Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни (Привилегированное дитя)

Он учил меня. Он учил меня, как человек, держащий в руках поводья, учит новичка управлять лошадьми. Не было ни одной нашей встречи, на дороге ли, около амбара с семенами или на мосту через весеннюю Фенни, во время которой он бы не объяснил мне что-нибудь новое о земле, о сезонном перелете птиц или об ожидаемой погоде.

Он был требовательным учителем, обращаясь со мной как с начинающим сквайром. Мы совершали долгие прогулки, во время которых он рассказывал мне все и о болезнях деревьев, и о грибах-паразитах, и о сорняках. И всегда мы спорили. Спорили о том, кто должен владеть землей и какими правами он должен обладать.

Мы спорили о браконьерах, о сборщиках колосков, о справедливой оплате, о правах арендаторов. Уступки лендлорду отнимают у работников часть их законных прав, считал Ральф. Он сопротивлялся каждому нашему требованию, пока однажды я не вспылила и не сказала ему, что он вовсе не наш управляющий, а агент деревни.

— О, конечно, — невозмутимо ответил он. — Я работаю для пользы Экра. Меня ничуть не волнуют прибыли Лейси.

Я изумленно воззрилась на него. Мы скакали вдоль свежезасеянного поля пшеницы, проверяя на ходу крепость новых изгородей.

— Но между прочим, жалованье вам платим мы, — сухо ответила я, сама понимая, что использовать такой аргумент в споре с Ральфом значит сразу даровать ему победу.

— Не будьте глупой, мисс Лейси, — усмехнулся он. — Ни одно жалованье не могло бы компенсировать предательство мною интересов моих сограждан. И вы прекрасно знаете это.

— Почему же вы тогда согласились работать с моим дядей Джоном? — требовательно спросила я. — Он ведь нанял вас в качестве управляющего поместьем Лейси.

— Я так и работаю, — уверенно ответил он. — Дело в том, что будущее Лейси полностью зависит от того, как будут жить люди в деревне.

Мы повернули лошадей и поскакали по широкой песчаной дороге, огибающей общественную землю. По обочине она сплошь заросла кустарником и вереском.

— Это нужно срубить, — сказал Ральф, указывая на голые ветви. — Весной они разрастутся еще больше, и если случится пожар, то он охватит все вокруг. В конце этой недели я пришлю сюда пару человек.

— Не уводите разговор в сторону, мистер Мэгсон, — с шутливой серьезностью сказала я. — Вам прекрасно известно, что дядя Джон планирует совместное деление прибылей, но никто не собирается передать все права деревне. Я думаю, вы не предполагали, что он собирается подарить наш великолепный Вайдекр деревне.

Ральф спокойно улыбнулся своей неторопливой улыбкой.

— Действительно, не предполагал. Ваш дядя — хороший человек, но он был рожден в богатстве и знает ценность этой земли. И он никогда не расстанется с ней.

— А на что же вы надеетесь? — не понимая, спросила я.

— Я надеюсь, что вы отдадите ее. — Ральф произнес это так, будто это было самой простой вещью на свете.

Он направил лошадь в парк и, переведя ее в галоп, заставил легко перескочить через недавно возведенную стену. Неотступно следуя за ним, я не заметила стены и чуть было не свалилась с Мисти, когда та вдруг совершила прыжок, не ожидая моей команды.

— Я отдам? — спросила я, нагоняя его. — Вы считаете меня способной отдать Вайдекр в чужие руки? И это после того, как вы говорили о необыкновенной любви Лейси к своей земле?

— Именно, — спокойно ответил Ральф и хмыкнул, глядя на мои разрумянившиеся от гнева щеки. — Не сердитесь, мисс Джулия. Я действительно считал, что вы не настоящая Лейси, когда видел, что вы готовы уступить свою долю и превратить саму себя неизвестно во что. Но то, что я планирую насчет вас и Вайдекра, это не для молоденькой беспомощной девчонки. Это путь, которым должна идти вся страна, чтобы избежать жестокости и горя.

