Избранная
Шрифт:
Казалось бы, что тут такого и зачем из этого делать тайну? Но на это у Гоши были свои причины…
В этот морозный день Антон чистил лопатой снег на дорожках вокруг монастыря. Услышав шаги за спиной, он привычно посторонился, пропуская прохожего. Мимо прошла одетая во все черное прихожанка со строгим платком на голове. Антон хотел было возобновить свою работу, когда женщина вдруг развернулась к нему.
– Батюшка, мне нужно исповедаться, – смиренным тоном сказала она.
– Я всего лишь послушник, помогаю по хозяйству в монастыре, – ответил он. – Вам лучше обратиться к отцу Григорию.
Но женщина схватила его за руку:
– Здесь очень деликатное дело. Ты можешь хотя бы выслушать меня?
Антон посмотрел
– Я не…
– Всего лишь выслушать и посоветовать, что мне делать, – вкрадчивым тоном настаивала красотка. – Ты же будущий священник, ты должен уметь слушать.
Вообще-то Антон намеревался стать не священником, а монахом, но, с другой стороны, было бы не по-христиански оттолкнуть того, кто просит о помощи. Он воткнул лопату в снег:
– Хорошо, чем я могу помочь?
Женщина взволнованно посмотрела ему в глаза:
– Я сплю со священником.
Антон отшатнулся. Меньше всего на свете ему хотелось разговаривать на эту опасную для него тему… Греховное вожделение, с которым он боролся во время своего пребывания в монастыре, вспыхнуло с новой силой.
– Если бы ты знал, как он скучен, – продолжала красавица. – В нем нет страсти, нет огня!
Антон снова отшатнулся, попытался высвободить руки, но тонкие пальцы женщины крепко впились в его ладони.
– А я сгораю от вожделения и задаюсь вопросом: почему? Почему он не может излечить меня от моей страсти? И почему, предаваясь греху, он не может отдаться ему полностью, со всем жаром?
Лоб Антона покрылся испариной, но он не мог оторвать взгляда от обольстительницы. А она, коварная, приблизила свое лицо почти вплотную, отчего он ощутил дразнящий аромат ее сладких духов.
– Отпустите меня…
– Ведь это естественный инстинкт, который овладевает нами безраздельно, – выдохнула она ему почти в самое ухо. – Ради него люди теряют голову, меняют свою суть.
Будущий монах прижался к стене, закрыл глаза. Постом и молитвой смирял он свою плоть все это время – но как теперь устоять перед искушением?
Обольстительница прижалась к нему вплотную, казалось, еще миг – и тело Антона перестанет ему повиноваться, отдавшись тому инстинкту, о котором она говорила. Его пальцы привычно скользнули к четкам на поясе, деревянному крестику…
– Ты чувствуешь могучие силы, исходящие от меня сейчас? Хочешь услышать свое сердцебиение рядом с моим? Скажи, что мне выбрать сегодня – смерть или безудержную страсть?
«Господи, помилуй… Дух могуч, плоть же немощна… Отче наш…» – в отчаянии бормотал Антон, из последних сил пытаясь отстраниться.
И в этот миг над храмом ударил колокол. Громко, звучно, казалось, над самым ухом.
Дьявольское наваждение исчезло, Антон вздрогнул и открыл глаза. Он стоял один на дорожке, которая хорошо просматривалась в обе стороны, – коварной красотки не было нигде. Только на снегу виднелись свежие следы женских сапожек. Не раздумывая, он бросился по следам, выбежал за угол монастыря и… столкнулся нос к носу со своим братом Гошей.
– Куда несешься, Антон? – весело спросил тот.
– Ты женщину в черном не видел?
– Нет. А с чего ты бегаешь за женщинами?
Антон снова оглянулся. Здесь, на просторном монастырском дворе, кроме них, никого не было, а следы женских сапожек терялись на гладко вытоптанной дорожке.
Он поднял глаза к небу:
– Господи, почему это происходит именно со мной?
– Что случилось? – удивился Гоша.
– Ничего, Гош… Так бывает перед постригом… Это все искушения…
Братья договорились встретиться в кафе.
Это было то самое кафе, где не так давно выпускники устраивали вечеринку. Войдя, Антон без лишних слов вынул из-под куртки книгу и протянул брату.
