Из жизни полковника Дубровина

Нейхольд подвинул пачку Казанскому.

— Здесь тысяча долларов, господин Казанский! — сказал он. — Мой друг просит вас написать ему точное название сюжета иконы, обозначить школу и время исполнения.... Желательно также знать ее происхождение...

Казанский записал: "Иоанн Предтеча, Ангел пустыни. XVI век. Вывезена из Каргополя Архангельской области. Предположительно новгородская школа".

Протянул записку Нейхольду. Тот внимательно ее прочел, что-то сказал по-английски своему другу. Тот удовлетворенно кивнул головой. Сделка состоялась.

Казанский не отказал себе в удовольствии небрежно, не считая, бросить доллары в ящик стола.

Столь же небрежно он предложил:

— Коньяк? Виски? Джин?

Налили коньяк.

Казанский оживился. Начал пояснять:

— Редчайший сюжет! Ваш друг, господин Нейхольд, останется доволен. Не всегда турист может похвастаться такой находкой...

— Находка стоит тысячу долларов! — заметил Нейхольд.

Казанский нашелся:

— У вас на Западе она стоит в десять раз дороже...

— Все может быть! — слегка насмешливо согласился Нейхольд. — Если нет ошибки и это действительно шестнадцатый век... Последнее время очень много ошибок, дорогой Евгений!

Договорились с Нейхольдом и о передаче иконы, как это у них было ранее условлено. Нейхольд пообещал встретить Казанского в Европе и познакомить с самыми известными художниками.

— Пора, пора, Евгений, выходить вам по-настоящему на международную арену! — восклицал он.

Казанский купил путевку на путешествие вокруг Европы.

Выехал он двумя месяцами ранее визита незнакомца к Шкалнковой...

Нейхольд нашел Казанского в одном из крупных европейских городов. Позвонил в гостиницу по телес}юну.

В городе туристская группа должна была пробыть всего лчшь два дня.

Договорились по телефону, что Казанский в ночной час выйдет к подъезду гостиницы.

Казанский вышел, бесшумно подкатил черный, сверкающий лаком "ситроен". Казанский быстро пырнул в машину. "Ситроен" поплыл по улицам ночного города.

Нейхольд привез его на одну из конспиративных квартир полковника Эдвардса, он принял его с Нейхольдом радушно.

Эдварде в России "не знал" русского языка. У себя он обратился к Казанскому на русском языке и не без иронии.

— Коньяк? Джин? Виски?

Казанский воскликнул:

— Вы говорите по-русски?!

Эдварде живо ответил, и даже акцента не слышалось в произношении русских слов.

— Я коллекционирую русские иконы! Надо изучать русский язык!

Резким движением Эдварде подвинул кресло. Казан ский сел, чувствуя, что надвигается что-то неладное.

Дальнейшее развернулось в стремительном темпе.

Эдварде снял со стены икону, приобретенную у Казанского, и строго спросил:

— Это ваша икона?

Теперь Казанский понял, что предстоит объяснение, но какое-еще в толк не брал. Он лихорадочно соображал, как выйти из положения, как сохранить хотя бы внешне, чувство достоинства.

Он взял икону из рук Эдвардса, провел по ее поверхности пальцами, перевернул доску и признал:

— Когда-то была моей!

— Именно ее я купил у вас за тысячу долларов. Не правда ли?

— Она самая...

Каждое его слово записывалось на магнитную ленту, а каждый жест снимался скрытой кинокамерой.

Эдварде резко сменил тон:

— Я хотел бы, Евгений, расторгнуть сделку! Вашу икону осмотрели эксперты... Они признали ее подделкой!

Когда я могу получить обратно мои доллары?

Казанский продавал доллары валютчику, которого навел на него Нейхольд. Эдварде совершенно точно знал, что его доллары уже давно ушли.

Вступил в разговор и Нейхольд.

Он сухим, деловым тоном проинформировал, что по законам той страны, где они находились, подделка произведения искусства каралась очень и очень сурово.

Казанский снял пиджак, часы с руки и предложил все это взять у него в залог. Эдварде усмехнулся и усадин его в кресло.

— Мы понимаем, — начал Эдварде, — художнику, чтобы стать известным, нужно много денег! Холсты, краски, представительство... Зачем же, Евгений, добывать деньги с таким риском? Продавать подделку за подлинник... Это опасно! И еще опаснее продавать доллары!

Эдварде пренебрежительно отмахнулся от вызова в голосе Казанского.

— Успокоитесь! Я предлагаю вам более простой и легкий способ заработать деньги! Много денег...

— Шпионаж?

— Зачем так громко! Маленький и безобидный бизнес... К вам обратится советский гражданин с просьбой что-то передать... Придется передать посылочку. Кому?

Мы скажем в свое время... Абсолютно безопасно!

— Что я должен буду передать?

— Оставьте! Это менее опасно, чем торговать иконами...

— Коньяк, виски? — спросил насмешливо Нейхольд.

— Виски! — с сердцем ответил Казанский.

Он, наконец, почувствовал, что с ним играют, как кошка с мышкой, что этой силе, этому давлению он здесь ничего противопоставить не может.

Оставалась какая-то надежда затаиться и... Но и здесь Эдварде отсекал ему пути.

— Мы не берем у вас подписки! Вы, должно быть, читали в романах о шпионах, что при вербовке берется подписка... Но это в романах. Я надеюсь, вы понимаете, что, если нам понадобится, мы вас найдем! Теперь пароль... Его назовут вам... Вставят в какую-нибудь фразу...

Вы знаете, что такое пароль?

Нейхольд взял со стола икону. Повертел ее в руках, как бы в раздумье проговорил:

— Ангел пустыни... Эффектно? И ошибки не будет!

Кому в голову придет употребить такие слова?

— Для подтверждения: привет от Эдвардса! — добавил Эдварде и встал, давая понять, что разговор закончен.

Казанский вернулся в Москву растерянным. Но шло время, а к нему никто не обращался, прекратились в мастерскую и визиты иностранцев, будто кто обрезал!