Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1

До сих пор Ая придерживала руками свое широкое, длинное платье. Она протянула к нему руки, как будто желая прижать его к своей роскошной груди. Коричневая накидка раскрылась и удивленный Аццо увидел очаровательные формы страстной графини. Графиня генуэзская знала хорошо, какое сильное впечатление производила она своей волшебной, одуряющей красотой. Она была так прелестна, так роскошна и соблазнительна, что едва ли Богом созданная Ева могла превзойти ре в красоте, когда погубила первого человека.

— Приди ко мне, страстный сын кочующего племени, приди ко мне, будем счастливы, я все отдам тебе, я успокою твою буйную душу!

Аццо отвернулся от нее, он оттолкнул от себя соблазнительницу, которая старалась заманить и погубить его, он с содроганием чувствовал ее силу, но железной волей поборол в себе зарождающуюся страсть. Ая ожидала совсем другого и не верила своим ушам.

— Твои дьявольские искушения напрасны! Я чувствую счастье, отталкивая тебя! Проклятие твоим прелестям, лицемерно прикрывающим твою темную душу! Ты — олицетворение греха! До кого ты дотронешься, на кого ты взглянешь, тот уже погиб!

— Так умри же! Ты сам навлек на себя мою ненависть! — прошипела дрожавшая от злости и волнения бледная Ая.

Колокол все еще звучал вдалеке.

— И твой час когда-нибудь настанет, но тогда мщение будет ужасно: замученные тобой восстанут на суд против тебя. Все ужасы ада побледнеют перед твоими страданиями! Вся преисподняя содрогнется! — воскликнул Аццо, изливая накипевшую злость на свою мучительницу. — Да, я хочу спастись, я решусь на все, придумаю невозможное и все с одной целью — истерзать и погубить тебя, и это будет единственная цель моей жизни. Я принесу себя в жертву, если того потребуют обстоятельства.

— Ты, кажется, забыл, безумец, что находишься в подземельях Санта Мадре! — отвечала монахиня, переступая через порог. — Вампир предается в руки палачей! Проклятие этому выродку ада!

Ая приказала при ней заложить запоры и дважды замкнуть двери.

Цыган как вкопанный стоял среди кельи, не слыша и не видя, что происходило вокруг, всецело предавшись мыслям о мщении. Затем он в изнеможении упал на грязную, гнилую постель. Злость и жажда мести кипели в нем.

Проходили недели и месяцы. Томление его усилилось. Луч света ни разу не проник в его нору, ни одного человеческого существа не видал он все это время, исключая помощников Муттаро, которые приносили ему воду и скудную пищу.

Однажды послышались поспешные шаги и дверь отворилась. Три замаскированные монашеские фигуры подошли к нему, набросили на него длинную, широкую, коричневую одежду, подпоясали веревкой и закутали голову. Аццо не противился. Он так измучился, что рад был какому-нибудь исходу. Он хотел увидеть, до чего дойдет бесчеловечность шпионов Санта Мадре, и указать на настоящего вампира, имя которого одному ему было известно.

Три молчаливых монаха, у которых были сделаны в маске только два отверстия для глаз, схватили цыгана и потащили его из кельи по сырым и скользким проходам вверх по ступеням, потом опять через коридоры и дворы, затем за углы и выступы, и, наконец, опять по лестницам. Двое держали его под руки, третий с ключами шел впереди. Ни один не проронил ни слова, молча, крадучись, вели они преступника из подземной тюрьмы в огромную судейскую залу Санта Мадре. Ему показалось, как будто он вдруг очутился в большом, многолюдном собрании, но все было тихо вокруг. Шпионы, держа его под руки, провели еще несколько шагов, издали послышалось приказание стащить сукно с обвиненного. Глазам Аццо представилось неприятное зрелище.

