Избранная дракона

Напиток, приятно пахший травами, принесли еще при нем. Я быстро выпила и поставила чашу обратно на поднос.

— Теперь спать.

«Спать — так спать», — подумала, послушно садясь на постель. Сомневалась, что засну, однако в напитке оказалось что-то для сна, потому, несмотря на сильное волнение, быстро заснула.

Проснулась поздно вечером.

— Сколько я спала? — спросила Невмию, разбудившую меня.

— Сутки. Пришло время церемонии.

Сердце запрыгало. Ноги отяжелели, руки онемели. Как гуттаперчевая кукла я стояла посреди комнаты, позволяя одевать себя в легкое сиреневое платье. За окном темнело, в комнате царил сумрак, а на меня снова натянули покрывало.

— Я ничего не вижу, — прошептала. — И хочу пить.

Служанка ушла за водой, и в это время пришел Варк, облаченный в парадную желтую тунику, богато украшенную золотыми нитями, и принялся наставлять:

— Доведу тебя до самого гнезда, поставлю перед ним. Слушайся и не упади вниз, — закончив, кивнул, чтобы следовала за ним. Невмия еще не вернулась, но я не посмела спорить. — Когда поднимемся — увидишь толпу. Должна идти, не запинаясь, потом ровно стоять. А потом, когда все произойдет, поднять руки и воскликнуть: «Во славу лучезарных Паха и Авсии. Во славу Лагеарнии».

— А если…

— Нет если! — зашипел он и резко обернулся. — Скажи я Кхарту о твоих слезах — он покажет, что оказаться в его лапах беспомощной — хуже, чем в разгневанной толпе! Поэтому замолчи, соберись и делай, как сказал!

Я откинула покрывало и посмотрела жрецу в глаза. Возможно, это мой последний день, и я уж буду собой.

— И ты не так прост, Варк! — тихо зашептала, поднимаясь на цыпочки. — Кхарта невозможно ни любить, ни уважать. Он холоден, как лед, а ты горяч, как пламя! Вы две противоположности!

— В тебе говорит дурман! — оборвал. — Пойдем.

Что бы Варк не говорил, я уверена: он презирает старого хрыча за алчность и жестокость. Если сегодня выживу — обязательно сыграю на их противостоянии.

Если попросить меня описать ту ночь — не смогу, все было как во сне. Помню только, что Варк все время был рядом. Поднимаясь по ступеням к Верхнему Драконьему храму, я дрожала, но крепкая и в то же время осторожная хватка его горячей руки помогала мне не впасть в истерику.

— Что интересного увидел? — осмелилась спросить, почувствовав его пронизывающий взгляд. Хоть и темно, но женское чутье не обмануть. — Все как у всех: два глаза, два уха, рот, нос.

— И болтливый язык, — не остался он в долгу.

— Я, возможно, живу последние часы. А столько тайн мироздания не узнала! — горестно вздохнула.

— Где же такие слова узнала?

— Прилежно слушала Невмию.

— Допрошу ее, — показал, что не верит ни единому слову.

— Хорошо, — кивнула на небо ночное, — услышала голоса.

— А голоса не говорили, что мне врать не следует?

Я остановилась, развернулась к нему и выпалила:

— Еще знаю такие слова, как мироздание, высокопоставленный, очаровательный, грациозный! Я не дура!

— Дура, потому что болтлива, — резонно возразил жрец.

— Ты же зоркий. Сам многое подметил.

— Писать умеешь?

— Я читать-то не умею. Честно.

— А по-апатски?

— Тоже не умею. И соседних языков не знаю. Я не шпионка.

— Что еще умеешь?

— Оказалось, что могу продавать. Еще немного шить умею.

— И как продавала?

— Стишок про плетенки читала, улыбалась и находила для хмурых покупателей доброе слово.

— И что за стишок?..

Так, болтая, добрались до Верхнего храма. Если бы не Варк — не представляю, что бы со мною стало.

— Накинь покрывало, — приказал он. — Не запинайся, не давай злопыхателям поводов для слухов. В храме будут жрецы, тизариды, важные сановники и выборщики от города и округов. Остальные ждут внизу. Важно, чтобы те, кто в храме, поверили в тебя.

— А если люди внизу останутся в сомнениях?

— Ты совсем ничего не знаешь о гнезде? — он так поразился моей неосведомленности, что даже замедлил шаг. А я пожала плечами. — Каждый сызмальства знает: внутри «гнезда» хранится драконье сердце. На протяжении веков оно озаряло Верхний храм, а потом тизары уверовали, что оно будет сиять вечно. — Жрец замолчал.

— И что случилось?

— Не важно. Важно, что сегодня оно должно вспыхнуть. Пусть на время, но это уже надежда…

В темноте, под пение сверчков голос Варка убаюкивал. Он говорил спокойно, с паузами и невольно расслаблял.

— У тебя красивый голос.

— Хоть что-то, — хмыкнул вредный собеседник. — Мы пришли.

— Не хочу, я боюсь! — отчаянно зашептала. — Я не та, кого они ждали!

— Поправь накидку, — пробурчал помощник Кхарта и потянул за собой к площадке, по краям которой стояли служки-жрецы с факелами и освещали дорогу к исполинскому храму. Колонны его, казалось, подпирали темное звездное небо. Я запрокинула голову и засмотрелась на бескрайний небосвод. Как же мне хотелось жить!

Варк продолжал вести за руку. Незнакомый пожилой, чванливый жрец зашипел возмущенно, но мой спутник, не обращая внимания, провел меня к ступеням строения. Уверена, он чувствовал, как дрожит моя рука, и слышал, как стучат зубы.

— Главное сама не рухни вниз! — предупредил напоследок и почти силком потащил по лестнице.

«Боже, Боже! За что мне все это?!»

Мы прошли белокаменный портик, длинный коридор и вышли на яркий, щедро украшенный золотом и мозаикой круглый подиум. Под взглядами сотен глаз я не смела вертеть головой в поисках «гнезда», но, пройдя немного вперед, увидела.

Представляла масштабное подобие куриного, утиного, любого птичьего гнезда, но ведь драконы не птицы, поэтому посреди мозаичного пола зияла дыра…

«Не упади!» — вспомнила предупреждение. И только подходя вплотную, поняла, о чем Варк предостерегал. Она была большой, темной, бездонной. И от нее исходили жар и тихий гул.

«Кратер вулкана?!» — подумала сначала, но, приглядевшись, увидела гладкие, будто шлифованное стекло, края. Немного повернула голову и скосила глаза на Варка. Он сильнее сжал мои пальцы и сделал еще шаг к краю «гнезда».

До этого момента я считала себя цивилизованным человеком, прислушивающимся к голосу разума, но внутренний страх, что неожиданно проснулся, присущ именно первобытному дикарю. Ноги подкашивались. Особенно остро ощущалась моя жалкая, человеческая сущность, которая ничто по сравнению с высшей силой, что создала гнездо и златокрылов.

Гул нарастал, прибавилось тихое шипение, переходящее в урчание. Боже, еще немного, и я сама прыгну туда из-за подозрительного, накатывающего экстаза.

В храме стоял удушливый дурман благовоний, но из самой ямы шел необъяснимый запах — древесный, горьковатый, он осязался даже на языке. Окружавшие меня люди стояли в оцепенении, не мигая, не перешептываясь. А их взгляды! Даже под защитой матового покрывала чувствовала, как они не сводят с меня глаз, верят и не верят, как маются в волнении. Это даже не детское ожидание долгожданного подарка, а нечто большее.