Избранница горца

Четыре человека, как один, развернулись лицом к стене за конторкой, и никто из них не издал ни звука. Ни ругательств, ни протеста, ни даже сдавленного вздоха.

Она моргнула. Посмотрела на Кейона. Потом снова на послушных овечек.

— Вы не будете преследовать нас, когда мы уйдем, — добавил Кейон. — Вы будете молчать и не двигаться долгое время после нашего ухода.

Его слова напомнили ей о том, как ему подчинились Марк и служащие отеля.

Как он это делает? Кто он?

— Пойдем, девочка, — сказал Кейон.

Она словно приросла к месту, подозрительно прислушиваясь к себе, пытаясь решить, не чувствует ли хотя бы намека на странное желание подчиниться ему.

Нет.

Джесси сделала шаг назад, чтобы убедиться в этом. Подняла голову. Состроила ему гримасу.

И ничего. Она чувствовала себя, как обычно, ее воля была такой же свободной.

А вот о них нельзя этого сказать, подумала она, снова глядя на людей у стойки.

— Что ты с ними сделал?

— Долго объясня…

— Знаю, знаю, — прервала она, — а у нас нет времени, верно? Ладно. Скажи мне только: можешь ли ты заставить их стереть все компьютерные записи о нас?

Кейон удивленно взглянул на нее, а потом в глазах цвета виски зажглось понимание.

— А, ты хочешь, чтобы никто не связал тебя с комнатой, которая залита кровью! Айе, я могу это сделать. Но тебе нужно подсказать мне. Я много не знаю о твоем веке.

Они торопливо подошли к столу, и Джесси сказала ему, что делать.

Он тут же отдал серию коротких приказов, и Джесси с изумлением наблюдала, как клерки без промедления взялись за файлы о номере 2112. Они аннулировали все транзакции кредитки, стерли все записи. Что бы ни делал Кейон, и как бы это ни срабатывало, но он придавал совершенно новое значение термину «харизматичная личность».

Еще одна проблема решена. Она исчезла вместе с видениями о звонках матери из стран третьего мира, где водятся огромные жуки и тараканы-переростки.

Как только клерки закончили, Джесси отошла от Кейона, чтобы взглянуть на бодибилдера и его жену. Те стояли неподвижно и смотрели в стену. В их глазах застыло то же странно отсутствующее выражение, что и у клерка. Раньше Джесси не обращала на это внимания, видимо, была слишком занята рассматриванием сексуального горца, чтобы замечать еще и людей.

— Что ты с ними сделал? И как?

Он подхватил зеркало и взял ее за руку.

— Не время, девочка. Нам нужно спешить.

— Не время, — проворчала Джесси. — Почему как только у меня возникают вопросы, всегда «не время»? Это время вообще настанет?

12

— А быстрее ты не можешь? — Кейон посмотрел на Джессику поверх зеркала, которое они снова закрепили между двумя сиденьями.

Его раздражало то, что он не знает, сколько времени ему осталось.

— Только если ты сможешь как-то приказать транспорту в Чикаго в это дождливое утро пятницы отправиться куда подальше, — ответила Джесси, закатив глаза, и махнула рукой в сторону автомобилей, заполонивших улицы. Потом нахмурилась. — Ты это можешь?

— Нэй. Девочка, нам нужно двигаться как можно быстрее. Ищи любую возможность выбраться из этого столпотворения.

И он снова сосредоточился на своих мыслях, почти не расслышав ее иронического:

— Да, сэр!

Второе нападение произошло раньше, чем он ожидал. По правде говоря, Кейон вовсе не ожидал второго. По крайней мере в этом огромном «отеле», куда она их привела.

Это дало ему понять, что в ее веке он находится в крайне невыгодном положении и многого не способен учесть. Да, он прочитал тонны книг и газет, он постоянно изучал мир за окном кабинета Лукана — готовился, постоянно готовился использовать любую возможность, чтобы отомстить. Он знал о таких вещах, как компьютеры, автомобили, самолеты и телевизоры, он знал, что мир сейчас перенаселен. И горец из девятого века, которым он оставался, считал — пока они пробирались от университета через центр города таких масштабов, — что найти их будет не легче, чем иголку в стоге сена размером с Шотландию.

Он ошибался. Как он ошибался.

Кейон просто не мог воспринять ее мир с высоты птичьего полета. Он был знаком со статистикой, знал о современных изобретениях, но он не мог почувствовать, как все это работает вместе. Все книги мира не сохранят тебе жизни в бою. Воин должен знать и понимать свое дело.

А он не понимал.

Ему нужно было забрать девушку туда, где он будет на своей территории. Лукан не отнимет ее у него. Он не позволит ублюдку тронуть и волоска на ее голове.

— Я не знаю, как ему удалось нас найти, — мрачно пробормотал Кейон.

Рядом раздался вздох.

— Я знаю. Это я тот хрен, что нас подставил, — виновато сообщила Джесси.

Горец посмотрел на нее, шевеля губами. Некоторые современные выражения ставили его в тупик, но он хотя бы понял ее слова.

— Нэй, девочка, ничего подобного. Ты не похожа ни на одну часть моей анатомии, — игриво сказал он, стараясь поднять ей настроение и отвлечь от воспоминаний о жуткой сцене, которую ей пришлось увидеть и пережить.

Он никогда не чувствовал себя хуже, чем в те минуты, когда застрял за стеклом и вынужден был кричать на нее, угрожать, что позволит забрать ее в тюрьму, когда на самом деле ему больше всего хотелось обнять ее, утешить своим телом, успокоить поцелуями. И убрать этот чертов труп подальше от нее.

Вместо этого Кейон рассказывал ей истории о своем детстве, пытался помочь ей отвлечься и скоротать время. Он говорил медленно и мягко, вплетая в рассказ всю магию гор, какую только мог. О мрачных воспоминаниях он умолчал: о том, как в десять лет был вынужден выбирать битвы и посылать тех, кто был ближайшими друзьями отца, тех, кто заменял ему отца, на верную смерть.

Тому, кто рожден в Шотландии лэрдом, суждено было быстро взрослеть. Или потерять свой клан. Или умереть. Ни потери, ни смерти он не желал.

Вместо этого Кейон рассказывал Джесси о солнце и вереске, о ледяной воде озера в жаркие дни, развлекал сказками о семи красавицах сестрах, занятых поисками мужей, которых он бы одобрил.

И наконец выражение паники исчезло из ее глаз. Джесси не была неженкой. За эти часы его мнение о ней резко изменилось.

Он был очарован этой женщиной.