Избавление от КГБ

Однако до последнего времени компетентные органы СССР отрицали сам факт установки спецсредств. Недоверие, долгие годы существовавшее между нашими странами, способствовало принятию Конгрессом США законодательных решений, запрещающих задействование новых зданий посольств США в Москве и СССР — в Вашингтоне. На перестройку практически готового комплекса в Москве Конгресс США вынужден был выделить ассигнования в размере до 300 миллионов долларов.

Качественно новый уровень отношений между двумя странами, основывающийся на взаимном доверии и открытости, установившийся в последнее время, позволил принять решение, которое в полной мере отвечает духу нового политического мышления.

По инициативе руководителя МСБ В. Бакатина в ходе его переговоров с послом США г-ном Р. Страуссом была достигнута договоренность о передаче американской стороне исчерпывающих сведений об элементах и местах расположения спецтехники в новом здании посольства Соединенных Штатов. Эта договоренность была согласована с Президентами СССР и РСФСР, министерствами иностранных дел Союза и России. Такое решение полностью делает бессмысленными огромные затраты американской стороны на перестройку здания и с учетом духа и перспективы наших новых отношений может быть с пониманием встречено американским народом».

Передача схемы уже нежизнеспособной и невосстановимой подслушивающей системы вовсе не было спонтанным и волюнтаристическим решением «спятившего» руководителя МСБ. Вопрос тщательно прорабатывался как на политическом уровне, так и на уровне экспертов.

Вопреки утверждениям прессы передача документации вовсе не была неожиданностью ни для Страусса, ни для высшего государственного руководства двух стран. Сам акт передачи, состоявшийся 5 декабря, был намного скромнее, чем его описывала печать: в нем не участвовали ни Бакатин, ни Страусс, а только эксперты. При этом никакие образцы техники американская сторона не получала, поскольку она давно их имела.

Это была очередная ложь, впрочем, не имевшая особого значения.

При принятии этого нетрадиционного, беспрецедентного в мировой практике, но все-таки частного — по конкретному объекту и известной ситуации — решения превалировали, конечно, политические соображения. Никто не ставил под сомнение, что этот акт доброй воли поможет продолжать укреплять двусторонние отношения. Вряд ли кто-нибудь сможет отрицать, что этот шаг давал нашей стране определенный политический выигрыш, хотя, конечно, несравнимо меньший, чем односторонние российские инициативы в области разоружения. Но все равно это шаг в правильном направлении.

Предложения о том, чтобы рассекретить техническую документацию КГБ по новому зданию посольства США, я впервые направил Горбачеву еще в сентябре 1991 года. Он согласился с моими соображениями и 19 сентября предложил решить вопрос после согласования с министром иностранных дел СССР Борисом Панкиным. Тот откликнулся в самом позитивном духе.

Коль скоро вопрос самым непосредственным образом затрагивал интересы России, я предварительно доложил об этом Б. Н. Ельцину и получил абсолютное его одобрение. Министр иностранных дел Российской Федерации Андрей Козырев также однозначно поддержал инициативу передачи.

После того как Панкина на его посту сменил Эдуард Шеварднадзе, я связался с этим опытнейшим дипломатом. У Шеварднадзе, когда я сообщил ему о возможности разрубить посольский узел, как мне показалось, вырвался вздох облегчения: «Это давно надо было сделать! Если бы ты знал, как этот вопрос мешал нам на всех переговорах, заставлял юлить и оправдываться».

Наконец, непосредственно накануне передачи, я еще раз позвонил Ельцину и услышал в его голосе что-то вроде раздражения; чего, мол, воду в ступе толчем. Договорились — надо делать.

Американская сторона была поставлена в известность о нашей готовности предоставить техническую документацию, если это поможет задействовать новые здания посольств США в Москве и СССР в Вашингтоне, также еще в сентябре. Об этом я писал Бейкеру. Посол Страусс специально выезжал в Соединенные Штаты для необходимых согласований. В начале декабря он официально заявил о согласии высшего руководства США в цивилизованном духе разрешить конфликт вокруг посольских зданий в случае представления «в полном объеме той информации, о которой шла речь».

S декабря был наконец сделан еще один реальный шаг (а не пустые разговоры) на пути к установлению тех подлинно дружественных отношений между двумя странами, о которых Президент Ельцин так ярко говорил во время его недавнего визита в США.

Позднее один из главных упреков, которые адресовала мне даже демократическая пресса, заключался в том, что не была соблюдена взаимность и американцы тут же не отдали нам схемы своих подслушивающих устройств в новом посольском здании в Вашингтоне. Что же, это справедливый упрек. Но он тоже из прошлого, когда на аптекарских весах на переговорах годами уравнивали взаимные уступки. Политика — не базар, где обязательно надо сразу отдавать пятерку за пучок укропа, и политический выигрыш не всегда приходит немедленно.

Новая политика доверия, если она политика доверия, не может продолжать руководствоваться этим аптекарско-базарным принципом. Нельзя оскорблять партнера недоверием. Мы делаем первый шаг, ничем его не обусловливая. Но я был уверен, что американская сторона также пойдет навстречу и я смог бы довести эту проблему до полного разрешения.

Наконец, кто возьмется сейчас отрицать, что в том числе и передача документов по посольству, продемонстрировавшая реальную искренность нашей позиции, способствовала принятию председателями комитетов по разведке сената и палаты представителей Конгресса США предложения о сокращении вдвое штата ЦРУ, коль скоро Америка больше не рассматривает СНГ своим врагом. Кстати, со стороны США это тоже будет шаг односторонний. Важно сейчас не заблудиться в естественных в это переходное время сложностях и возможных недоразумениях. Тем более немало «патриотов» с той и другой стороны эти «недоразумения» создают. Необходимо продолжать политику доверия, ибо ничто другое не имеет перспективы.

При проработке вопроса о передаче документов на уровне наших экспертов первостепенное внимание уделялось соблюдению принципа ненанесения урона безопасности нашей страны. Те сомнения в целесообразности этого акта, которые высказывали в последнее время на страницах печати некоторые специалисты, имевшие определенное представление о технической стороне дела, вовсе не были для меня каким-то откровением. Те же сомнения на различных подготовительных этапах возникали и у меня. Но я опирался на мнения тех экспертов, которые имели прямое отношение к внедрению спецтехники в здание посольства, а не просто что-то «знали понаслышке».

Наиболее серьезные аргументы технического свойства, которые приводились на стадии проработки и приводятся сейчас для обоснования нецелесообразности передачи, можно свести к трем:

1. Американцам выдали новейшую сверхсекретную технику, которая не имеет аналогов в США. «Аналогов» в США она, наверное, не имеет, так как это вчерашний день даже для нас. А американская техника, как выразился один специалист, «поизящнее».

Установленная в здании посольства США техника — новинки в лучшем случае середины 70-х годов, а вовсе не 90-х. Морально она уже устарела. Кроме того, американцы и ранее имели информацию о местонахождении спецсредств и доставали их образцы и без нашей документации. С помощью тех радиоизотопных томографов с кобальтовой «пушкой», которыми они «просвечивали» здание в 80-е годы, они уже имели полное или 95-процентное представление о всех наших хитростях. Во всяком случае, таким было однозначное мнение советских экспертов, моделировавших эффективность применения этих томографов при «просвечивании» конкретного строения.