– Что это, Антон?
– Подарок. Мне было столько же лет, сколько тебе,
когда эта книга перевернула мой мир.Гоша развернул книгу к себе названием. Это оказался Ричард Бах, «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Парень стал с интересом листать книгу, потом закрыл ее и спросил:
– Та женщина, которую ты искал… ты нашел ее?
– Нет, а с чего ты о ней вспомнил?
– Не знаю, просто… Ты так бежал за ней.
– Она просто несчастная одержимая, – глухо ответил Антон.
– Ты что-то бормотал про искушения.
– Искушения – всего лишь препятствия на пути. Чем ближе я к своей цели, тем серьезнее искушения.
– Фигня все это! – заявил Гоша. – Человек так устроен… Бог нас такими создал, если хочешь! То, что ты называешь искушением, – нормальные отношения мужчины и женщины. А главное – зачем? Зачем такое самоистязание?
– Ты уже задавал мне этот вопрос, – тепло, по-отечески улыбнулся старший брат. – Через ограничения…
– Знаю, знаю, открываются новые формы познания мира. Но зачем ограничивать себя в любви? Есть же и женатые священники…
– У каждого свой путь к Богу, – ответил Антон. – Если захочешь понять меня, прочти эту книгу. Я чувствую в себе силы подняться на вершину, но для этого я должен быть один, понимаешь?
– Не понимаю! – воскликнул Гоша. – То, о чем ты говоришь, – просто эгоизм!
– Ты не понял меня.
– Главное, чтобы у тебя без женщин крыша не поехала! Сегодня, когда ты выскочил из-за угла, я подумал, что ты совсем свихнулся.
– Постараюсь не свихнуться, поверь. Если заметишь, что со мной что-то не так, скажи, хорошо?
– Говорю – с тобой что-то не так!
Антон поднялся.
– Ты не знаешь, останешься ли в нашем городе после принятия монашества? – спросил Гоша напоследок.
– Не знаю. Мало кто остается. Отправлюсь куда пошлют, сам понимаешь…
– Тогда завтра встретимся здесь, – вздохнул Гоша и взял со стола книгу. – Постараюсь что-нибудь прочитать.
– Не торопись, читай в удовольствие.
На этом братья распрощались.Феликс довольно потирал руки. Сегодня фортуна ему явно благоволила. Он был так мил, заботлив и внимателен, что ему удалось завоевать симпатию и доверие глухонемой красотки. Мало того, она согласилась пойти с ним пообедать, и куда – в торговый центр! В нем имелось замечательное кафе, а самыми замечательными там были прозрачные стеклянные стены.
Феликс выбрал столик у стены, за которой был виден общий переход торгового центра, – и не прогадал. Дело в том, что Женя решил в тот день купить для своей ревнивой возлюбленной дорогой подарок и предложил Ольге в качестве консультанта пройтись с ним в ювелирную лавку. А ювелирная лавка располагалась где? Правильно, в том же самом торговом центре со стеклянными стенами.
Да, Ксения была ревнива. Патологически ревнива от природы, и этим «природным даром», считал Феликс, глупо не воспользоваться. А потому он для начала рассказал ей трагическую и поучительную историю про то, как он любил девушку и верил ей, а она ему изменяла направо и налево.
Ксения внимала рассказу, все больше хмурилась, и Феликс радовался: семена подозрения упали на благодатную почву ревности, остается лишь ждать всходов.
– Не стоит слепо доверять людям, – с умным видом продолжал Феликс. – Тебе сначала кажется, что у вас все хорошо, а потом он начинает отдаляться… Ты понимаешь, о чем я?
Ксения с готовностью внимала его речи, кивала.
– И однажды он не позвонит… Не напишет, не придет… Будет искать оправдания…
И тут в общем переходе появились они. Женя и Ольга шли под руку, болтали, смеялись, и Женя примерял на палец Ольге только что купленный золотой перстень. Ольга и Ксюша часто делились между собой бижутерией и знали – у них пальцы одного размера. Вот поэтому Ольга и предложила, чтоб не ошибиться, примерить перстень на ее палец.
Так они и шли по переходу, веселясь, и любой незнакомый человек принял бы их за влюбленных. Ксюша заметила – вздрогнула, подалась вперед, не отрывая глаз от коварной парочки.