Избранница

— Вот что, Гвен, — решительно сказала Ариэна. — Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то погиб. Если тут разгорится сражение, останется гора трупов. Всего этого можно избежать… Пожалуйста, не спорь. Я знаю, что делаю. Если ты считаешь меня настоящей аранхиной, то ты, как настоящий аранхит и воин богини, должен мне верить. Мне нужно минут пять-десять, не больше. Когда они будут здесь, скажите, что я заперлась в мастерской. Пусть ломают дверь и входят.

— А ты…

— Меня уже здесь не будет.

— Тебе не удастся улететь. Всё окружено…

— Я знаю. Тем лучше. Воины Харкона сейчас видят меня в окно, и никто не обвинит те6я в том, что ты помог мне бежать. Они будут видеть меня до последнего…

— Но что ты собираешься делать? — Гвен был в полной растерянности.

— Маги никогда не делятся своими секретами с непосвящёнными, — улы6нулась Ариэна. — Не обижайся, Гвен. Пожалуйста, сделай так, как я говорю. Ничего не бойся. Богиня защитит меня.

Голоса за окном стали громче. Похоже, там уже началась потасовка.

— Иди-иди! — Ариэна едва ли не силой вытолкала Гвена за дверь и задвинула щеколду.

Хорошо, что она вчера уснула в одежде. Когда спасаешь свою шкуру, можно бежать и в ночной ру6ашке, но лучше уж 6ыть одетой. Кусок арилла лежал в правом кармане брюк, но Ариэна с ужасом обнаружила, что спички закончились. Звать Гвена или кого-нибудь ещё было поздно Охранники вступили в переговоры с теми, кто окружил дом, и последним явно не терпелось поскорее перейти от разговоров к действиям.

Итак, огня у Ариэны не было… Хотя, почему не было? Разве свет лампы — не огонь? Источник любого света — солнечный огонь… Свет лампы усиливал иллюзию пространства, но создала эту иллюзию Ариэна. Огонь лишь усиливает магию. В гробнице Ассеана не было огня, туда с трудом проникал дневной свет, но когда она наполнилась туманом, в картине Тимены появилось пространство. Теперь Ариэна знала, что на месте той фрески тоже возникла иллюзия, в которую можно было войти. Наверное, Тимена расписала стену, добавив в краски измельчённую паутину аранхи. А может, у неё был какой-то другой секрет… В гробницу приник туман — и возникла иллюзия. Значит, дверь в иной мир открыла двойная магия… Или всё-таки тройная? Иллюзию пространства создала Тимена — благодаря своему дару художницы. Это она наполнила картину жизнью, а туман лишь усилил магию. А может, повлияло и появление в гробнице Ариэны? Ведь картины в башне «открывались» только перед ней. Возможно, отчасти причина этого чуда и в ней, в Ариэне? Вернее, в той силе, которой она обладает, в её собственной магии, о которой говорила Фиола. В круглой башне Ариэна даже не использовала туман. Картины и так пускали её в свой иллюзорный мир. Мир, созданный Эренией. Великая аранхина нарочно оставила дверь открытой, но только для того, кто, как и она, обладает магической силой. К сожалению, Ариэна была не столь искусна в магии — ведь это искусство заглохло пять столетий назад. Как часто она действовала, полагаясь лишь на интуицию…

— Это моя картина, — прошептала она, глядя на полотно. — Я создала этот мир. Я хочу оказаться там. Хочу и могу!

