Избранная проза

Ямэй спросил: «А что такое "меланхоличность" (сио-ри) или "тонкость" (хосоми) строфы?» Кёрай ответил: «Меланхоличность не всегда является свойством строфы печально-трогательной по своему содержанию. Тонкая (хосоми) строфа — это не просто строфа, в которой есть что-то беспомощное. Меланхоличность заключена в обличье (сугата) строфы. Тонкость (хосоми) заключена в смысле-идее строфы (куи). Это снова поясню примером:

Торидомомо И птицы,

нэиттэирука Верно, в сон погрузились?

его но у ми Море Ёго60.

Роцу

Учитель изволил говорить, что в этой строфе присутствует тонкость (хосоми). Или:

тоодаго мо И от "Десяти лепешек"61

коцубу ни нарину Остались лишь малые крошки,

аки но кадзэ Осенний ветер.

Кёрику

191

Учитель изволил оценивать это стихотворение как выражающее меланхоличность (сиори). Говоря в целом, привкус печали (саби), достоинство (курай), тонкость (хосо-ми), меланхоличность (сиори) мудрено определить при помощи слов и кисти. Остается только приводить в пример строфы, о которых изволил высказать свое суждение Учитель. О прочем же можно догадаться».

ТРИ ТЕТРАДИ (фрагменты)

БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ

Хайкай — это песня (ута)62. Песня же существует с тех пор, как возникли Небо и Земля. Едва богиня тьмы и бог света63 спустились с Небес на острова Онокоросима64, богиня Тьмы молвить изволила: «Ах, как радостно встретить такого прекрасного мужчину»65. А бог Света на это ответить изволил: «Ах, как радостно встретить такую прекрасную женщину». И хотя это вовсе не песни, но поскольку здесь в словах высказаны думы, сердцем взлелеянные66, постольку это все же песни. Потому-то эти слова и принять считать первыми песнями. Во времена богов число знаков для песни еще не было определено, когда же настали времена людей, то, начиная от светлого бога Суса-ноо, песня стала содержать тридцать один знак67.

Якумо тацу Восьмислойные тучи

Идзумо яэгаки Над Идзумо встают — восьмиярусный,

цумагомэ ни Для супруги своей

яэгаки цукуру Босъмиярусный строю,

соно яэгаки о Восьмиярусный строю дворец.

Именно начиная с этой песни и определилось число знаков. Поскольку песни складывались в манере земли Ямато, их и стали называть — «песни ямато» или бака. К бака принадлежат и нанизанные строфы-рэнгя и шуточные строфы-хагшш . Что касается рэнга, это слово употреблялось уже в эпоху императора-монаха Сиракава68. До того времени подобные песни называли «соединенные строфы» (цутута). Число строф тож^ не было определено. Когда Яматотакэ-но микото69 отправился покорять восточных варваров, то, находясь в стране Адзума в Цукуба, изволил сказать:

Ниихари цукуба о коэтэ Свежевспаханная земля Цукуба.

икуя канэнуру Сколько ночей, как ее позади

оставил?

193

А зажигающий огонь отрок добавил к этому:

Каканабэтэ Если подсчитать,

ёни ва коконоя То ночей будет девять,

хи ни ва moo J&ieu же десять.

Эти строфы и принято считать началом рэнга. Когда Нарихира был послан в Исэ «охотничьим посланцем»70, жрица Ицуки-но мия написала:

Катибито но Даже вброд

ватарэдо нурэну Перейдя, не промокнешь,

э ни си арэба Коль предопределено.

Он же угольком от факела приписал на той же чарке конец песни:

Мата аусака но Опять чрез заставу Встреч сэки ва коэ нану Всенепременно пройду.

Во времена императора Готоба71 монах по имени Дзэнъ-ами72 сочинил книгу о помехах {саами )73 и прочих правилах нанизывания строф. Это сочинение стало основным сводом правил. Так возникли каноны нанизывания строф. С тех пор возникали и новые правила. Ежели говорить о шуточных строфах хайкай, то это то, что советник Тэйка74 называл острословием (jpwco). Суть (кокоро") острословия в том, чтобы обманывать других. Острословие — это особый склад речи, позволяюгций наделять душой-чувствами (кокоро) бесчувственное, давать голос безгласному. В «Большом собрании учения о рифмах» («Ингакутайсэй» )75 говорится: «В стихах Чжэн Ци много хайкай ("шуточного")». «Хай» — значит игра, «кай» — значит согласный, совпадающий — («ва» или «ка»). В Китае стихи, которые сочинялись шутя, для забавы, тоже называли шуточными {хайкай). Или ещё — юмористическими (коккэй). Юмор — это когда Гуань Чжун отвечает человеку из Чу76. В нашей стране таким человеком был преподобный И шею77. Оба они были так называемые острословы, то есть лучше других владели искусством давать соответствующие ответы собеседнику. В «Собрании старинных и новых песен Яма-то» — «Кокинсю» шуточные песни получили название

хайкайка. По этому образцу, сочиненные ради забавы нанизанные строфы тоже стали называть «шуточные нанизанные строфы» — хайкай-но рэнга.