Копыта лошадей гулко стучали по мерзлой земле, будто подтверждая каждое его слово.

— Вот, смотрите, — сказал он, неожиданно становясь серьезным. — Мы живем в жестоком мире. Вам знакома нищета Экра, и мне не нужно рассказывать вам, что творится в других местах. Целая деревня может умереть от голода, и никому до этого не будет дела. Вокруг умирает множество людей — детей, стариков, — умирает от холодной погоды, от пустяковой простуды, только потому, что их тела слишком слабы, чтобы бороться с ними. Вы сами видели это.

Я кивнула. Я действительно видела все это.

— И так не только в Экре. — Его голос звучал очень тихо. — Такие вещи происходят по всей стране. Иногда несчастье приходит случайно — неурожай, безответственный сквайр, отсутствие благотворительности. Но иногда хуже. Посмотрите, что творится к северу от наших границ, там, где лендлорды решили очистить свою землю от людей, — и они сделали это.

— Очистить? — не веря своим ушам, переспросила я.

— Им нужны пастбища для овец, — объяснил Ральф. — Или лесные угодья для дичи. А тут, поближе к нашему Вайдекру, им просто нравится красивый пейзаж. И если этому мешает одна или несколько деревень, то их просто сносят. Или сжигают.

— А крестьяне?

— Некоторые из них уезжают, когда их просят, — ответил Ральф. — Они становятся бродягами, поскольку приход не заботится о них. Другие отказываются уехать и пытаются судиться с лендлордами. — Он невесело улыбнулся. — Но это очень болезненный процесс. Законы писались лендлордами, суды созданы лендлордами, и судьи — тоже лендлорды. Выходит, что они должны судить сами себя.

Я ничего не сказала. Однажды я слышала, как мой дедушка лорд Хаверинг возмущался тем, что человека приговорили к смерти за то, что он украл булку, чтобы накормить свою голодающую семью. Я понимала, что Ральф имеет в виду. Некоторые из последствий выбранного нами образа жизни я видела на улицах позади Рыбного Мола.

— Некоторые из жителей этих деревень отказываются трогаться с места, — продолжал он. — Я слышал о людях, сгоревших заживо, когда сжигали деревни. И о безобразных битвах между голодными людьми и вооруженными солдатами. Такое случается, Джулия. К этому приводит власть лендлорда. Вот почему я хотел гарантий от тебя и Ричарда.

— Я никогда не допущу, чтобы такое произошло в Вайдекре, — яростно сказала я.

— Вы не совершенны, — просто сказал Ральф. — Ваш жених, этот Джеймс Фортескью, возможно, захочет ввести новые методы хозяйствования или, наоборот, ощутит тягу к живописным пейзажам. Или вам не будет хватать денег и вы решите продать землю, или же нарушите ваши соглашения с Экром и заставите их работать за поденную плату. Вы не можете заранее предсказать, что придет вам в голову, когда вы получите в руки власть.

Я ждала. Ральф подводил меня к какой-то мысли, но я не могла понять к какой.

— Вы можете избавиться от этой власти, — сказал он торжественно. — Вы не должны удовлетвориться идеей, которую придумал Джон, и тем, что некоторые из арендаторов станут чуть-чуть богаче. Это займет годы, годы и годы и, возможно, не осуществится вообще. Стоит хоть одному из Лейси передумать, и все созданное нами пойдет насмарку. Я хочу видеть эти перемены уже сейчас, при моей жизни. Я хочу, чтобы именно вы были тем Лейси, который сделает это. Вы вернете землю Экру, и каждый человек в деревне получит право решать, что с ней делать и что на ней будет расти. Никто не будет получать жалованье, все они будут иметь равную долю в прибылях. Вашу же долю в прибылях обеспечит вложенное вами состояние. Все поместье будет отдано назад людям, которые владели им до Лейси, чтобы они управляли им по своему собственному усмотрению.