По картине прошла лёгкая рябь. Она пульсировала, то оживая, то заслоняясь от Ариэны невидимой стеной… Или, скорее, оконным стеклом. Ариэна стояла перед закрытым окном, за которым было пространство. Иллюзия, созданная ею. Оставалось лишь открыть окно. Ариэна сжала в руке ветку арилла. Мерцающий туман заполнил комнату, а когда он рассеялся, окно в другую реальность было открыто. Едва не закричав от радости, Ариэна устремилась туда. Рамки картины раздвинулись и исчезли. Серебряная дорожка бликов вела к призрачному замку и звезде, что сияла в бледнеющем предутреннем небе. Паря над морской гладью, девушка оглянулась и увидела комнату. Дверь уже содрогалась от тяжёлых ударов. Ариэне захотелось поскорей оказаться подальше отсюда — и воздух сразу уплотнился. Мгновение — и сияющий дворец уже возвышался над ней, ослепляя её своим великолепием. Перед ней раскинулся остров — скопление пологих холмов, поросших небольшими рощицами. Дворец был довольно далеко от берега, на высоком холме. Создавалось впечатление, что он парит между небом и землёй. Летающий дворец, который вот-вот превратится в облако… Ариэна удивилась, почувствовав на лице прохладный, пахнущий влагой ветер. Плавно снижаясь, она коснулась ногами воды. И её лёгкие кожаные башмаки тут же намокли! Такого она не ожидала, хотя и втайне надеялась на чудо. Иллюзия стала реальностью.

Глава 20. Ди-Милон.

Ариэна приземлилась в нескольких шагах от кромки воды и долго стояла, любуясь ожившей картиной. Перед самым рассветом звезда погасла, и вслед за ней растаял в воздухе призрачный замок. На пологом холме, где он только что возвышался, виднелись лишь какие-то развалины. Ниже была роща, на фоне которой теперь чётко белел силуэт настоящего дома. Довольно большой — в два или три этажа — он стоял на холме, расположенном гораздо ближе к берегу, чем тот, где появлялся и исчезал призрачный дворец.

Ариэна сняла мокрые башмаки. До чего приятно было ступать босыми ногами по мягкому, как пудра, белому песку. Она поняла, что приземлилась на прибрежной полосе. Море отступило уже давно. Встречавшиеся на каждом шагу водоросли и ракушки высохли и поблекли от солнца. Время от времени дорогу Ариэне перебегали акриды — большие песчаные крабы, которые имели обыкновение промышлять на месте отлива. Их любимого лакомства — моллюсков — уже не осталось, но, похоже, акриды были рады, если удавалось найти хотя бы мёртвую морскую звезду или останки гигантской медузы киллы. Эти медузы достигали в диаметре двух локтей. На открытом воздухе их студенистые тела затвердевали и становились похожими на куски мутного стекла. Странно, но, разлагаясь, киллы почти не пахли. Ариэна задержалась, чтобы посмотреть, как ловко разделываются с дохлой медузой два крупных акрида. Челюсти у этих тварей были мощные, ничего не скажешь. Ещё больше её заинтересовал краб, который тащил что-то, сверкающее на солнце, словно серебро или хрусталь. Ариэна догнала маленького хищника. Его добыча действительно напоминала осколок хрусталя или серебряную пластинку.

— Извини, дружище, — сказала Ариэна. — Но придётся мне воспользоваться правом сильного. К тому же эта штуковина явно несъедобная…

Акрид даже зашипел от возмущения, когда она отняла у него находку.

— Ладно, не ворчи…

Девушка осторожно взяла краба за панцирь — так, чтобы он не смог дотянуться до неё своими острыми клешнями — и отнесла к останкам огромной киллы. Акрид тут же принялся за трапезу, явно забыв о своей потере.

Полупрозрачный осколок мерцал в руках Ариэны, переливаясь серебром и голубоватой зеленью. Совсем как тот паук на подвеске Эрении. Точно такое же сияние Ариэна заметила в нескольких шагах справа от себя. Только что ничего не было, и вдруг — как будто кто-то бросил сверху горсть серебра и диллинов. Ариэна подошла поближе. Это оказались заросли арилла, покрывшие несколько плоских каменных глыб, которые едва выглядывали из песка. Если бы арилл не засветился, она бы его, скорее всего, и не заметила. Почему он стал светиться? Почувствовал её присутствие? Ариэна вызвала туман, а когда он рассеялся, отломила себе новую ветку. Наклонившись, она заметила на песке точно такой же серебристый осколок, какой она только что отняла у акрида. Только этот был побольше.

