Избранник Газового космоса

Я без обиняков прервал бессмысленный разговор, представился и сказал, что хочу наняться охранником до Пещерного Острова.

– А под тобой бактр спину не сломает? – поинтересовался Самех, почесывая зад.

Молоденькая рабыня прыснула. А караван-баши вдруг подобрел.

– Этот, – он кивнул в мою сторону и загнул палец. – Потом варвар без губ, который пришел вечером, и еще тот парнишка, который скрывается от маджаев. – Караван-баши загнул еще два пальца. – И мы сможем выйти, Глаз зрит, уже сегодня! О, тебя прислал сам Брахма!

Последняя реплика адресовалась мне. Я сдержанно поклонился в ответ.

– Как тебя зовут, солдат? – процедил Самех.

Только что был «повелителем», а теперь – солдат. Не заскучаешь, даже если захочешь!

– Лазар.

Самех и караван-баши переглянулись.

– Лазар… Лазар… – пробормотал последний. – Что-то я о нем слышал… А! – он указал на меня пальцем. – Ты – из портовой стражи, правильно?

Я не ответил, лишь еще раз склонил голову.

– А оружие у тебя есть? – спросил Самех и пригубил кофе.

Показал им трофейную пушку.

– Только патроны закончились, – признался.

Самех и караван-баши замотали головами.

– Это же – магазинник! Шумное оружие! Грязное! – заговорили в два голоса. – Не для пустыни!

Я даже растерялся. Не палками же они обороняют караван?

– Не гляди тупым бактром. Ты получишь патроны, – соблаговолил ответить Самех. – Но мы не вынимаем свои пистолеты, пока не станет совсем горячо. Мы продвигаемся тихо и по ночам. Если приходится драться, деремся без лишнего шума. Я выдам тебе копье, акинак и стеганый доспех. Надеюсь, портовую стражу учат, за какой конец меча нужно держаться, а каким – бить?

– Учат, Самех.

– Обращайся ко мне «салар».

– Да, салар.

– То-то, – Самех шумно отхлебнул кофе. – Не уверен, что у нас найдется доспех твоего размера. Придется распороть на боках!

Рабыня снова прыснула.

Так я стал охранником каравана, следующего к Пещерному Острову.

И побрел неизвестно куда, вглубь пустыни чужого мира.

Но, наверное, так было нужно.

Глава 6

Четыре серебристых колеса выкатились на гребень бархана, замерли на мгновение в неустойчивом равновесии и как бы нехотя заскользили вниз, наперерез каравану. В этом бесшумном скольжении не было ничего угрожающего, но бактр подо мною испуганно заблеял, задрал уродливую голову и попятился, оседая на задние ноги.

– Держать строй! – рявкнул Самех. – Лазар, песий сын, тебе говорят!

Я вонзил в крутые бока бедного животного ржавые шпоры. Бактр захрипел, роняя с выпяченных губ черную слюну, прянул вперед. Похоже, совсем спятил от страха, черта с два удержишь его сейчас в строю!..

Я выдернул из ременной петли пику. И вовремя. Колесо, которое скатилось с бархана первым, вдруг развернулось в тощего, длинного, как удав, ящера. В мутно-голубом сиянии ночи чешуйчатое тело твари отливало сталью.

Ящер зашипел, сделал обманный выпад. Я швырнул в него пику и промахнулся. Схватился за рукоять акинака, но вытащить не успел…

Ящер метнулся к горлу бактра, тот встал на дыбы, молотя воздух плоскими копытами. В седле я не удержался, рухнул на песок. Падение оглушило меня, подняться сразу не удалось. А когда я все же утвердился на жилистых и волосатых ногах Сандро Урии, схватка с песчаными драконами была в самом разгаре.

– Какой из тебя воин, – презрительно бросил Самех, осаживая своего пятнистого, как леопард, скакуна. – Я всегда говорил, что из портовых шакахов хороших солдат не сделаешь…

Я не отозвался. Некогда, да и бессмысленно перечить начальству. На правом запястье Самеха красовалась татуировка в виде скрещенных молний; я видел такие у солдат-кшатров в порту – вояка бывший, значит. Судя по манерам – и впрямь офицер, салар по-здешнему. Салар, который укуривается на привалах гашишем…. Ну-ну…

Костяная булава, которой заканчивался «стальной» хвост, просвистела у моего носа. Я качнулся назад, полоснул акинаком. Брызнула кровь – темная, горячая, как кипяток.

М-да, холоднокровными здешних драконов не назовешь…

Ящер зашипел, развернулся, взбив тучу песка. Клыки-кинжалы воссияли надо мною, глаза запылали рубинами, но тут же помутнели и погасли, и голова дракона покатилась в пыль. Алак – безгубый варвар-наемник – весело сверкнул подпиленными зубами и промчался мимо, роняя драконью кровь с клинка.

Я повертел головой: с кем бы еще сцепиться? Но схватка для ящеров уже была проиграна. Двое толстыми шлангами валялись на песке. Оставшиеся в живых пока огрызались. Они то сворачивались колесом и пытались вырваться из кольца стражников, то вяло кидались в драку. Стражники не выпускали их, но и бой не принимали. Они развлекались, тыча в обессилевших драконов пиками.

Мальчишка – прислужник караван-баши – привел моего бактра. Я нехотя взгромоздился в седло.

Стражники продолжали развлекаться. Груженые бактры столпились под барханом. Погонщики воспользовались незапланированной остановкой, чтобы вычесать песок и блох из жесткой шерсти своих подопечных, проверить подковы и поклажу. Салар Самех и караван-баши Урзуф въехали на гребень бархана осмотреться.

Ночи на Целлионе светлы. И нынешняя не была исключением. Газовая среда равномерно фосфоресцировала, у горизонта то и дело полыхали зарницы. Два больших, тусклых, как нечищеные лезвия, полумесяца всходили на востоке. На западе выглядывал подсвеченный грозами краешек Вишала.

Черт знает, что за ночь…

Самех и Урзуф сорвались с барханного гребня, выкрикивая команды каждый своим людям. Надо думать, путь впереди свободен: ни песчаных драконов, ни шакахов, ни варваров. Есть надежда, что до следующей дневки не придется больше драться.

И на том – слава Глазу.

Я занял свое место в строю, справа от каравана. Покосился, проезжая мимо, на останки ящеров. И то ли почудилось мне в неверном свечении ночного неба, то ли в самом деле горло одного из драконов охватывал металлический обруч. Ошейник? Ожерелье? В этом странном мире и минуты не прожить, не столкнувшись с загадкой. Спросить у кого? Но салар Самех не терпел разговорчиков в строю. Не из самодурства. В пустыне надо больше слушать, чем говорить. Может быть, тогда услышишь, как подкрадывается смерть.

Караван втянулся в ложбину между барханами. Я, как и положено стражнику, старательно вертел головой, но ничего, кроме песка, собранного ветром в волнообразные складки, не замечал. Удивительно, как караван-баши умудряется ориентироваться в этом песчаном океане. Ведь по ночам здесь даже звезд не бывает. А других ориентиров в пустыне нет. И тем не менее Урзуф – жилистый, чернобородый, пропеченный Глазом – уверенно вел караван, словно подчиняясь некоему внутреннему голосу. А может, так оно и было, кто его разберет.