Избранное. Компиляция. Книги 1-14

– Я бы задушила его собственными руками! – вырвалось у Натали, когда она вспомнила о бесцеремонном вторжении в ее сознание.

Сол кивнул и надел очки:

– Но контроль Хэрода над тобой был прерван, так же как оберста надо мной сорок лет назад, а в результате мы оба помним о своих переживаниях и об их… как бы это сказать… мыслях?

– Не совсем, – поправила Натали. – Скорее, чувствах. Об их личности.

– Да, – согласился он. – Но как бы это ни выражалось, у тебя создалось отчетливое впечатление, что Тони Хэрод не склонен пользоваться своей Способностью по отношению к лицам мужского пола?

– Я в этом не сомневаюсь, – ответила Натали. – Его отношение к женщинам грязное и порочное, однако я почувствовала, что… насиловать таким образом он может только женщин. Мне даже показалось, он видел во мне… как бы свою мать, с которой хотел вступить в половую связь, чтобы что-то ей доказать…

– Очень удобная фрейдистская позиция, – усмехнулся Сол. – Значит, будем полагать, что Хэрод может влиять только на женщин. Если это так, то у наших врагов имеются по крайней мере два слабых места: обладающая невероятными способностями женщина, выжившая из ума и не принадлежащая к той группе власть имущих, и мужчина, который, может быть, и входит в эту группу, но не хочет или не может использовать свою Способность с мужчинами.

– Хорошо, – сказала Натали. – Предположим, что это так. И что это нам дает?

– У нас остается тот же план, который мы впервые обсуждали в феврале, – ответил Сол.

– И который, возможно, приведет нас к гибели, – вздохнув, добавила Натали.

– Да. Но если нам предстоит жить в трясине с этими ядовитыми существами, что ты предпочтешь: всю оставшуюся жизнь бояться их и ждать нападения или, рискуя собственной жизнью, начать охоту?

Натали рассмеялась:

– Отличный выбор, Сол.

– Пока ничего другого не остается.

– Ну что ж, тогда давай вооружимся мешком и займемся отловом змей. – Натали посмотрела на золотой купол Бахаистского храма, сверкавший на горе Кармель, и снова перевела взгляд на исчезающее вдали грузовое судно. – Знаешь, – доверительно сказала она, – наверное, это глупость, но мне почему-то кажется, что Робу понравился бы наш план. Даже если все это безумие обречено на провал, он бы сумел увидеть в нем привлекательную сторону.

Сол дружески похлопал ее по плечу:

– Тогда давай продолжим составлять наши безумные планы и не станем разочаровывать Роба.

Они вместе двинулись по направлению к дороге на Яффу, где их ожидал «лендровер».

Глава 38 Мелани

Как приятно снова оказаться дома!

Я так устала от больничной атмосферы, даже несмотря на то, что у меня была отдельная палата в отдельном крыле, специально отгороженном для моего удобства, и весь персонал занимался исключительно моим обслуживанием. Но, как говорится, дома и стены помогают, и процесс выздоровления идет с удвоенной скоростью.

Много лет назад я читала о так называемых внетелесных переживаниях, которые якобы испытывают умирающие или безнадежно больные люди в состоянии клинической смерти. Я никогда не верила этим домыслам, считая их глупой журналистской погоней за сенсациями, столь распространенной в наше время. Но когда в больнице ко мне вернулось сознание, я испытала именно эти чувства. Какое-то время мне даже казалось, будто я парю под потолком своей палаты, ничего не видя, но все ощущая. Я наблюдала как бы со стороны чужое, старое, скрюченное тело на кровати с подключенными к нему датчиками и катетерами, суету и беготню сестер и врачей, стремящихся поддержать жизнь в этом чужеродном организме. А когда я наконец вернулась в мир красок и звуков, я поняла, что воспринимаю его глазами и ушами всех этих людей. И как их оказалось много! Насколько я знаю, ни мне, ни Вилли, ни Нине никогда не удавалось Использовать более одного человека, чтобы получать такой поток разнообразных ощущений. Даже Использование двух незнакомцев, попеременно переключаясь с одного на другого, не позволяло ощутить мир с такой пронзительностью, с какой ощущала его я. Кроме того, наше Использование всегда осознавалось другими людьми, что приводило либо к уничтожению их личности, либо к провалам в памяти. Теперь же я взирала на мир по меньшей мере с шести разных точек и абсолютно точно знала, что никто не догадывается о моем присутствии в своем сознании.