Так возникло то, что мы называем хайкай; многие поколения, нанизывая строфы, лишь забавлялись, изощряясь в острословии, и наши предшественники так и не познали истину. Правда, за это время Сливовый старец из Нанива78 дерзнул распространить по миру свободу в нанизывании строф, однако, и до половины не доведя начатое, он до сих пор славится скорее искусством умело подбирать слова. Но вот на этот путь встал покойный учитель Басе, и примерно через три десятка лет мы [впервые] обрели первые настоящие плоды искусства хайкай. При Учителе искусство хайкай сохранило свое прежнее название, но стало совершенно иным, превратилось в истинное искусство хайкай. И вот теперь, когда за этим искусством закрепилась добрая слава, возникает вопрос — почему же в течение многих поколений оно влачило бессмысленное существование, словно в нем не было ничего истинного? Вот и Учитель говорил: «На этом пути нет древних». Еще он очень часто повторял: «Нетрудно отыскать то, что занимало мысли наших предшественников. Но найдется ли среди наших потомков тот, кто сумеет проникнуть в пределы наших нынешних размышлений? Я опасаюсь тех, кто придет после нас». С давних пор было много людей, составивших себе имя умением слагать стихи-иги и песни-jwza79. Все мы исходим из того, что полагали истиной они, и блуждаем в поисках истины. Учитель снабжает истиной тех, кто ее не имеет, он будет наставником еще долгие века. В самом деле, сменились многие поколения, но именно в наше время искусство хайкай обрело наконец истину — уж не потому ли, что Небеса ждали появления этого человека? Что же за человек Учитель?

И рэнга, и хайкай в основе едины. Душа-содержание (кокоро) и слова (котлова), вместе взятые, могут быть рэнга, могут быть хайкай. Душа-содержание имеется и в рэнга, и в хайкай, но слова в рэнга отличаются от слов в хайкай, и это издавна вызывало много толков. В книге

195

«Слова, непригодные для хайкай» — «Хаймугон»80 говорится, что все слова, которые произносятся по [китайскому] звучанию, относятся к «шуточным [то есть пригодным для хайкай — Т. С.-Д.] словам»-хайгон. Среди слов, используемых в рэша, тоже есть такие, которые произносятся по звучанию, но в целом это особенность хайгон. Это такие слова, как «бёбу» («ширмы»), «ките» («церемониальный занавес»), «хёси» («ритм»), «рити-но тёси» («тональность-ршгси»81), «рэйнарану» («беспримерный»), «коте» («бабочка») и прочие. К хайгон относятся кроме того такие слова, как «они» («черт»), «онна» («женщина»), «тану» («дракон»), «тора» («тигр») и прочие, встречающиеся в тысячестрофных циклах82. Многие слова, которые принято избегать в рэнга, такие как «сакураки» («дерево сакуры»), «тобимумэ» («опадающая слива»), «кумо-но минэ» («гряда облаков»), «кирисамэ» («дождевой туман»), «косамэ» («мелкий дождик»), «кадо идэ» («выходить за ворота», «отправляться в странствие»), «ура-бито» («рыбаки»), «сидзу-но мэ» («простолюдинка») — упоминаются и в «Мугонсё»83 и в записках Дзёха84. Все подобные слова относятся к хайгон.

На ни мэдэтэ Плененный именем,

орэру бакари дзо Сорвал цветок

оминаэси «Девичьей красы»,

ваш оти ни ки то А о том, что упал я с коня,

хито ни катару на Никому не рассказывай.

Эту песню сочинил Фунъя Ясухидэ, когда упал с коня в Сага. Это образец для хайкай. В верхней строфе (ками-но ку) слова (котоба), лишенные вульгарности, сочетаются с шуточным содержанием (кокоро), в нижней строфе вульгарные слова передают лишенное шуточности содержание.

