Избранники

Она выключила экран, запрокинула голову и попыталась уйти в себя настолько, чтобы мысли стали однородной невозмущённой массой. Не получалось. Потом вдруг осознала, что в помещении есть кто-то ещё.

Это был мужчина, с приятным моложавым лицом и уверенным холодным взглядом, как-то вычурно одетый: наплечники, выпуклость в области мошонки… «Модно, что ли, так теперь?» К её удивлению, заговорил на старофранцузском:

– Добрый день, мадам! Меня зовут Ульви. Как вы себя чувствуете?

Она мерила его взглядом сверху вниз и обратно, пока не решила, что он ей определённо не нравится. Ответила вопросом на вопрос:

– Я на Земле?

Утвердительный кивок. Улыбочка, нагловато-сдержанная:

– Вам что-нибудь ещё нужно?

– Да, – не церемонясь, выпалила она. – Поскорее убраться из-под ареста.

Ульви покачал головой:

– Вам надо запастись терпением. Нуль-траспортировка в вашем состоянии… Вы должны подвергнуться тщательному обследованию.

– Понятно. – «Не молчать, не молчать…» – Но родных-то я могу увидеть? Хотя бы тётку.

– Для неё вы по-прежнему находитесь в космосе, в колонии. Как и для всех остальных, впрочем. Постарайтесь это понять и не задавать лишних вопросов.

Натали начала злиться.

– Но хоть с кем-то мне можно будет общаться, кроме вас?

– С кем же, позвольте полюбопытствовать?

– Ну… хотя бы с Максом… или Грегори.

Последнее имя она произнесла после легкой заминки.

Ульви произнёс бесстрастно:

– Макс скоро получит разрешение на выход. Грегори ожидает новое… э… задание. Поверьте, им не до вас.

И, видя, что она готова взорваться, быстро продолжил:

– Натали, мы ни в чём вас не обвиняем. Вы многого не знали и действовали… э-э-э… по обстоятельствам. А теперь просто доверьтесь нам.

«Не знала… А что я знаю теперь? И что знают эти самые они? И – главное – чего они не знают?»

Спросила устало:

– А вы, собственно, кто?

– Мы – стражи, – отчеканил Ульви. – Стражи нового порядка. И хватит вопросов. Отдыхайте. Скоро вы нам понадобитесь.

Он церемонно поклонился и вышел.

Натали легла. Свет перед глазами стал ещё более тягостным, он отливал уже какой-то зелёной мутью. И в этом призрачном тумане она ощутила себя совсем голой и беспомощной.

«Стражи. Нового. Порядка».

Сволочи.

И заплакала, свернувшись калачиком и обхватив живот руками, подвывая от невыносимой тоски, рвущейся наружу…

Глава 9. Белла

Мозг больше не играл ни на чьей стороне, он стал нейтральной территорией, на которой иногда проявлялись образы, вызванные противостоянием двух непримиримых сил. Особенно ярким было видение некоей светлой субстанции, заточённой в серо-розовый кокон, от которого во все стороны тянулись пульсирующие нити. Время от времени субстанция вздыбливалась, мириадами искр хлеща кокон, и тогда она просила прощения: у кого, за что? – она не знала, но просила истово. Тогда пульсации становились напряжённее, злее, субстанция успокаивалась и понимала, что только так и должно быть на самом деле, что никакое возмущение не нужно и просто бессмысленно.

Затем…она ощутила себя парящей в безбрежном океане… и образы кокона и субстанции разделились, существуя каждый сам по себе. А потом случился переход, когда не стало ни пространства, ни времени – ничего, кроме некоей первозданности, и вместе с трансцендентной болью ей стало овладевать и какое-то немыслимое, неразбавленное ничем счастье воссоединения со своей главной сущностью, и она не просила прощения уже, но только стремилась к этому счастью. Сколько продолжалось подобное стремление, отзывающееся немыслимыми всполохами в мозгу, грозящими выжечь его дотла? Миг, вечность? И вдруг всё закончилось… и повторилось снова. И снова закончилось. И они опять стали целым – субстанция и почти неосязаемый кокон… но лишь почти, и вот он начал уверенно проявляться… и вновь запульсировали нити, а с ними пришло и обещание не счастья, но покоя. Правда, нечто зловещее осязалось уже в этом покое, грозившего смениться какой-то немыслимой тяжестью в дальнейшем, но – ведь только так и должно было быть, только так…

И стала надвигаться чернота, подминающая под собой всё.

