Избранное в 2 томах. Том 1

— Упражнения-то я помнил, — сказал Генка

— Ничего ты не помнил… Ну вот. Я говорю: «Простите, но никак нельзя. Видите, ребята раздеваются, инструктор первый раз на занятиях, стесняться будет. А вы что хотели?» — «Мы хотели посмотреть, чем вы тут занимаетесь». — «Простите, — снова говорю, — а вы кто?» — «Мы — общественность». — «Очень приятно, — говорю. — А поточнее?» — «Вот она из уличного комитета, а я вместе с ней…» Ну пригласил я их в кают-компанию, объяснил, что гости к нам если приходят на занятия, то сначала предупреждают. Родители — другое дело, у них тут ребята. Очень вежливо объяснил. А они рассердились. Говорят: «Что это вы отгораживаетесь от людей?» Обещали пожаловаться… Может, зря мы их на занятия не пустили, а, Гена?

— Мне их тогда только и не хватало, — сказал Генка. — Я даже Сергея прогнал. Трепетал с непривычки как осиновый лист.

— А учительницу пускаешь и не боишься, — напомнил Серёжа.

— Первый раз ее тоже не было…

— А что за учительница? — дурашливо-капризным голосом спросила Наташа. — Все про все знают, а мне никогда не говорят.

— Учительница та самая, которая Генкиных третьеклассников учит, — объяснил Олег. — Ведь наш Кузнечик попал в капитаны почему? Из-за нее. Она в нем души не чает.

— Может, хватит? — жалобно спросил Генка.

Но у Олега запрыгали в глазах веселые точки. Он продолжал:

— С чего началось? Приходит однажды из тридцать седьмой школы учительница. Пожилая, представительная. Очень-очень вежливая. Говорит, что интересуется нашей работой. Мы как раз были с Геной и с Ворониными. Стали показывать ей все и рассказывать, а она вдруг спрашивает: «Нельзя ли моих мальчиков записать к вам в отряд?» Имейте в виду, сразу сказала — не в «клуб», а в «отряд». Я спрашиваю: «Сколько?» — «Ну, хотя бы человек семь». Посмотрели мы с ребятами друг на друга: что делать? Главное, малышня совсем. А как откажешь хорошему человеку? «Ладно, — говорю, — если семь, то попробуем». Она обрадовалась. А потом стала интересоваться: «Вы с ними со всеми один занимаетесь?» — «Нет, — говорю, — сам я не управился бы. Ребята помогают, кто постарше». Она тогда отвела меня в сторонку и шепчет: «А нельзя ли, чтобы с моими занимался вон тот симпатичный мальчик?» И на Геночку показывает. Как тут быть? Пришлось принять солидный вид и сказать: «Принимайте, товарищ Медведев, группу».

— Я чуть в гитару не улез, — мрачно признался Генка.

Олег сказал:

— А раз группа есть, пришлось звание давать. Для авторитета перед новичками.

— И перед Надеждой Анатольевной, — вставил Серёжа.

— Подать, что ли, в отставку? — задумчиво произнес Генка.

— Я вот тебе подам! — пригрозил Олег. — А дальше знаете что? Бедная Надежда Анатольевна ходит к нему на все занятия. Ее пиратики как начнут махать клинками, как начнут вопить от восторга, так она бледнеет и глаза закрывает. Но в капитана Медведева верит, как в каменную стену.

— Она в него просто влюбленная ходит, — сказал Серёжа. — Позавчера шоколадкой угощала.

— Да бросьте вы! — отмахнулся Генка. — Она в своих пацанят влюбленная. Не надышится на них. И они от нее ни шагу. Если бы я в третьем классе учился, обязательно бы к ней сбежал.

— От Татьяны Михайловны? — укоризненно спросила Наташа.

— Ну… Татьяна Михайловна третьи-то классы не учит, — вывернулся Генка. И, чтобы отвести разговор от себя, добавил: — А Серёжка, если бы мог, давно бы уж от нее сбежал. Это точно. Она его совсем завоспитывала.

— Да ну… — отмахнулся Серёжа. — Просто ей кажется, что я слишком часто в разные истории встреваю.

— Не в разные, а в одинаковые. В скандальные, — уточнила Наташа.

— И про меня это тоже говорят, — печально признался Данилка. — А мы при чем? Это истории виноваты, раз случаются. Да, Серёжа?