И китайские стихи-ш, и ута, и рэнга, и хайкай — все это, вместе взятое, составляет «изящное искусство слова» (фуга). Хайкай добирается до всего, что остается не использованным первыми тремя, берет все, что им не пригодно. Соловей, поющий в цветах85, в хайкай превращается в соловья, роняющего помет на лепешку86, и таким образом выявляется прелесть времени, когда еще живо воспомина

ние о встрече нового года. Лягушка, живущая в воде87, превращается в лягушку, прыгнувшую в старый пруд88, и в этом плеске выпрыгивающей из зарослей травы лягушки обретается звучание хайкай. Суть в том, чтобы увидеть, чтобы услышать; истина хайкай в том, чтобы чувство поэта тут же превратилось в строфу.

Правила хайкай создавались по образцу правил рэнга и были предметом обсуждения среди наставников. В рэнга существует новый свод правил89. Вместе с добавлениями он принадлежит кисти канцлера Нидзё Ёсимото90. «Нынешний проект»91 является произведением канцлера-монаха Итидзё. Все эти три свода объединил Сёхаку92. Так вот, то, чего в рэнга было пять, в хайкай — четыре, то, что должно было находится на удалении семи строф, стало на удалении пяти93, то есть в хайкай все упростилось. К «Объединенному Нынешнему проекту» были добавлены и правила относительно «китайских и японских строф»94. Все эти правила, вместе взятые, в основном и считались каноническими для искусства хайкай с давних времен. Также в мире есть трактат Тэйтоку о помехах (сдсиди)95, и много других сочинений. Когда я о них спросил, Учитель ответил: «Доверять им трудно». Еще он сказал: «Среди них есть «Слова, непригодные для хайкай» («Хаймугон»У6, в целом — это хорошее сочинение». Тогда я сказал: «Трудно установить порядок, если нет хотя бы правила-сдсмди. Хорошо бы в школе Учителя появилось сочинение на эту тему». На это Учитель ответил: «Надобно вести себя с предельной скромностью. Устанавливать правила и каноны — дело чрезвычайной важности. Однако ежели ты удостоился имени "в тени цветов пребывающего" (хана-но мото)97, то должен положить начало канону, иначе в этом имени не будет никакого смысла. В течение многих поколений создавались разные каноны и правила, но какой в них прок, если люди их не применяют? Устанавливая правила, ты словно говоришь другим — соблюдай мной установленное, а в этом есть нечто бесцеремонное. Что касается правила помех-сасиаи, то оно целиком зависит от обстоятельств. Лучше начинать с более общих правил. Пусть же те из

197

учеников, кто имеет желание, просто запишут то, о чем мы беседуем и что кажется им заслуживающим доверия, позже это можно будет сделать тайными наставлениями для всех, принадлежащих к нашей школе».

Учитель сказал: «Касэн93, к примеру, состоит из тридцати шести шагов. Ни один шаг не должен быть шагом вспять, ведущим в возвращению прежнего содержания (кокоро). Именно желание продвигаться вперед является причиной постоянного изменения содержания». Что касается начальной строфы-хохху, то она первая и в цепи строф, и на свитке, поэтому новичкам следует воздерживаться от ее сочинения. Это записано и в «Высочайшем собрании вось-мислойных туч» («Якумомисё»)99. Я всегда говорил, что строфа должна быть прекрасна по форме-облику (суга-тпа), и высока по достоинству (курой). Прежние наставники предпочитали, чтобы первая строфа свитка была легковесно-проста. Возможно, это зависит и от эпохи. Кроме того издавна, если поэтическое собрание устраивается в новом доме, принято остерегаться таких слов как «сгорать», «воспламеняться» — то есть всего, связанного с огнем. При оплакивании же умершего следует избегать слов: «темный путь», «блуждать», «прегрешение», «наказание», «в лодке», «возвращаться», «тонуть», «бушующие волны». Прежде чем говорить об увечном, надобно убедиться, не препятствует ли тому состав участников. Это касается не только начальной строфы-хохху, но и всех остальных строф. С давних времен считается, что вторую строфу-&дагх}> должен сочинять хозяин собрания. Однако же это тоже зависит от обстоятельств. Начальная строфа-хохэту принадлежала гостю потому, что прежде придавалось первостепенное значение приветствию, с которым гость обращался к хозяину, и это приветствие определяло содержание хокку. Вторая строфа-йгхшсу тоже была приветствием, которым хозяин отвечал на приветствие, содержащееся в хокку. Учитель говорил: «Когда вторую строфу-<?«хику сочиняет хозяин, она имеет вид приветствия». Существует мнение, что даже те строфы, где говорится лишь о снеге, луне и цветах, должны быть проникнуты духом приветствия. Когда в начальной