Изабелловая масть

Недоброе предчувствие заставило меня подобраться и крепче стиснуть пальцы на рукояти трости.

— Думал, ты сразу поймёшь…

У меня, конечно, были догадки… но произносить их вслух сейчас казалось неуместным. Поэтому я сделал очередную затяжку и, перехватив взгляд своего водителя, кивнул тому на свою машину.

— А я-то думал: когда твоя кишка окрепнет, и ты, наконец, высунешься из своей норы? — тихо произнёс, и бросил окурок в ближайшую урну, — эти твои прятки и игры… неинтересно. И не по-мужски.

В трубке повисло молчание, перебиваемое лишь тихим дыханием. Я мог голову на отсечение дать, что оказался прав.

Тот самый братец. Тот самый мудила, которому не живётся спокойно. А брат ли ты вообще? Откровенно говоря, что-то во всём этом меня смущало. Что-то казалось неправдоподобным. Я слишком долго знал Йохана. Возможно, не слишком хорошо, раз позволил ему в своё время вонзить мне в спину нож…

Но я ни разу не слышал о каких-то там братьях…

— Я смотрю, восстановление идёт полным ходом. Тебя неплохо подшаманили, Виктор.

— Какого хера тебе нужно? — сплюнув на асфальт, я осторожно спустился по ступеням. Продолжал незаметно штудировать местность, стискивая в пальцах телефон.

— Знаешь, как умер Йохан? Твой зятёк ведь наверняка рассказал тебе…

— Йохан умер как собака. — одно его имя вызывало жуткий зуд под ногтями. Вот теперь я был наверняка уверен в том, кто мне звонил.

— Ты умрёшь так же, — я услышал смешок на том конце и брезгливо дёрнул верхней губой. — Ты, твой шакал зять, твоя сестрёнка и их милая дочурка… — к этому времени я доковылял до автомобиля и почувствовал как мои зубы едва не крошатся от подступающей ярости. Сукин сын…

— Ты сдохнешь раньше, чем успеешь к ним приблизиться, — даже не узнал свой собственный голос.

— А, — ещё один смешок, — совсем забыл! Плюс один… персонаж в нашей душещипательной драме… милая Вера. С ней будет особенно интересно. Согласен?

Глава 23

Вера

Стыдно даже самой себе признаться… но в том доме я себя чувствовала гораздо комфортнее, чем здесь. В этой квартире было… холодно. Необжитые комнаты вызывали тоску, а стены давили так, словно меня скинули в коллектор, и над головой задвинули неподъемный люк. А ведь первое впечатление было совсем другим.

Я пыталась хоть немного разговорить громилу, которого Виктор оставил со мной в этой квартире, но чёткое «не положено» сбило с меня всю прыть.

Телефон, как это ни удивительно, мне вернули. Если конечно это можно так назвать. Виктор положил его в столовой на одну из полок. На видном месте. Но при этом мне нельзя было его брать до тех пор, пока мобильный сам не зазвонит. Глеб — охранник, должен был сначала посмотреть, кто мне звонит, и только потом решать: давать мне мобильный или нет. Разговаривать я тоже могла только при нём. Так что…

Но на безрыбье и рак рыба.

Мне звонила мама. Я говорила с ней недолго. Убедившись, что со мной всё в порядке, она она десять раз прощалась и просила позвонить ей вечером.

Если мне позволят, конечно…

Я промаялась почти весь день, и так не найдя себе занятия, упала от безделья на постель. Здесь не было ни книг, ни журналов, ни даже бумаги с карандашом. Телевизор… вот и вся культурная программа.

День близился к вечеру. Я слышала, как сменилась охрана. Мужчины обсуждали между собой расписание и вскользь упомянули о том, что в течение часа вернётся Виктор.

И… за неимением другого варианта, я поймала себя на мысли, что с ним время пройдёт быстрее. Как бы я ни пыталась это отрицать, но он оказался не таким уж и плохим собеседником.

А секс… об этом даже думать не хотелось.

Потому что все мысли сводились к тому, что он оказался прав, чёрт возьми! Прав в том, что мне не было противно! Мне было так хорошо, как никогда не было с Максимом! И дело вовсе не в оргазме! Дело в том, ЧТО я чувствовала, когда он касался меня. Бабочки?! Это даже смешно…

Внутри меня закручивалась спираль, полностью парализующая меня. Раскалённая добела, она сжигала изнутри. Мои вены горели огнём, словно по ним пустили ток. Будто я находилась в предсмертной агонии. Будто горела огнём и захлёбывалась ледяной водой одновременно. Словно это была вовсе не я…

И я видела, как изменилось лицо Виктора через секунду после того, как я сказала о том, что хочу в душ. Словно дала ему хлёсткую пощёчину. Но ведь даже не это было моей целью.

Я не хотела задеть его. Я всего лишь хотела избавить себя от ощущения беспомощности перед его прикосновениями. Я хотела забыть о том, что мне и правда было хорошо.

Просто… это неправильно.

И я должна была бороться. Но что-то связало меня по рукам и ногам. Что-то заставило меня принять его ласки. Сдаться.

Должно быть, во мне нет ни капли гордости…

— Вера? — сквозь пласт неразборчивых мыслей до меня донёсся мужской голос.

Подняв голову, я перехватила неподвижный взгляд Виктора. Он стоял возле кровати. Его руки были спрятаны в карманы брюк. Плечи опущены, рукава подкатаны, а верхняя пуговица на рубашке была расстёгнута.

— Не спала?

А я даже не знала. Кажется, что нет, но я даже не слышала как он вошёл.

— Нет, — приняв сидячее положение, я убрала с лица упавшие пряди и, облизнув губы, тяжело глотнула.

— Ужинала? — поинтересовался, опускаясь рядом со мной на постель.

— Нет, — мои плечи невольно вздрогнули, а по рукам засеменили крошечные и колючие мурашки. Машинально я сдвинулась, отдаляясь от мужчины на жалкие десять-пятнадцать сантиметров.

— Составишь мне компанию? — я чувствовала его напряжение. Во взгляде появилась тяжесть и, кажется, озадаченность. Будто мысленно он находился совершенно в другом месте.

— Да, — кивнув, я ждала, когда он первым встанет с кровати.

Что он и сделал. Поднялся, протягивая мне руку, и я покорно вложила свою ладонь в его. Он потянул меня вслед за собой. Виктор снова был без трости, хотя я видела, как тяжело ему давались шаги.

— Я кое-что привёз с собой, — тихо произнёс, отодвигая для меня стул, — надеюсь, тебе понравится. Ты ешь запечённую рыбу?

— Ем, — согласна кивнула, наблюдая за тем, как он ставил на стол блюдо. Кажется, это была камбала.