— Вот именно, — сказал Серёжа, благодарный Данилке за такую здравую и четкую мысль.

Генка хихикнул.

— Самое смешное знаете что? Татьяна Михайловна боится, что Серёжка из-за той драки с Гавриком начнет зазнаваться. Я, мол, герой, бандита задержал, в газете писали…

— Зазнаешься тут при такой жизни, — мрачно сказал Серёжа. — Чуть что, сразу: «Про тебя в газете написали, а ты тройки получаешь! Про тебя вся школа знает, а ты по коридору носишься!» Или еще так: «Каховский, ты опять споришь со старшими! Ты, наверно, думаешь, что вокруг тебя одни бандиты и хулиганы! Ты еще палку возьми!»

— Это кто же тебя так? — поинтересовался Олег.

Ответила Наташа:

— Все она же, Нелюшка. Недавно решила Стаське Грачёву двойку по поведению поставить за то, что он не захотел после уроков с классом в кино идти. Мы с Серёжей заступились. А она и на нас и на него разозлилась, говорит, что он ябедничает на учительницу.

— Стаська и не ябедничал, мы случайно узнали, — сказал Серёжа. — Он теперь вообще ни на кого не жалуется. Если обижают, молчит или сам отбивается. И отца почти не боится.

— Только слишком злой стал, — вздохнула Наташа. — И с Нелюшкой его никак мир не берет.

— С учителями кому как повезет, — рассудительно заметил Данилка.

— У меня классная руководительница была отличная, мы все ей до сих пор письма пишем, — задумчиво сказал Олег. — Лидия Григорьевна, физик… Один только был у нее недостаток: считала, что я обязательно должен стать инженером. Даже заболела, когда я не поступил в политехнический институт, срезался по математике.

Наташа посмотрела на Олега почти обиженно:

— Ты разве не сразу пошел в педагогический?

Олег усмехнулся, оглядел собравшихся в кружок ребят.

— Братцы, да я же почти старик. Я в жизни многое успел.

— Очень ты похож на старика, — язвительно заметила Наташа.

Олег сказал:

— Не попал я в инженеры. Пошел работать на электростанцию, а осенью взяли в армию. Стал проситься на флот. Умолял, чуть не плакал. Майор даже разозлился и говорит: «Дурак, в армии два года служат, а на флоте — три». А я в ответ: «Может, я на всю жизнь там останусь, что мне три года!» Уговорил. Приехали мы на Север, а там еще одна медкомиссия. Мне — по шапке: нельзя на корабль, здоровье не то. Я опять чуть не в голос: «Оставьте хоть на берегу, только у моря!…»

— Оставили? — напряженным шепотом спросил Митя. Он будто приключенческий роман слушал: ведь море же!

— Оставили… Форма морская, а служба почти штатская. В команде при местном Доме офицеров. Увидели, что рисую прилично, сделали художником-оформителем… Работы, конечно, хватало, но все же не то, что на кораблях. Свободного времени порядочно оставалось, особенно когда втянулся… При Доме офицеров кое-какие кружки и секции работали, была и секция фехтования. Капитан-лейтенант Гранитин тренировал, по прозвищу Капитан Грант. Сердитый на вид мужчина, крикливый, но учил здорово. Увидел, что я приглядываюсь к их занятиям, и забрал к себе. «Я, — говорит, — из тебя сделаю мастера». Ну, мастера не сделал, а второй разряд я получил. Поехал потом в Севастополь на спартакиаду флотов. Там дотянул до первого разряда… А когда вернулся, увидел двух хороших людей — Федю и Ромку…

— Что за люди? — ревниво спросил Данилка.

— Очень замечательные люди. Тому и другому было тогда по одиннадцати лет. Начали они заглядывать к нам в Дом офицеров каждый день, смотрят на рапиры и вздыхают. Ну, стал я их учить потихоньку, пока нашего Капитана Гранта нет поблизости. Он посторонних не терпел. Узнал про это начальник Дома офицеров, приказал явиться и давай делать накачку: не положено, мол. «Безобразие!» — говорит. Я не выдержал и начал с начальством пререкаться: «Даже для офицерских жен кружки есть, а ребятам куда деваться?» Начальник был умный мужчина. Поглядел на меня другими глазами и повторяет: «Я и говорю — безобразие! В поселке вон сколько ребятишек, а вы только с двумя занимаетесь. Набирайте команду, а я доложу начальству…»