Но могла ли я на самом деле Использовать их? Я начала осторожно экспериментировать, то заставляя сестру без всякой необходимости взять стакан, то помогая ординатору закрыть дверь, то вынуждая врача говорить нечто иное, о чем он и не думал. Я не стала внедряться в них глубоко, чтобы не помешать их профессиональной деятельности. И ни один из них ни разу не ощутил в своем сознании моего присутствия.

Шли дни. Я выяснила, что, пока мое тело пребывало в коме и жизнь в нем поддерживалась лишь благодаря повышенному уходу и непрекращающейся работе аппаратов, в действительности я могла перемещаться в пространстве и заниматься его исследованием с неведомой мне доселе легкостью. Я выходила из палаты, укрывшись в сознании молодой сестры, ощущая ее энергию и бодрость, вкус ее ментоловой жвачки, а в конце коридора я выпускала еще одно щупальце сознания, не теряя при этом контакта с сестрой, и оказывалась в лифте вместе с врачом. Я заводила его «линкольн» и уносилась на шесть миль к дому в пригороде, где его ждала жена… И все это время я продолжала пребывать с медсестрой, с сиделкой в коридоре, интерном-рентгенологом, работавшим этажом ниже, и вторым врачом, который в данный момент стоял и взирал на мое коматозное тело. Расстояние перестало быть преградой для моей Способности. Много лет нас с Ниной поражало умение Вилли Использовать своих пешек на гораздо большем расстоянии, чем это удавалось нам, но теперь я обрела поистине неограниченные возможности.

И силы мои все возрастали.

* * *

На второй день, когда я испытывала свои новые ощущения и возможности, ко мне в палату явились члены моей «семьи». Я не узнала высокого рыжего мужчину и его худую жену-блондинку, но затем я переместилась в приемный покой и взглянула глазами регистраторши на троих детей. Я тут же вспомнила, как встретила их в парке.

Рыжий мужчина, похоже, был встревожен моим видом. Я лежала в отделении интенсивной терапии в переплетении трубок для внутривенных вливаний и сенсорных датчиков. Врач с листком бумаги, который сестра называла картой, отвел мужчину за прозрачную перегородку.

– Вы родственник? – поинтересовался он. Это был спокойный педантичный человек с целой гривой седых волос. Звали его доктор Хартман, и мне передавались то удовольствие, настороженность и уважение, которые испытывали сестры в его присутствии.

– Нет, – ответил рыжий великан. – Меня зовут Говард Варден. Мы нашли ее… то есть мои дети… вчера утром, когда она бродила у нас в парке, близ дома. А потом она потеряла сознание…

– Да-да, – откликнулся доктор Хартман, – я читал записанные с ваших слов сведения. Вы не имеете ни малейшего представления, кто она такая?

– Нет, на ней были только ночная рубашка и халат. Мои дети сказали, что она вышла из леса, когда они…

– А какие-нибудь другие идеи, откуда она могла взяться?

Варден пожал плечами:

– Я не стал звонить в полицию. Наверное, надо было это сделать. Мы с Нэнси прождали в приемном покое несколько часов, а когда стало ясно, что эта пожилая леди не собирается… я хочу сказать, что состояние ее стабильно… мы вернулись домой. Это был мой выходной день. Я собирался позвонить в полицию сегодня утром, но сначала решил узнать, как она…

– Полицию мы уже известили, – солгал доктор Хартман. (Тут я Использовала его впервые. Это оказалось не сложнее, чем накинуть старое любимое пальто.) – Они приезжали и составили рапорт. Похоже, там тоже не знают, откуда взялась миссис Как-Там-Ее. Никто не сообщал о пропавших родственниках.

– Миссис Как-Там-Ее? – переспросил Говард Варден. – Ну, хорошо. Для нас это такая же тайна, доктор. Мы живем на расстоянии двух миль от входа в парк, и, по словам детей, она появилась даже не со стороны входа. – Он снова посмотрел на мою кровать. – Как она, доктор? Вид у нее… жуткий.