Он не ошибся: его привели в длинную большую залу, освещенную четырьмя решетчатыми окнами, но окна не доходили до пола, а помещались под самым потолком. В одной из стен было сделано углубление, обтянутое черной драпировкой. Там, на высоком кресле восседал великий инквизитор Антонио. По обеим сторонам ниши, тоже на возвышенных сиденьях, помещались великие инквизиторы Маттео. и Фульдженчио, заменивший покойного Мерино. За ними на низких стульях сидели патеры и монахи, всего человек тридцать. Между этими судьями и цыганом стоял дугообразный черный стол, на котором лежало небольшое распятие, налой с библией и колокольчик. За столом сидели три патера, перед которыми были документы, бумага и чернила. Вдали стояли послушники, фамилиары, шпионы и сторожа.

Аццо был поражен при виде этого многочисленного собрания. Он удивленно оглядывался направо и налево, стараясь сохранить в памяти всю эту обстановку. На великих инквизиторах были надеты большие черные мантии и четырехугольные плоские шапки, углом выдающиеся вперед. У Антонио же сверх мантии была надета красная бархатная накидка, а вокруг шеи широкая золотая цепь. На ней висела золотая блестящая медаль с изображением Спасителя, на груди которого сияло лучезарное солнце.

Аццо стоял перед предназначенной ему скамейкой. Она состояла из двух коротких, накрест сколоченных деревяшек, на них был положен ветхий брус фута в два длины, острым концом кверху.

Антонио простер руку, указывая на вошедшего.

— Ты принадлежишь к тем нечестивцам, которые, пользуясь нашей милостью, кочуют по государству, раскидывая свои палатки то там, то сям — твое имя!

— Аццо, сын цыганского князя!

— Патер Роза, читай обвинение, а вы, благочестивые и дорогие братья, слушайте в безмолвии! — приказал Антонио.

Один из сидевших за столом инквизиторов поднялся и взял бумаги.

— Уже многократно повторялся случай, — начал патер Роза, — что на подрастающих девочек набрасывалось какое-то чудовище в человеческом образе. Этих несчастных детей находили впоследствии с маленькой ранкой у сердца, из которой чудовище, прозванное в народе вампиром, высасывало кровь своих невинных жертв. Но также и другие части их тел часто находили изувеченными, и страдания этих несчастных, до смерти замученных детей требуют отмщения.

— Тебя обвиняют, Аццо, в этих страшных преступлениях, так как ты был в Бедойском лесу, когда дочь цыганки пала жертвой вампира, ты был в трактире «Рысь», когда нашли на улице окровавленную и изувеченную дочь вдовы, ты был на улице Толедо, когда дочь лавочника досталась вампиру для утоления его жажды. Из всего этого следует, что цыган Аццо и есть тот самый вампир. Эти показания могут подтвердить свидетели.

Хотя от дурного воздуха Аццо был желт и бледен, но теперь при чтении этого обвинения он посинел и в ужасе не верил своим ушам: он точно был в Бедойском лесу и в трактире «Рысь», он часто бывал также на улице Толедо, но, странно, он в самом деле присутствовал при всех этих случаях.

— Сознаешь ли ты свою вину, преступник? — спросил Антонио строгим голосом.

— Кто докажет, что я в самом деле был в названных вами местах? — воскликнул Аццо. Он был сильно взволнован и сердце его неистово билось в груди.

— Был ли ты в Бедойском лесу, когда нашли мертвого ребенка цыганки? — спросил патер Роза.

Сидевшие рядом с ним монахи записывали показания.

— Да, я видел дочь Ференцы! — отвечал Аццо.

— Брат привратник, приведи сюда хозяина трактира «Рысь»! — приказал патер Роза.

Через несколько минут явился из-за завешенной двери знакомый нам хозяин знаменитой харчевни. Он сильно оробел и кланялся направо и налево.

— Подойди к налою и к кресту! — сказал ему патер Роза. — Положи руки на Евангелие и отвечай перед Богом то, что я буду спрашивать у тебя.

— Все буду говорить по совести и по обязанности, все что прикажете, благочестивые отцы! — говорил запуганный трактирщик. Он еще не знал, зачем он был призван в суд инквизиции.

— Помнишь ли ты вечер, в который, неподалеку от твоего дома, вампир набросился на дочь вдовы и высосал из нее кровь? — спросил монотонным голосом патер Роза.