У тебя в индивидуальных тренерах Степан…– «просветил» меня удивленный куратор.

– Именно поэтому и прошу. Думаю, он не в восторге, что ему в ученики досталась я. И его педагогическая методика… она сомнительная. Я не думаю, что избивать меня это тоже самое, что и учить.

– Ты понимаешь, что сейчас одному своему куратору жалуешься на другого? – Я прям подавилась воздухом от удивления.

– Как ни странно, понимаю, – отмерла я. – И все же я не подросток и не волк, мою волю не нужно ломать и дрессировать меня тоже не нужно.

– Ты просто не приспособлена к таким нагрузкам, – начал отчитывать меня Фрост. – Ты же не страж и не хранитель. Зря тебе назначили курс единоборств. Не ровен час и впрямь покалечишься, – повысив голос, закончил куратор.

– Вы меня не поняли, – испугалась, что мне могут дать отвод от физ. подготовки. – Я не против нагрузок и я к ним привычна. В конце концов, я 15 лет занимаюсь единоборствами, – начала я заводиться, – и имею представление о том, как должен строиться урок и что способствует усвоению материала, а что нет. Я готова учиться и при необходимости переучиваться. Однако здесь обучения нет, отработки нет, есть просто избиение. И я четко понимаю разницу между спаррингом и избиением. У меня всякой было на тренировках: многократно выбитые пальцы, плечо, пробитые мышцы, частичные порывы связок, про ушибы и сотрясения я вообще молчу. И даже тогда меня не посещали мысли, что что-то идет не так, потому что, как вы выразились, – система работала. И никогда не всплывал вопрос о том, как я выдерживаю нагрузки и отношусь к боли. Материал был усвоен, значит, методика правильная. Но здесь…Отношение же Степана носит вполне конкретный, вредительский характер. – Начала я развивать свою мысль. – Если бы я успела обидеть его раньше, я бы поняла его ненависть. Но такого не было. Мы вообще едва знакомы.

– Не стоит сравнивать обычный спорт и методы, применяемые здесь, для обучения стражей.

– Я прекрасно знаю, что разница есть. Я бы с удовольствием взглянула на технику, которая более эффективна, чем спортивная, научилась бы новым приемам и стала сильней и техничней, но… ладно, – вздохнула я. – Мне все понятно.

Высказавшись, я развернулась и все-таки покинула комнату Фроста. Кажется, я переоценила Фроста.

***

Я шла, впечатывая шаги в асфальт, словно вымещая на нем свою злость. И я была зла, да была! «Шовинисты, хреновы! – Бесновалось сознание. – Да меня в жизни так не унижали, как эти. Зря назначили курс единоборств, значит?! Да я, твою мать, за эти пятнадцать лет сотни раз хотела бросить тренировки к чертовой матери. Но только из-за столкновений с такими вот Юрами, Степанами и Фростами не бросала. Чтоб они знали о том, скольких усилий мне стоило ходить в секцию первые три года! – В ярости я пинала камни, имевшие несчастье попасться мне под ноги. – Конечно, тем, кому все дано Богом и наследственностью до дурости просто рассуждать о возможностях и способностях. А вот хватило бы им воли привести себя в форму и добиться тех же результатов, что хотя бы у меня, если нужно было бы вновь учиться ходить после месяцев, проведенных, без движения. Что они вообще знают о том, какого это восстанавливаться после тяжелых травм (в моем случаи ушиба спинного мозга), и снова заставлять себя через «не хочу» и боль ходить на занятие? При их-то регенерации. Тупые звери. Откуда им знать, каково это бороться с собственными страхами, переступать свои граница раз за разом? Откуда?!»

Долетела до своей комнаты я на одном гневном дыхании. Не дав себе шанса затормозить и еще какое-то время посвятить взращиванию обид, схватила тетради и понеслась в библиотеку.

До ее закрытия оставалось всего три с половиной часа. Я надеялась, этого времени хотя бы хватит на работу, куда уж тут растрачивать его на непродуктивный гнев. Пусть просто сдохнут все мои враги и все…

Библиотека была расположена в отдельном небольшом здании зеленого цвета и особой популярностью у стражей не пользовалась. По крайне мере за мои полмесяца я ни разу никого не встретила в ней. Разумеется кроме библиотекаря. Мы с Федором Никифоровичем поладили очень быстро. Он был из тех активных пожилых людей, энергии которых хватило бы и на подъем на Эверест, но дела-дела! И при этом он не был навязчивым и злоохотливым.

– Доброго дня, Федор Никифорович, – поздоровалась с порога.

– И тебе доброго, ребенок, – старичок вынырнул из-за своей стойки и улыбнулся. – Чем могу помочь?

– Мне бы информацию про Дивов и Альвов, – тяжко вздохнула я.

Пожевав губу, библиотекарь направился в сторону полок и стеллажей:

– По этим ра-асам информ-аации о-очень мало, – забавно пропевая гласные, просипел ФН. – У нас только тонкая брошюрка и есть, – он протянул мне книжицу в мягком переплете не более чем на 20 листов. – Может сказки? Скандинавскую мифологию? Там, знаешь, есть зерна истины.

– Как скажете, больше – не меньше.

– Вот-вот! – одобрил мужчина. – Я сейчас принесу литературу по Скандинавии. А ты пока устраивайся.

– Огромное вам спасибо.

– Да, чего уж… Совсем здесь скучно, скоро пылью покроюсь.

Я пошла к столу, заныканному дальше от окна и входа, и разложила свои письменные принадлежности. Здесь, конечно, можно было выносить книжки, никакой секретной литературы в этой библиотеки не содержалось. Но мне было гораздо приятней работать в этих стенах.