"Дочери Найяры, одетые туманом, танцуют на берегу и собирают звёздные осколки, которые море выбрасывает к их ногам… Осколки большой звезды, упавшие с небес…"

Положив "звёздные осколки" в карман, Ариэна двинулась к берегу. Уже окончательно рассвело. Хрустальный замок исчез, но теперь всё вокруг казалось сделанным из хрусталя. Всё было исполнено света и радовало глаз чистотой и нежностью красок. Прозрачное голубое небо, матово-белый песок, отливающие перламутром камни… Даже высохшая от зноя трава у подножия холма напоминала тонкие, хрупкие узоры из серебра. Ариэна была почти уверена, что, стоит подуть ветру — и она услышит мелодичный звон. Она остановилась примерно в десяти шагах от ближайшего холма, на границе между прибрежной полосой и берегом. Какое-то чутьё, непонятное ей самой, подсказывало ей, что это черта, которую море не переходит даже во время сильного прилива. На склоне холма росли маленькие сосны со светло-серыми стволами и голубовато-зелёной хвоёй. Её нежный аромат, смешиваясь с запахом моря, наполнял воздух таким чудным благоуханием, что у Ариэны едва не закружилась голова. Кое-где с соснами перемежались заросли какого-то вечнозелёного кустарника с плотными кожистыми листьями изумрудного цвета. Когда налетел ветер, среди изумрудов засверкало серебро — оказалось, что с другой стороны листья гораздо светлей.

Ветер утих так же внезапно, как и начался. Ариэна долго стояла, наслаждаясь тишиной, прозрачной ясностью утра, тонкими ароматами и нежными красками этого мира. Она привыкла к буйному разноцветью лесов Див-Аранхи. И она любила эти леса. Див-Аранха была её родиной, но сейчас у Ариэны возникло ощущение, что она наконец вернулась в тот дом, откуда её давным-давно увезли, который она не помнила, но по которому она всегда втайне тосковала…

Каменистая тропа, петляющая между соснами и кустами, терялась где-то на вершине холма, но Ариэна знала, что она там не кончается. Наверное, тропа вела к тому белому дому, который она увидела, едва исчез призрачный замок. Стоя спиной к морю, девушка не столько услышала, сколько почувствовала, что начинается прилив. Море бесшумно под6иралось к ней, и Ариэна чувствовала его приближение, как ощущала в лесу близость зверя, затаившегося в кустах. Она только сейчас по-настоящему осознала, что она полукровка. Она бежала из своей страны, но здесь она почему-то не считала себя изгнанницей, которая ищет убежище на чужбине.

Гладкие валуны, которыми была выложена тропа, быстро нагревались от утреннего солнца. Старинный дом нежно белел на фоне рощи или сада. Здешняя белизна не была ослепительно-яркой, как снег на вершинах 3имогоръя, но она излучала гораздо больше света, а её тёплый матовый оттенок радовал глаз. Тропа, петляя среди зарослей, то спускаясь, то поднимаясь, действительно привела Ариэну прямо к воротам дома. И сам он, и стена вокруг него были построены из ракушечника. Ариэна знала, что это любимый строительный материал островитян, и даже слышала, как он изготовляется. Это была скреплённая очень прочным раствором смесь гальки и песка. Причём песок добывали в той части прибрежной полосы, где скапливалось много мелких ракушек. Считалось, что они придаёт материалу какие-то особые свойства. Какие — Ариэна не знала, но из-за этих маленьких ракушек стены постройки отливали перламутром. Именно благодаря им дом сиял на солнце таким глубоким и мягким светом. Почти всю невысокую ограду оплёл амарисс. Его резные лиловые листья, тронутые осенней ржавчиной, и дымчато-синие грозди плодов украсили белую стену причудливым орнаментом. На переспевших ягодах выступили мутноватые капельки сока. Некоторые грозди уже хорошенько пощипали птицы.

"Хоть кому-то польза, — подумала Ариэна, попробовав ягоды. — Замечательный сорт…"

Сломанные ворота, слабо скрипнув, пропустили её в заросший двор. Хозяйственные постройки превратились в развалины и почти терялись среди кустов. Часть двора была вымощена известняковыми плитами, между которыми пробивалась трава. Фруктовый сад, подступающий к дому с трёх сторон, уже начал облетать. Некоторые деревья гнулась под тяжёстью плодов. Время сбора урожая уже прошло, но здешний урожай не интересовал никого, кроме птиц. Большая часть плодов сгнила или засохла.