Избранное. Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
— К настоящей войне с… Китаем? Индией? С тем, что осталось от России? С Нуэво-Мексико? Но конечно, не с Америкой.
Ник окончательно запутался. Омура покачал головой и легко поднялся на ноги. Невысокий японец, казалось, передвигается в шипованных кроссовках на манер боксера или бегуна. Ник встал — постепенно, преодолевая боль.
— Грядущая война, которая начнется в ближайшие пять лет, будет всеобщей, экзистенциальной и ядерной, — ответил Даити Омура, беря Ника под руку и ведя его к двери. — И наша цивилизация унаследует планету. В этой войне выживет лишь одна цивилизация, которая станет определять будущее человечества.
— Черт возьми, — сказал Ник и остановился.
Омура легонько подтолкнул его. Солнце уже садилось за горизонт, и бассейн Лос-Анджелеса и его сохранившиеся высотные здания отливали золотом. Солнечные блики отражались от лобовых стекол машин на уцелевших шоссе.
— Ядерная война, Омура-сама? С кем? И зачем? Ради бога, зачем? И какое это имеет отношение к…
Омура, мягко положив руку на спину Нику, заставил его замолчать.
— Боттом-сан, если увидите-таки полковника Сато, не передадите ли ему несколько слов от меня? Скажите, что я приветствую его, как один старый шахматист другого. И передайте в точности вот что: «В этом мире есть дерево без корней, его желтые листья борются с ветром».[118] Сможете запомнить, Боттом-сан?
— В этом мире есть дерево без корней, его желтые листья борются с ветром.
Омура открыл дверь и провел гостя через нее.
— Вы умный человек, Ник Боттом. Это одна из причин — хотя и не самая главная, — по которым Хироси Накамура нанял вас для раскрытия убийства его сына. Вы, конечно, смогли бы раскрыть и загадки посерьезнее, тем более что все это — одна и та же загадка. Удачи вам, Ник.
Ник пожал руку старику — твердое, сухое, признательное рукопожатие — и дверь за ним закрылась.
— Мы идем на посадку, джентльмены, — объявила стюардесса с детским личиком; кимоно ее тихо шуршало, когда она собирала стаканы. Потом девушка уплыла в кабину.
Сато бодрствовал, наблюдая за спящим Ником. Тот протер глаза и лицо, ощущая жесткую щетину на щеках и подбородке.
Аэробус мягко приземлился в Денверском международном аэропорту и подрулил к частному ангару Накамуры. Ник схватил те немногие вещи, что взял на борт, а нейлоновый мешочек с флэшбэком оставил на полу. Сато поднял бровь, приглашая Ника первым спуститься по трапу.
— Меня ждет машина. Могу я подвезти вас до кондоминиума, Боттом-сан?
— Я вызову такси.
— Отлично. Я скажу начальнику ангара, что вы можете ждать внутри, пока не прибудет такси.
Длинный черный «лексус» с водородным двигателем остановился и затих на приангарной площадке. Из машины вышли двое людей Сато. Один придержал для него заднюю дверь, а другой тем временем оглядывал аэродром — его профессиональный взгляд телохранителя быстро перемещался с одного объекта на другой. Еще один самурай, которого Ник тоже узнал — тот ездил в Санта-Фе, — сидел за рулем «лексуса».
— Да, кстати, — вспомнил Ник. — Омура-сама приветствует вас, Сато-сан, как один старый шахматист другого. И просит передать вот что: «В этом мире есть дерево без корней, его желтые листья борются с ветром». Кажется, я запомнил точно.
Ник ожидал от Сато какой-нибудь реакции — удивления, недовольства тем, что Ник встречался с калифорнийским советником, — но тот остался невозмутим.
— Доброй ночи, Боттом-сан, — сказал шеф службы безопасности Накамуры. — До завтра.
—
До завтра.2.04
Денвер
25 сентября, суббота
«Вот мудила».
Вэл был зол на себя.
Ему нужно было просто взять и выйти из главной двери кондоминиума. Но Вэл не был уверен, что впустивший их громила с морскими татуировками позволит ему выйти. Меньше всего ему хотелось оказаться запертым где-нибудь внутри здания, пока не появится его предок.
Вэл ходил взад-вперед по галерее с мотком веревки на плече. Наконец он нашел боковой коридор и дверь, за которой была лестница на крышу, — но, конечно, на ней оказался замок с цифровым кодом. Вот незадача.
Он вернулся на галерею и продолжил бродить по ней взад-вперед. Какой-то выход из этого треклятого здания, само собой, был. При этом Вэл понимал: если не найти выход в скором времени, то этот Ганни и другие охранники схватят его.
Потом он увидел неработающий фонтан внизу и стальные тросы, что свисали с потолка футах в семидесяти над мраморным полом и примитивными грядками. Наверху имелись световые фонари; два из них были приоткрыты где-то на фут, чтобы внутрь поступал свежий воздух. С высоты галереи до фонарей было всего тридцать — сорок футов. На одном из металлических тросов, футах в двадцати под галереей, висел бронзовый гусь. Когда фонтан работал, гусь, по всей видимости, как бы садился на воду.
Убедившись, что альпинистская веревка с карабинами не свалится у него с плеча, Вэл, не раздумывая, побежал к перилам, высоко подпрыгнул — так, чтобы оттолкнуться от перил правой ногой, как от трамплина, — и полетел в сорока футах над фонтаном и полом. Он обеими руками ухватился за трос, тот сильно качнулся, и пальцы Вэла чуть было не разжались, но потом он обвился вокруг троса ногами.
Вэл даже не подумал, выдержит ли трос его вес, — предок когда-то учил его, что инженеры все такие штуки делают с запасом прочности. Но этот трос были старым, как и болты крепления наверху. Вэл удивился, когда вся система, издав скрип, подалась всего на несколько дюймов. Трос раскачивался под его весом, а тяжелый бронзовый гусь внизу действовал, как маятник с ходом в шесть-семь футов. Вэла стало, похоже, заносить налево, а потом он принялся вращаться.
Он прыгнул почти бесшумно. Никто не выскочил из своего бокса. Вэл усмехнулся, прогоняя неожиданно нахлынувший страх, а потом начал взбираться по тросу, хотя свернутая веревка и позвякивающие стальные карабины тянули его вниз.
Вэл добрался до верха, но до открытых фонарей оставалось еще футов семь, к тому же трос висел сбоку от них. Было непонятно, как до них добраться.
«Кажется, я плохо все продумал», — мелькнуло у Вэла в голове.
Он висел в семидесяти футах над полом, мышцы рук начинали дрожать от напряжения.
«Всё как всегда».
Он прижался к тросу предплечьями и ногами, высвободив на время пальцы; этого времени хватило, чтобы ухватиться за конец альпинистской веревки и прикрепить к нему карабин. Теперь у Вэла оказалось футов восемь-девять размотанной веревки со стальным захватом на конце.
Со второй попытки ему удалось перекинуть веревку с карабином через стальную раму между двумя открытыми фонарями. Но карабин сперва пролетел слишком далеко и приземлился на стекле, издав глухой звук. Вэл потащил веревку назад, чуть не срываясь под собственным весом, и бросил еще раз. Потом еще. И еще.