Глава 10. Грегори

Кроваво-розовая старушка Земля стояла у него перед глазами все эти несколько дней, пока он находился, как ему сказали, на карантине. Он даже не стал допытываться, что это за карантин: какая разница, если вся планета была чем-то прокажена? И ещё этот свет в помещении – чужой, душный. Он много чего мог рассказать о таких цветах – насмотрелся в космосе, но… ведь он же на Земле? И становилось совсем жутко.

Он пытался отвлечься: закрывал глаза и вызывал в памяти неистовые ласки Натали. С реальной женщиной у него не было секса давно, очень давно – зачем, когда создавай себе трёхмерную модель и делай с ней, что хочешь, с самыми разными эффектами? Но никакой эффект, как оказалось, не способен передать настоящее томление женской плоти, делающего из него мужчину… А-а-а! Увидит ли он ещё когда-нибудь эту женщину, овладеет ей в пароксизме ничем не сдерживаемой страсти? И он начинал снова и снова прокручивать в мозгу её рассказ о событиях в колонии. Бедняжка, она так рвалась на Землю… Какого же ей теперь, а? И ещё эта коматозная Белла, которую находили зарёванной после каждого нуль-перехода. Непостижимо! Конечно, обе женщины тоже сейчас на карантине, и долго ли будут там содержаться – неизвестно. Пожалуй, у него гораздо больше шансов, чем у них, выбраться отсюда первым. Откуда? Он не знал. Хорошо, что хоть в космосе не оставили, приземлили. Приземлили… Звучало, как издевка.

Наконец его почтил присутствием этот разодетый Ульви. Крутой мужик, конечно, уверенность и сила из него так и пёрли. Смотрит мимо, говорит слегка небрежно… Экивоки эти постоянные. И ещё: изъясняется – с ума сойти – на отличном старонорвежском!

– Грегори, я готов сделать вам очень, очень заманчивое предложение. Поверьте, мы далеко не каждому предоставляем такой шанс, а только тем, у кого обнаруживается… э-э… некий потенциал.

– И у меня он есть?

– Да. Позвольте мне прояснить ситуацию, насколько это для вас …э… пока возможно.

– Валяйте, Ульви, валяйте.

Гляди-ка, не нравится, когда с ним начинают фамильярничать. Ничего, проглотит. И не один раз ещё.

– Как вы понимаете, за время вашего отсутствия на Земле произошли…э-э… некоторые перемены. Коротко о них можно сказать так: люди обрели смысл жизни.

– Да неужели? Прямо вот так все взяли и обрели?

– Не надо, Грегори, не передёргивайте, хотя вопрос вы задали по существу. Обрели, и ещё обретут – большинство, но не все. Кому-то ведь нужно будет и охранять их приобретение, согласитесь – это логично, не так ли? И смысл жизни для этих немногих как раз и будет заключаться именно в охране счастья других. Так вот, я предлагаю вам стать стражем.

Ого, а пафоса-то сколько! Неожиданно.

– Постойте-ка, Ульви… От кого охранять-то будем такое счастье? Или от чего?

– От таких как вы, Грегори. От людей, которые в силу…э… неких причин не могут обрести смысл жизни и наконец-то стать счастливыми.

Так… Приехали.

– Я не могу быть счастливым… А что это, собственно, значит?

– Это значит, что у вас не может быть половинки, Грегори.

– Ага… Половинки.

– Именно. И у вас есть выбор, мой друг.

– И какой же, Ульви? Да не тяните же кота за… э-э… причинное место, я в самом деле заинтригован!