Из Злодейки в Толстуху

Анд же решает терпеть, надеясь, что со стороны их танец выглядит вполне сносным. И ладонь его медленно поглаживает её спину. Лишь бы Ир не плакала.

– Всё у тебя будет. Какие хочешь чебураки, – плевать, что это такое, лишь бы успокоить её! – И чего ещё желаешь, тоже. Ты гостья здесь. И я не зол на измену. Не ты виновата, а он.

– Ты говоришь про измену, а сам смотришь на все эти тела, да? Такие тебе больше нравятся? – к ней снова подбираются рыдания.

– Да для парней это моих, – тянет он мягким тоном, коротко кружит её и снова прижимает к себе. – Мне то что смотреть на них? У меня есть лучше.

– Где?

– Да в руках моих вот – усмехается он и, забывшись, жарко целует её в губы.

Она стонет сквозь поцелуй, отстраняется и вглядывается в него синими, блестящими глазами:

– Я нравлюсь тебе такой, какая я есть?

– Конечно, что за вопрос?

Она радуется, а затем спохватывается:

– Но это не моё тело! – да так громко, что голос эхом дробится и растекается по залу.

Анд вздрагивает и спешно закрывает ей рот очередным поцелуем.

– Тише… Любая ты прекрасна!

– Откуда тебе знать? – Ира вырывается и, сверкнув на толпу острым взглядом, видя в них сейчас знакомые лица, кричит: – Вы все лицемеры! Может у меня гормональный фон нарушен!

И уходит, умудрившись порвать платье ещё больше.

Понимая уже, что это, скорее всего, не проклятия, а иномирные слова, людям Анд говорит обратное.

– Госпожа едва не прокляла вас, но я справился с её гневом! И остаюсь с вами. Продолжаем праздновать!

Он очень надеется, что Алукерий присмотрит за ней. И не коснётся более… Иначе Анд спустит с него шкуру. Буквально.

– И что это? – воительница едва ли не выхватывает меч. – Ты видел, видел? Это не моя Госпожа! Он с ней что-то сделал!

– Да баба же, что ей, влюбится нельзя?

– Что ты сказал, урод?

Воин перехватывает её руку с занесённым мечом и целует женщину так горячо, что половина зала одобрительно улюлюкает.

А Ира выбегает из замка, на ступенях спотыкается и падает, слава богу, ничего себе не сломав, но шипя из-за одолевшего страха чего-то подобного.

– Ой, – шепчет она, поднимаясь с земли, увидев рядом рыжего пса, – пёсель! Хороший пёсель!

– А-хс, – шипит Алукерий, останавливаясь за её спиной. С заспанными глазами и голым торсом. – Сказано же тебе было!

Волосы его шевелятся так, словно вот-вот и встанут дыбом. Не то, чтобы Алукерий верил в эти суеверия про рыжих псов, но с богиней огня надо быть настороже.

– А ну, отойди от твари! – он хватает Иру за шиворот и тащит на себя, не сводя глаз с собаки.

Она взвизгивает, а пёс подвывает в ответ, волочась за ней с опаской.

– Да он голодный! Давай ему что-нибудь со стола дадим, а?

– Что же делать? – бормочет он. – Что же делать? Он ещё и воем нас оскверняет! Ну, – тон его меняется на иронично саркастический, – тебя, то есть. Меня уже некуда. Что же…

На этом он оставляет Иру и отступает от неё, подбирая с земли палку.

– Эй, тварь!

– Ой, Алу… как там? Козёл, там ещё… – указывает она на приближающуюся к ним стаю рыжих собак.

Алукерий отступает.

– Там не козёл, – тянет он. – А я скорее баран. Ну да не важно… Чёрт.

Глава 12. Благословение богини огня

– Да что ты, – усмехается Ирочка, кривя тёмные губы, совсем позабыв о наказах Анда насчёт рыжих псов, – собак боишься? У меня подружка такая, Олька, та вообще визжит при виде даже мелкой собачонки, бешенства боится, укусов. Разумно, может…

Она подзывает собак, запуская пальцы в огненную шерсть одной из них.

– Ну, не знаю, я вечно ходила у бабушки с охотничьим псом собирать ветки для кроликов, да и в городе, подкармливаю… Собачки-то хорошие. Вон, какие все красавцы… Порода это у вас такая?

– Да-да, порода… – повторяет он, особо не вдумываясь в её слова и отступает, бросая палку, чтобы никого не спровоцировать на агрессию. – Ты заканчивай, давай, слышишь? Люди увидят, встревожатся. Идём обратно! Может, – копытом топает, глядя на одного из псов, заставляя его отпрыгнуть в сторону, – может они уйдут…

– Ну почему? – едва ли не канючит Ира, отчасти только потому что видела, как так делали девушки, более красивые – и это срабатывало. А вот в теле Изиды смотрится странно. – Давай их покормим, м?

– Но… как же? – Алукерий давно не испытывал такого недоумения и растерянности, как сейчас.

Но пора брать себя в руки!

– О мои рога и копыта… – вздыхает он, подступает к Ире и тянет её за руку. – Идём, не смотри им в глаза!

Она слушается, а стая собак, почуяв её к ним расположение, что дело не виданное, вьются у ног ржавым морем.

Алукерий ведёт её обратно в замок, боковым зрением замечая, как псы следуют за ними. Спиной чувствуя их голодные взгляды и жаркое дыхание.

– Боже… – выдыхает он, и остро усмехается. – Ты этого не слышала!

– Я же говорю… – останавливается Ира, вглядываясь в него. – Ты демон, но это просто раса такая. Как эльф, да? И ты не слуга Дьявола? Мне это важно. Я в Бога верю. Точнее верю ему.

– Э, – тянет Алукерий. – Ну, если тебя это успокоит, сейчас я якобы твой слуга, – и он заталкивает её за двери замка, проходит сам, но один из псов всё равно успевает втиснуться за ними, едва не сбив Алукерия с ног. – Ну вот, – обречённо роняет он, сверля рыжую тварь своими бараньими глазами.

– Хороший, пёсель, отличный просто, – улыбается Ирочка и вдруг поднимает его на руки, уже привыкнув к тому, что это тело не такое слабое, как её родное. – Экологически чистый, да? Он, да он мужчина!

Она зарывается носом в чистую собачью шерсть и идёт с ним на звук гуляний.

– Кстати, я так странно себя чувствую, что за зелье было? – Ирочка пошатывается скорее от самовнушения, чем от слабости тела, которым сейчас обладает. Сама она пить не умеет и держится от любого алкоголя подальше, зная свою склонность пускать слюни и хрюкать. Только вот подружек это развлекало, они всё время норовили прийти к ней с бутылкой вина… Иру колет осознание того, что они могли издеваться вот так, а потому она мрачнеет и с псом наперевес выглядит ещё как угрожающе.